Всю свою жизнь я была уверена, что выйду за Клима и перееду в Россию. Боже, какие же жалкие мечты. Детство, кажется, затянулось. Меня сделали взрослой слишком резко и быстро через созерцание анала. Мою мечту убили, трахнув в зад.

Я окунулась с головой, быстро вынырнула, вытирая глаза и щеки пальцами. Хватит реветь. Жалеть себя можно бесконечно, но это путь в никуда. Даже Громов смог быть честным и озвучил свои желания. А я вот не могу даже себе признаться.

Что я хочу? Клима?

Да, пожалуй, хочу. Хотя меня мутит сей час даже от его имени. Но боль — явный признак любви, которую не так легко отменить после стольких лет. Я вроде бы умом понимала, что это пройдет, но сердце все рано цеплялась за воспоминания и столь привычные мечты. Я все придумала. Кажется, я точно больше не хочу Клима. Быть одной из его подружек — так себе должность. Иного он мне сейчас дать не сможет.

Уже неплохо для начала.

Что я хочу еще?

Точно не хочу учиться в Англии или Шотландии. Я столько изучала историю России, так долго мечтала о ней. И это совсем не из-за Клима. В этом мой отец ошибся.

Я обожала Москву и всегда рвалась хоть на две недели к бабушке летом. Меня завораживала история этой страны. Я действительно собиралась учиться, а не бегать за Стерном в университете.

Как мне доказать папе это и убедить поддержать меня?

Никак.

Я слишком хорошо знала Бенингтона Торнтона. Он упрям как сто ослов и непоколебим в своем решении, как скала. Именно поэтому я всегда надеялась на Клима. Тайная свадьба могла развязать нам руки. Мне. Папа не стал бы разлучать меня с мужем. Он бы, конечно, бесился некоторое время, но не вечно. К тому же на моей стороне был Марк, а значит и остальные Стерны. Я могла легко обойтись без папиной финансовой поддержки. Новые родственники не позволили бы голодать.

Если я отступлю и останусь в Британии, получится, что отец был прав.

В отношении детей он невыносимо принципиален.

Я считала, что Себ заслужил жесткое отношение и аскетичные условия пребывания в Торнвуде. При этом брату никто не запрещал таскать в коттедж девиц. Школу он заканчивал обычную, общую, и там тоже был популярен среди девочек.

Меня же сразу отправили в пансион для девочек. Я вроде бы не имела ничего против, хотя мама пыталась настоять на той же школе, где учился Себ. Но отец даже не обсуждал это. Тогда от скандала родителей спасло мое собственное мнение. Мне нравилась моя школа. Маме пришлось отступить. Теперь, когда отцовская принципиальность пересеклась с моим выбором, я сочувствовала брату и собиралась бороться за свои права.

Я прикрыла глаза, вспоминая, как отец и Марк издевались над Громовым. Лорд Беннингтон мог быть веселым пошляком, с ним легко дружить.

Он легко шутил про принцессу для президента и свадебный минет. Или это был Марк?

Свадьба.

Я вскочила, расплескивая воду на пол. Свадьба!

Принцесса-аристократка, которая достойна стать невестой.

Они говорили о невесте для Андрея. Невеста для президента. Он ищет невесту. Аристократку, сдержанную, привлекательную, чтобы составила ему достойную пару и очаровала электорат.

Боже, все сходится.

Я не все понимала, когда подслушивала, но теперь…

Отличный пиар-ход для укрепления доверия и симпатии народа в предвыборной компании на второй срок.

Громов не в восторге от этого плана, но признался, что неравнодушен ко мне. Да, это, конечно, похоть, а не любовь. Но кому она нужна, эта чертова любовь? Любовь всей моей жизни Клим Стерн предпочитал задницу, а не сердце. А я буду думать головой, отбросив чувства.

Губы сами растянулись в коварной улыбке. Выйдя из ванной, я чувствовала себя не только чистой, но и обновленной. У меня был новый план. Еще лучше прежнего.

Надеюсь, Громов согласится. Как это по-русски? По-хорошему. Совсем не хотелось бы идти на крайние меры.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Андрей

Обед, разумеется, затянулся. Один из тех приемов пищи, который включает десять смен блюд, а потом все просто расходятся по комнатам. Я устал от разговоров весьма быстро, но не мог уйти из-за приличий. Хорошо, что Сашка отвел меня в сторону и забыл отпустить. Мы прогулялись по саду, обмениваясь новостями.

Верден спрашивал про Карину, которая последнее время была рассеяна. Что совершенно на нее не похоже. Я не замечал ничего подобного. Возможно, потому что сам был по уши в делах. Это конечно, плохо, что Саша в Дублине знает больше про мою помощницу, чем я сам, ежедневно с ней общаясь.

— Может и не стоит мне идти на второй срок, — озвучил я вслух вопрос, который вроде бы был решен.

— Как так? — Саша даже остановился.

— Кажется, я и так сделал достаточно.

— Ты только начал, Андрей.

Я кивнул, но не согласился и пошел дальше. Верден догнал меня.

— Я тебя уговаривать не буду, но Карина…

— Вот именно, Сань, я даже не замечаю, что с Кариной что-то не так. Меня не хватает на все сразу. Постоянно что-то ускользает. Дерьмовое ощущение. Как будто я каждый день упускаю важные мелочи, которые очень важны.

— В управлении? — уточнил Верден.

— Во всем. Но в управлении страной это заметнее всего. После вашей истории у меня и побед не было.

— Андрей, это не игра, где ведется счет. — Саша выдохнул. — В любом случае, решать тебе. Но я бы в это раз голосовал за Громова.

Я рассмеялся, неприлично фыркая.

— Пару раз прокатил на джете и теперь ты мой. Ох, Верден, ну и дешёвка.

— Ты еще баню мне припомни, умник, — не остался в долгу Саша.

Мы гуляли, продолжая приятный обмен дружескими колкостями, и, в конце концов, наткнулись на Стернов и Торнтонов. Они тоже вышли в сад, устав от официоза столовой. Приятная болтовня делала сердце легким, но все же наша компания стала весьма объёмной. Очень скоро леди и джентльмены из столовой почти полным составом перекочевали в сад. Темы разговоров сузились до одного единственного вопроса: буду ли я баллотироваться.

Я не отвечал ничего конкретного, но не без интереса слушал разнообразные прогнозы от министров и прочих пэров. Они не сулили мне ничего хорошего.

— Ваши визиты очень важны для нас мистер Громов, но отношения с Россией до сих пор напряженные. Хотя ваша команда взяла курс на прозрачность и правовые нормы, предрассудки сильны.

— Это понятно, сэр Гастингс, — отвечал я вежливо, но завелся моментально. — Мы долгие годы были по разные стороны. Я не рассчитывал, что вы примите меня и мою страну так скоро. Хотя моих граждан Британия любит.

— Бросьте, Громов. Мы русских никогда к нам не звали. О ком вы? Все беглые олигархи давно вымерли. Имеете в виду своего друга Вердаена? Так он живет в Ирландии — это другая страна.

— Почему же только Вердена? Лорд Торнтон женат на русской. Я говорю не только любителях держать свой зад в уютной зеленой стране.

Сашка прищурился на меня, но не стал грубить. Я до сих пор немного жалел, что не смог его уговорить работать со мной. Карина, конечно, справлялась, но отказ Вердена мне никогда не нравился. Как и не нравилась утечка мозгов за бугор. Не будь таких как Крыловы, мы бы смогли обеспечить достойную платформу для бизнеса. Самое неприятное, что покойный Евгений Верден еще верил в это, боролся. А вот Саша, уже новый человек, который сразу смотрел в сторону Европы. Я сам был этим самым новым человеком, учился в Англии и Шотландии, но работать хотел для своей страны.

Да, я дурак и патриот. Что поделать. Это не лечится.

Достаточно быстро утомившись предсказуемым поворотом беседы, я технично удалился, едва представилась возможность.

Вроде бы и хотелось пообщаться с друзьями, но почти сразу еще сильнее я пожелал посмотреть кино. Два-три часа перед сном — роскошь при моей работе. Обычно я падал замертво в кровать и не видел снов. В самолете тоже предпочитал подремать или снова работал. Другого свободного времени у меня не было.