…

Остаток дня я драила таверну — надо же было куда-то девать накопившуюся злость! Но к вечеру всё повторилось — полки вновь покрылись слоем пыли, крыльцо рассыпалось, от хорошего настроения мамы Джима не осталось и следа, женщина снова впала в безразличие. Только крысы не возвращались. Хоть что-то…

Я села на полуразвалившиеся ступеньки, подобрала юбки под себя и, уронив голову на руки, горько заплакала.

«Такой день. Ничего. Неразрешимых проблем не бывает, — мысленно всхлипывала. — Я справлюсь. Обязательно справлюсь…»

— Керри, — услышала я тихий голос.

— Грег?

— Пойдём, — пират кивнул на корзинку у него в руках.

— Куда?

— Увидишь. Думаю, тебе понравится.

Шли недолго. Скорее… Витиевато. Прямиком сквозь дворы. Иногда заходили в чьи-то сараи, ныряли в погреба, крались по подземным ходам, вылезая наружу в самых неожиданных местах — последний раз ни много ни мало, внутри маяка! Там, за маяком, и было то самое место, которое Грег решил мне показать. Удивительно, но пирата знали все! И все ему улыбались.

— Здорово, — выдохнула я, когда мы наконец-то устроились на песке.

— О чём ты? — Грег протянул бокал — в корзинке всего-то и было — бутылка вина, пара яблок и хлеб с сыром.

— Ты знаешь здесь каждый закоулок. Каждый подземный лаз…

— А ты? В своём мире?

— Нет, — я улыбнулась. — В моём так не получится.

— Почему?

— Ну, потому… Потому что Москва — очень большой город.

— Не грусти, Керри, — Грег обнял и прижал к себе, сердце забилось…

— Ты… Хотел мне что-то показать?

— Да. Смотри.

Это было… волшебно! Море! Оно… оно светилось изнутри! Как будто там, под водой — тысячи крошечных светлячков. Или на дне горят свечи. Но ведь это невозможно? Так не бывает! В моём мире тоже есть моря и океаны, и ничем таким они от морской стихии этого мира не отличаются, но… Такого я не видела никогда!

— Грег! Грег, это удивительно! Но что… Что это?

— Русалки.

— Русалки? Здесь есть русалки?

— Нет. Они не здесь. Они ушли много лет назад, но они в море. И когда русалки поют, пусть и в другом мире — море светится.

Грег встал и принялся бродить по берегу, пока наконец не нашёл то, что искал — раковину.

— Приложи к уху, — протянул он её мне.

Я прислушалась. Нежная, грустная песня. Сказочная.

— Грег… Грег, это прекрасно…

— Рад, что тебе нравится, — улыбнулся пират.

— Твою ж… Загрызи меня мерзяк, забери море!

— Мяу!

— Пойма-а-ал! Кракен меня разорви, поймал! Ведьму поймал!

— Ах ты, гадёныш!

— Мя-я-я-у!

Я проснулась. Какой выразительный женский контральто. Смутно знакомый. Где-то я его уже слышала… Мяуканье кота, вопли Джима.

Что за чёрт?

— Да ё…

О! Какие родные, знакомые слова! В первый момент я даже подумала, что очнулась, наконец, от комы и всё это мне просто привиделось: Грег, другой мир, горящее подводными огнями от русалочьих песен море…

— Я ж… тебя!

— Не пущу!

— Мя-я-я-у!

Но нет. Корсет висит на стуле, с подоконника с тихим шелестом сыплется труха — всё как обычно. Я — в корсетах-юбках-панталонах, таверна разваливается на глазах. Ладно, пойду, посмотрю, что там — хуже уже не будет.

Облачившись в корсет (счастье, что шнуровка спереди, а могла ведь и на другую моду нарваться — служанку терпеть бы пришлось), не выдержала — высунулась в окно. Эх, не видать отсюда — лишь край чёрного плаща да какие-то разноцветные всполохи.

Салют? Да что там, в конце концов, происходит?!

— Ай! Ая-я-яй!

— Мя-я-яу!

— Да чтоб ты….

— Мадлен?! — я буквально кубарем скатилась с лестницы, пронеслась мимо ни на что не реагирующей хозяйки таверны и выскочила на крыльцо.

Ведьма провалилась в ветхие доски по пояс и… застряла, бедная женщина. Этому факту невероятно обрадовался юнга (почему — лично для меня, господа, загадка номер один — сейчас будем выяснять). Кот, скорее всего, провалился раньше ведьмы — истошное мяуканье раздавалось из-под крыльца.

Но самым удивительным было вовсе не это! А то, что Джим, вместо того, чтобы помочь человеку… А что вы смеётесь? Даже если Мадлен — чёрная ведьма, злобная колдунья — что ж она, не человек что ли? Не барышня в беде? С моей точки зрения мальчишка вёл себя просто ужасно! Видимо, так же точно считала и Мадлен, потому как в бедного Джима один за другим летели заклинания — алые, золотые, ядовито-зелёные и насыщенного цвета индиго.

Красота!

— Любуешься? — зарычал Джим, ловко увиливая от магического обстрела. — Может, скажешь ей, — кивок в сторону разгневанной ведьмы, — чтоб перестала?

Джим был прав — я любовалась разноцветными искорками, совершенно позабыв о том, что ведьма вряд ли разбрасывает их просто так… Интересно, что было бы, если бы она попала в цель?

— Мадлен, прекратите сейчас же! Давайте-ка лучше я вам помогу.

— Держи её, Керри! Сбежит! — завизжал Джим.

— Да что на тебя нашло? Может, объяснишь?

— Как что? Разве не понимаешь? Она — ведьма!

— Вижу, — отмахнулась я, пытаясь вытащить Мадлен, но ничего не получалось — дама в чёрном провалилась ещё глубже, кот орал… — Да помоги же нам, Джим!

Джим помог. Мадлен мы вытащили. На крыльцо было жалко смотреть — от него и вовсе ничего не осталось. Пока юнга прилаживал доску, чтоб из дома хоть как-то можно было выйти, а в него — войти, ведьма, ругаясь вполне себе земным матом, пыталась прийти в себя. Кот, выскочив вслед за ней, важно прошёл в дом — так, словно ничего не произошло. Прошёл внутрь и лёг под стул, на котором сидела мама Джима. Сидела и смотрела в одну точку, совершенно ни на что не реагируя…

— Ну, вот и славно, — выдохнула я, переведя дух — Мадлен дама была довольно крупная, мало что ведьма. — Пойдёмте в дом. Я хочу кофе!

— Кофе?!

Глаза ведьмы вспыхнули, и я окончательно убедилась — Мадлен из моего мира. Иначе и быть не может!

Тихо. Потрескивает в камине огонь — мы с Джимом топили регулярно, вот только не помогало ничего. Дом гнил. Гнил и пылился. Сыпался на глазах. Проклятье какое-то!

Я сидела и крутила маленькую мельницу, любуясь на остальные мои сокровища — турку, жаровню с песком. Зёрна уютно, вкусно хрустели, аромат разливался в воздухе. Мама Джима повернула голову, кот и тот тёрся возле ног. Только Джим кривился и демонстративно зажимал нос.

— Как давно это началось? — Мадлен обвела таверну внимательным взглядом.

— Точно не знаю, — тут же ответил Джим, подсаживаясь к ведьме поближе.

Так вот оно что! Юнга «ловил» ведьму, чтобы та спасла таверну и маму… Сердце сжалось. Там ещё и сестрёнка маленькая. Да и женщину жалко. Я посмотрела на маму Джима. Она давно не умывалась и не причёсывалась, даже платье не снимала, чтобы уснуть — это было видно. Но она была настоящёй красавицей — этого тоже не скроешь! Медное облако курчавых волос, ярко-синие глаза, ямочка на подбородке.

Тем временем песок нагрелся, бодрящий напиток пышной пенкой зашевелился в турке.

— Я кое-что принесла тебе, — проворковала ведьма, не отрывая от жаровни жадного взгляда.

— Спасибо! — взвизгнула, я едва ведьма выставила на стол те самые чудесные голубые кофейные чашечки, что я видела на рынке.

— Не велика плата за такое счастье, — выдохнула Мадлен, делая первый глоток.

Я налила всем, кроме Джима. Подержала чашечку, предназначенную хозяйке таверны в руках. Как всегда, пожелала ей сил. Ведьма посмотрела на меня. Вздохнула. Вытащила из кармана пузырёк и капнула в чашку.

— Это поможет, — уверенно кивнула она.

— В этом мире же есть кофе, — я отнесла кофе маме Джима и уселась рядом с Мадлен. — Вы могли его себе сварить.

— Ага, — хмыкнула колдунья. — Ко мне бы никто не пришёл, выпей я у всех на глазах отраву. Ты уже знаешь, что они с зёрнами делают?

— Знаю, — кивнула я.

— Погоди-ка, — Мадлен собрала пыль со стола в кулак, что-то прошептала, и… на столе появилась бутылочка. — Бренди, — подмигнула гостья и плеснула нам в кофе по капле.