Рейхан позволяет ногам соскользнуть с подоконника, но вместо ожидаемого короткого рывка, от которого желудок неприятно вздрагивает, как перед первым поцелуем или выступлением на публике, субстанция, заменяющая сновидениям воздух, подхватывает её невесомое тело огромными волнами, и Рейхан парит над городом, стараясь рассмотреть его во всех подробностях. Она пытается не дать эйфории захлестнуть себя, как случилось в самый первый раз, когда от перевозбуждения она проснулась через пару секунд после начала самого интересного.

С высоты человечьего полёта город очень красив – все эти типичные для подобных городов черепичные крыши, маленькие площади, кривые улочки. И вдруг Рейхан чувствует это. Это почти никогда не накатывает на неё вне сновидений, а в сновидениях сопровождает такие банальные события, что Рейхан не знает, что и думать. Если бы это можно было описать словами, то она назвала бы его «Предвидением Великих Перемен». Чаще всего оно посещает Рейхан почему-то в бессюжетных снах, где она отправляется в кафе или на прогулку, но интуиция так и заходится криком, словно в конце обыденного пути ждёт величайшее сокровище в жизни. Проснувшись, Рейхан со смутной надеждой повторяет свои перемещения из сновидений в реальности, но ничего не происходит.

А сейчас это велит ей приземлиться на одной из укромных площадей. На площади толпятся тени. Рейхан до сих пор не уверена: эти люди в сновидениях – реальны ли они, спят ли они так же, как и она, переносясь при этом в некое общее виртуальное пространство, или они – всего лишь декорации в её собственном театре? Вторая версия кажется ей более правдоподобной, потому что, когда Рейхан пытается поговорить с ними или взаимодействовать любым образом, эти существа ведут себя подобно персонажам компьютерной игры: набор их действий ограничен, а черты лиц – схематичны.

Рейхан оглядывает площадь. «Я – Рейхан, меня зовут Рейхан, – повторяет она не то вслух, не то мысленно (сейчас это – одно и то же), – мне почти тридцать лет, и я чрезвычайно умна и хороша собой. Да».

Первые этажи домов – сплошь аквариумы витрин, в одной из них Рейхан замечает большое старинное зеркало. Зеркала – редкий реквизит в сновидениях, и почти никогда не выполняют своих прямых обязанностей. Однажды Рейхан читала в интернете историю: во сне человек посмотрелся в зеркало, и увиденное так напугало его, что он больше никогда не смог заснуть. Это, скорее всего, выдумки. Но, тем не менее, общее мнение сновидцев таково: никогда не глядись в зеркало.

Рейхан идёт к зеркалу.

Сначала она видит в нём себя, и выглядит как обычно, лишь несколько красивее, как будто смотрит на себя глазами сильно влюблённого мужчины – длинные, буйно вьющиеся волосы цвета меди не спутаны, как обычно, а лежат аккуратными локонами, небольшой рот ярче, губы словно искусаны, смягчённая линия подбородка, в жизни тяжеловатого, придающего её лицу непреклонный вид. Демонстративно пожимая плечами, Рейхан собирается отвернуться от зеркала, но изображение в нём начинает меняться, открывая её глазам высокую фигуру на фоне неспокойного пламени. Фигура выдыхает дым, тонкая нить его змеёй выползает из зеркала и лезет в нос. Неожиданно Рейхан начинает кашлять и делает заметку у себя в голове: во сне сигаретный дым не менее гадкий, чем наяву.

– Эй ты! – кричит она, и фигура подходит ближе к зеркалу. – Ты в моём сне, давай туши свою никотиновую палочку, или, клянусь, я превращу её в римскую свечу!

Теперь персонаж с сигаретой совсем близко, и Рейхан пытается разглядеть его, но сосредоточенность стремительно покидает её. Широкие плечи, золотистые блики на пушистых каштановых волосах, вот и всё, что она успевает заметить. И его вопрос – «А что такое римская свеча?», прежде чем она выплывает к яркому свету.

17 октября

Кровать была поставлена у окна так хитро, что восходящее солнце будило Рейхан нежным розовым светом, падавшим прямо на лицо. Никаких тревожных сигналов с прикроватной тумбочки, никаких блужданий зимой во тьме. В пасмурную погоду она позволяла себе подольше оставаться в мире сновидений, к счастью, род её занятий не предполагал чёткого распорядка дня. Рейхан сунула ноги в тёплые домашние сапожки – отчего-то в этом году их смена наступила рано, если так будет продолжаться, то скоро придётся спрятать туфли и достать сапоги и ботинки – выбралась из постели, стараясь не разбудить дремлющего кота, пошла в кухню и поставила чайник на огонь. Пока он нагревался, Рейхан большой метлой собирала в кучу опавшие листья. Благодаря этому простому упражнению сонное оцепенение уступило место привычной бодрости, и она в своё удовольствие гоняла листья по двору, пока из распахнутого окна не донеслись первые посвисты чайника.

Некоторое время Рейхан разглядывала пучки трав и банки со специями, раздумывая, каким напитком ей хочется начать день, и пришла к выводу, что промозглым утром чай с имбирём, мёдом и лимоном будет к месту. Нарезая свежий имбирный корень, она думала о своём сне, а точнее, о персонаже, которого повстречала. Он был грустным, и, хотя Рейхан давно уже вышла из того возраста, когда грустные мужчины казались ей привлекательными (опыт научил её, что печальный образ – либо маска, скрывающая душевную пустоту и отсутствие чувства юмора, либо приманка, вроде червяка, на которую ловят сердобольных женщин), этот вызывал что-то вроде желания позаботиться о нём. Рейхан залила ломтики имбиря и лимона кипятком, бросила в заварной чайник – тёмно-оранжевый, толстобокий, радушный – щепотку красного перца, и, пока всё настаивалось, подробно записала свой сон в дневник. В тексте, обычно документально сухом, на этот раз сквозило странное сожаление. Но, помешивая мёд в чашке с чаем (девять кругов по часовой стрелке и стандартный утренний заговор на удачу и вдохновение), Рейхан совсем забыла свои ночные приключения, к тому же проснулся кот, потребовал завтрак, и новый день помчался галопом.

Главная клиентка ожидалась в девять утра. Она никогда не опаздывала, ведь была настоящей бизнес-леди. И если вторая часть слова вызывала у Рейхан определённые сомнения, то первая соответствовала действительности в полной мере, потому что Ясмин (для всех, кроме Рейхан, которая сама устанавливала правила, – Ясмин ханум) владела крупнейшей в городе сетью салонов красоты (или «эстетических клиник», как она любила их называть); главный филиал она открыла на деньги своего богатого мужа, но его успех и расширение до сети были уже её личной заслугой.

К девяти часам Рейхан заварила зелёный чай с жасмином – другого Ясмин не признавала, утверждая, что цветок, в честь которого её назвали, превращает горькое болотное пойло в божественный нектар, и Рейхан всегда находила эту своеобразную аутофагию забавной.

– Я опять себе чуть все ноги не переломала, – пожаловалась Ясмин вместо приветствия и, схватив Рейхан за затылок, страстно поцеловала её чуть ли не в губы. – Нет, серьёзно-э, ты почему в нормальном месте себе квартиру не возьмёшь? У вас здесь даже припарковаться негде. – Подобно всем людям, никогда не испытывавшим ни малейшего стеснения в средствах, Ясмин была горазда задавать нетактичные вопросы вроде: «А чего ты в отпуск никуда не едешь? Езжай в Париж, там клёво-э» и задавала такие вопросы всем подряд, даже своим собственным работницам, хотя прекрасно знала, сколько они получают. Может быть, ослеплённая достатком, Ясмин считала, что у всех мужья – миллионеры, а в салоне они работают исключительно из любви к красоте и созиданию.

– У меня свой дом с садом почти в самом центре города, – одним точным пинком Рейхан пресекла очередную попытку кота познакомиться с прекрасным миром за пределами дома и впустила посетительницу. – Мне нравится.