Алина задохнулась и умоляюще протянула руки к гостю.
— Решение, увы, окончательное, — в его бесцветном голосе были слышны отголоски горного обвала. — Обсуждать тут нечего. Но я всё же решил пойти тебе навстречу, Алина. Ты редкий человек — во всех смыслах. Именно поэтому я здесь. Я мог бы просто прийти и забрать его жизнь. Но вместо этого — предупредил тебя. И даю время. Побудь с ним. Скрась последние часы. Поговори, как никогда не говорила. Будь ему такой сестрой, которой, быть может, никогда и не была. Я приду за твоим братом ровно через двенадцать часов.
Он встал, и стул под ним рассыпался в пыль.
— Через двенадцать часов. Плюс-минус пять минут.
Мужчина подмигнул, отчего у женщины сердце пропустило несколько тактов, и двинулся вних по лестнице.
***
Он вернулся плюс-минус через двенадцать часов. Технически, конечно, не вернулся — Олег Каспер жил совершенно в другом доме, — а вот по факту дело обстояло именно так.
Было без четверти полночь.
Методично поднялся на пятый этаж, опять не обратив никакого внимания на лифт. На секунду замер и нажал на кнопку звонка:
Дверь олеговой квартиры открылась. Перед гостем стояла Алина Наговицына, замотанная в простыню. Она пошатывалась и выглядела как оживший мертвец — от потрескавшихся серых губ, до глаз, которые смотрели из чёрных колодцев.
Он оценивающе оглядел женщину. Едва заметно нахмурился. А потом сказал бесцветным голосом, в котором были слышны отзвуки волчьей стаи, которая в полнолуние воет на луну:
— Вот, значит, как. Всё-таки догадалась. А главное — успела. Что ж. У твоего брата очень хорошая сестра. Доброй ночи. Но вот что я хочу сказать: ты перехитрила, но не выиграла. И теперь знаешь, что надо делать.
Он ушёл, но на подъездной площадке буквально на несколько секунд соткалась иллюзия: высокая башня, похожая на позеленевший череп и крохотная фигурка в чёрном, которая сначала взгромоздилась по ржавой лестнице, потом проникла в оконный проём, затем перепрыгнула через разлом в полу и наконец беззвучно упала в чёрный бездонный квадрат, предварительно ударившись о край подбородком.
***
Был поздний вечер, и полумрак лизал синими тенями главную комнату бабушкиной, а теперь олеговой квартиры. Причудливыми тенями извивались классики в книжном шкафу во всю стену — корешок корешка золочёнее, багровее и весомее.
Пахло апельсинами и мятными конфетами — любимыми лакомствами Алины, запас которых Олег обязательно держал дома.
Он задумчиво листал медиаграмму на голопланшете и думал, почему человек всегда наполовину торчит из реальности? Хороший — верхней половиной, плохой — нижней, то есть задницей и мудями. Да, бывают люди, полностью погружённые в реальность, но мы ведь не хотим такими стать, потому что люди эти — сумасшедшие.
Олег листал медиаграмму, постепенно клюя носом. Там повествовалось о том, что сенаторы от демпартии США призывают отменить в армии нормы физической подготовки, потому что могут пострадать карьеры женщин, трансгендеров, бодипозитивцев и чадосластцев, которые не отличаются отменным здоровьем.
Сколько ж там набралось гендеров, подумал Олег. Наверное, уже миллион. Белое коренное население в шоке и протестует, кричала медиаграмма. Коренное население? Это индейцы что ли? Какие ж они белые?
Олегу почему-то вспомнился древний советский министр иностранных дел, Громыко что ли? Его в США прозвали «Мистер Нет», потому что он ему было плевать на политес. Этот дядька постоянно и решительно отказывался от невыгодных предложений иностранных дипломатов. Олег в полусне вдруг заинтересовался: а что он, то есть Громыко, такой решительный и принципиальный, сказал старухе с косой, когда она постучалась в дверь? Привычное «нет», и она ему не поверила? Или в кои-то веки решил для разнообразия согласиться с предложением, от которого нельзя отказаться?
Олег уже совсем клевал носом, когда брякнул дверной звонок.
Кто это?
Он пошлёпал открывать. Оказалось, Алина.
Боже, как он рад её видеть! Сестра, как всегда стремительная, бросилась на него, излучая вечный аромат духов — Jo Malone “Wood Sage & Sea Salt”. Аромат ему нравился, потому что его любила Алина. Так было всегда и во всём.
Она оглядела его и поцеловала в щеку:
— Близбрат! Как же я соскучилась! У тебя всё хорошо?
— Вроде бы. Пока ни один из тараканов в моей голове не жаловался. И ни один не подал заявление на грин-карту.
— Шутник-самоучка! Ты не голоден? Что-то ты похудел!
Он засмеялся и потянулся к Алине губами, чтобы поцеловать в щёку, и похолодел: она была бледна, лицо осунулось, под глазами залегли тени, а в самих глазах за напускным весельем плескалось то ли безумие, то ли отчаянная решимость.
— Что стряслось?
— Потом. Сейчас мы будем есть и болтать, валяться и веселиться.
И пронеслась мимо него на кухню вихрем — с пиццей подмышкой.
Они смотрели дурацких комедиантов из стендап-шоу и смеялись: Олег, осторожно, косясь на сестру; Алина — нервно и чересчур громко.
Они ели пиццу, принесённую Алиной, и лица их вымазались в томатном соусе. Они стали похожи на клоунов. На парочку клоунов. На парочку слегка кровавых клоунов. Один с чуточку женственным красивым лицом, другая с точно таким же — но немного, по-подростковому, юношеским, по-мужскому чуть угловатым. Одинаковые разнополые лица под тридцать.
— Мне почему-то кажется, что они — самые несчастные люди на свете, — неожиданно для самого себя произнёс Олег и указал на очередного комедианта в ноутбуке, — Стендаперы. Они так глубоко в себе копаются, чтобы сочинять свои выступления, что наверное уже выкопали себя до донышка — как котлован. Только обычный котлован нужен, чтобы что-то построить… А что строить на этих людях? Они же сами себя выкопали до дна…
Алина повернулась к Олегу. Они лежали перед ноутбуком на животе и локтях.
— У тебя очень правильное настроение для того, которое должно случиться, — сказала она. Она достала из кармана одноразовые салфетки и вытерла лицо — себе и близбрату.
Потом встала, и покинула комнату, чтобы надолго запереться в ванной. Тянулись минуты, пауза затягивалась, и Олег подошёл к двери — проверить, всё ли в порядке.
— Я сейчас. Минуту.
Ладно. Олег вернулся в комнату и принялся слоняться из угла в угол. Что-то было не так. Что-то совершенно было не так. Только вот не что-то. Не так было всё!
Алина вернулась совершенной другим человеком — то ли пьяная в драбадан, то ли чем-то наглухо упоротая. А может, и то, и другое вместе. Пройдя по стене, она ввалилась в комнату, запуталась в ногах и чуть не упала. Олег едва успел подхватить сестру и прижать к себе. И тут же почувствовал немыслимое — его мужское естество окаменело.
— Ага, — хрипло сказала Алинка, — Подействовало.
И толкнула его на постель. Олег повалился навзничь — прямо на смятую простыню.
— Что происходит?
— Снимай трусы!
— Что?
— Быстро! Меня через полчаса вырубит. Мы должны это сделать, пока не поздно.
Выглядела она так, будто собиралась то ли расхохотаться, то ли разрыдаться. Путаясь в одеждах и не попадая пальцами по пуговицам и застёжкам, Алина принялась торопливо раздеваться, но дело шло вкривь и вкось, так что эту безобразную сцену она завершила тем, что попросту сорвала с себя всё оставшееся.
И предстала перед братом в чём мать родила. Причем их обоих и одновременно. В этом и заключался самый ужас.
А потом выключила свет. Вокруг сестры соткался желтоватый сумрак, создаваемый уличным фонарём напротив. Голос её был пьяный, неверный, но торопливый.
— Близбрат, времени почти нет. Мы с самого начала были с тобой практически одним целым. Почти. И сейчас должны стать действительно одним целым. Иначе — конец. Но мы ещё успеваем.
Олег смотрел на бугор на собственных трусах, как на вражеский блиндаж.
— Что со мной? Что ты мне подсыпала?
Сестра пошатывалась. Почему-то не в силах отвернуться, Олег разглядел лёгкую гусиную кожу — на животе, груди, руках и ногах. Странно, он до сих пор не знал конфигурацию её обнажённого тела, а ведь Алина — самый близкий человеком во всей вселенной. Вот родинка под правой грудью, которая чуточку тяжелее левой. Вот маленький V-образный шрамик на боку. Откуда он взялся? Олег не знал. Крохотная татуировка под неглубоким пупком. #exnihilonihilfit82. Что это значит? У неё коленки, как у подростка. Ступни чуточку, самую малость выгнуты вовнутрь. У неё растительность над лоном, а я думал, сейчас это совсем не модно. И жилка на внутренней стороне правого бедра пульсирует, словно посылает сигналы SOS.
