Крышка откинулась. Казалось там, внутри этой вещицы — тьма. Бездонная и непроглядная. Но… как? Это же просто шкатулка. Команда застыла, не дыша. Все, так же, как и я, не сводили взгляда с двух мужчин, висящих над водой и вцепившихся в русалку. Только сейчас я заметила, что всё это время губы капитана непрестанно шевелились — он что-то шептал, но из-за бушующих волн слов было не разобрать. Кулон медленно завис над его ладонью. Мерцая, вспыхивая чёрным пламенем, камень поплыл к шкатулке, завис над нею и… Исчез!

Крышка захлопнулась, и Браас поднял глаза к небу, видимо, вознося молитвы здешним Богам, и было за что! Кажется, мы спасены…

Отдали якорь. Я оглянулась, в надежде увидеть счастливые, радостные лица, но… Матросы были бледны, словно смертники на плахе — корабль по-прежнему шел прямо на Вдовьи рифы!

Ладони вспотели, сердце зашлось, дышать стало нечем… Это что же? Всё зря? Слишком поздно? Но этого просто не может быть!

И вдруг Грег, прижавшись к груди русалки, что должна была отвести все беды от нашего судна, начал… петь. Сначала совсем тихо, почти шёпотом, но потом всё громче и громче. Пение тут же подхватили остальные — странный, сложный мотив — сразу и не подхватишь, непонятные слова на незнакомом языке — песня лилась над морем, пропитывая магией солёный воздух. На втором куплете над океаном задрожало розово-золотое марево, и корабль замер…

Медленно, словно с неохотой, он стал разворачиваться! Пение превратилось в ликующий рёв, теперь матросы не просто пели, они выстукивали ритм сапогами по палубе, помогая звонкими хлопками.

Я почувствовала, с каким невероятным трудом достаётся мужчинам это чудо — каждый отдал весь ресурс без остатка. Грег пел — сильным, бархатным голосом, чёрные кудри пирата развевались на ветру, глаза горели огнём победы — как же он был прекрасен!

Неожиданно для себя я тоже поймала мотив, не зная слов, затопала вместе со всеми.

Море не любит слабых, но мы показали себя! Вырвали у судьбы право жить и бороздить волны под белым парусом. Мы достойны. Мы пройдём этот путь и найдём свой берег — берег, где мы все будем счастливы…

Едва стихли последние строчки, команда без сил повалилась на палубу. Грег, тяжело перевалившись через борт, застыл, убеждаясь, что мы уходим всё дальше и дальше от губительных рифов, и только после этого неспешно опустился на палубу, счастливо улыбаясь, смотря мне прямо в глаза…

— Штурман — к штурвалу, — белыми губами прошептал капитан Браас. — Надо продержаться минут сорок. Сможешь?

— Так точно!

Штурман вытащил из-под рубахи цепочку и с силой сжал в ладони розовый, похожий на бутон кристалл. Волосы мужчины окутала золотая пыль, а в воздухе запахло сиренью после дождя. Будто в моём мире — весна, в садике возле Казанского собора…

— Жена, — смущённо улыбнулся он, поймав мой взгляд, и, как ни в чём не бывало, пошёл выполнять приказ — уверенной, полной сил походкой…

Магия!

Мы сидели с Грегом на тёплой палубе. Рядом. Смотрели друг на друга, и… Он меня поцеловал. И хотя на корабле было достаточно много народа, мне показалось, что остались только мы: я, Грег, море и довольный, звенящий, несущийся по волнам корабль.

— Как его имя? — спросила я пирата, когда он, наконец, оторвался от моих губ.

— Что?

— Корабль.

— «Русалка», — улыбнулся Грег, провёл ладонью по волосам и снова поцеловал.

— А почему… Почему русалка?

— Когда-то, давным-давно…

— В далёкой-далёкой галактике бушевали звёздные войны, — проворчала я, больше от смущения, чем от того, что меня что-то не устраивало.

— Что такое звёздные войны? — быстро спросил он.

— Ты — первый рассказываешь сказку.

— Это не сказка. Когда-то давным-давно в нашем мире существовали русалки. Они охраняли корабли тех, кто заключал с ними договор.

— Заключал договор? — я улыбнулась, вспомнив парня в нотариальной конторе.

И вдруг так живо представила его, такого важного, в парике, протягивающего перо и бумагу обнажённой русалке, на зеленоватой коже которой бриллиантами переливаются капельки воды. Хвост недовольно подрагивает под столом, заставляя подпрыгивать молоточек судьи…

— Бывало, что капитану везло, и однажды он оказывал услугу русалке или кому-нибудь ещё из морского народа. Тогда ему в дар приносили жемчужину — знак того, что он имеет право на поддержку со стороны морских до конца дней своих.

— Что? — я уставилась на Грега в полной растерянности.

Надо же… Ушастик подарил мне жемчужину всего лишь за чашечку кофе… Но ведь я вовсе не требовала ничего подобного! Я даже его не угощала первый раз — он просто стащил турку! Может быть, оттого и такая щедрость? Стыдно стало? Но если морские такие щедрые и совестливые, что ж с людьми-то не договорились? Странно…

— Кстати, Кэрри. А как ты проснулась? И как смогла найти артефакт?

— Тут такая история…

Я, как могла, рассказала обо всём. Про украденную турку, про то, как «каютный» разбудил меня в моём собственном сне и как чёртик с плавниками показал, где именно спрятан артефакт.

Грег слушал, теребя небритый подбородок и играя соболиными бровями. Наконец мужчина поцеловал меня в нос, и произнёс следующее:

— Ладно, Кэрри. Не хочешь — не говори. Возможно, я всё ещё не заслужил твоего доверия. И потом… Я ведь не знаю, что было с тобой в том, твоём мире. В нашем-то случилось достаточно, чтобы ты ненавидела мужчин. Я понимаю…

— Что?! Грег, о чём ты?

Я подскочила, сжав кулаки, и возмущённо уставилась на капитана. Что не так? Я ведь всё честно ему рассказала — всё, как было! Но капитан так и остался сидеть на палубе, устало прислонившись к борту.

— Послушай, — вздохнул пират, и так лениво-снисходительно у него это получилось — вот так и треснула бы! — Керри, я — капитан Вольных островов. Я с детства в море! Я вырос среди матросов. Корабль — моя колыбель. Я знаю всех морских существ — вредных и безобидных. Чувствую, насколько холодна их кровь, знаю, чем бьётся их сердце. Поэтому рассказывать мне о неведомом морском госте это… Глупо, дорогая.

— Ах, вот значит, как…

Ну, погоди, капитан! Я сейчас тебе…

— Керри! — раздался крик Джима. — Сюда!

Грег вскочил, и мы, не сговариваясь, бросились к юнге, на противоположный край палубы.

— Они сейчас дно прогрызут! — Джим показал на забытое всеми ведро с зубастыми медузами.

— Они что… живы? — Грег так и застыл.

— Похоже, кофе их не убивает, — пробормотала я, чувствуя, как внутри всё ликует — кофе — не яд!

— Ты… думаешь? — капитан, растерявшись, посмотрел мне прямо в глаза.

— Ну… это лишь предположение, — пожала плечами, скрестив руки на груди. — Я ведь всего лишь иномирянка. Корабль никогда не был моей колыбелью. Я не знаю, чем бьётся сердце морских. Не чувствую, насколько холодна их кровь, капитан Браас! Я лишь говорю, что вижу. Медуз оставили в кофейном растворе на сутки, и они всё ещё живы. Что и требовалось доказать!

Спустя три дня я вышла на палубу и поняла: что-то изменилось. Нет, вокруг по-прежнему плещется безбрежное море, корабль, легко рассекая лазурные волны, резво несётся вперёд, но…

Настроение в воздухе витало какое-то странное. Люди, улыбаясь, переглядывались, «как будто что-то знали, чего не знала я»… Они словно ждали какого-то чуда, что вот-вот должно произойти, но говорить о котором раньше времени не положено.

— Земля! — раздался ближе к обеду крик с мачты.

Мы что… Приплыли? Или «пришли», как это, кажется, принято говорить у моряков? Так быстро? Я не спрашивала Грега о том, сколько времени займёт наше путешествие, но…

Вместе со всеми я выскочила на нос корабля и радостно заорала:

— Ура! Ур-р-ра-а-а-а! Земля-я-я!

На горизонте проступили неявные очертания гор в золотистой дымке.

— Дома! — вздохнул Джим, который стоял рядом со мной.

Только что он кричал вместе со всеми и улыбался… зная, что в следующее плавание его уже не возьмут.