Ты не смог вырасти и постареть, узнать мир лучше. Кто знает, что было бы, если бы ты был жив сейчас – может, ты бы пришел сегодня, завтра или когда-нибудь после как живший во время войны и знавший чувство потерь, недоступное нам, с рассказами о тех временах, когда война застала тебя. Мы бы сидели тихо-тихо, стараясь понять все-все твои чувства и душевные раны, оставшиеся с тех самых пор.

А что ты чувствовал? Было страшно? Холодно? Одиноко? А сейчас тебе больно читать письма, которые пишем мы, счастливые люди, находясь в уюте, окруженные заботой и теплом, рядом с друзьями и родными? Наверное, неприятно, когда спрашивают подобное, но мы лишь хотим понять еще немного больше…

Я не могу тебя жалеть. Жалость, выражаемая лишь словами, плохая жалость. А помочь мы уже тебе не сможем, как бы ни пытались, мы лишь можем оставить тебя и воспоминания на бумаге, кинопленке и в наших сердцах. Но нам, правда, очень-очень жаль, что так произошло, что началась война, и мир вокруг тебя так сильно изменился всего за один год, за один, казалось бы, короткий, но на самом деле такой тяжелый и длинный первый год войны. Все еще не до конца осознали ошибку, и войны все продолжаются и продолжаются, не у нас или рядом с нами, так в другой точке мира.

Мы по отдельности не сможем ни спасти людей от войн, ни собрать всех людей, чтобы они опомнились и закончили все, все войны. Но людям стоит лишь попытаться, каждому, и тогда мы уже будем не по отдельности, а в одной большой команде. Да, мы, такие, как я, совсем еще не значим для мира и мало что сможем сделать, но ведь когда-то мы станем старше и постараемся сделать спокойный мир со счастливыми детьми и взрослыми. Ну, если даже не мы, тогда те, кто будут после нас, не так ли? Не могут же войны, потери из-за них и все невзгоды, приносимые ими, существовать вечно?

Ты помнишь все, что было, знаешь, что приносят войны. Ты понимаешь людские ошибки и можешь… мог бы помочь. Простые люди наверняка задумались бы над словами, которые ты мог бы им сказать. Да, а что бы ты сказал? Мог бы сказать всем людям? А лично мне, что бы ты сказал?

Ты такой же, как и мы – тоже хочешь бегать, веселиться, общаться с друзьями, вот только живем мы совсем по-разному. И не поймешь уж до конца, почему же все так обернулось, слишком давно это было. Но мы не забыли ни вас, ни войну.

Дорогой Василий, пишу тебе письмо в этот спокойный мартовский вечер, за который когда-то ты отдал жизнь. Надеюсь, сейчас всё хорошо. Ты спокойно отдыхаешь, не вспоминая мрака прошлого.

Порой, я сяду, посмотрю в окно и улыбнусь. Солнце светит, но не греет, словно так и должно быть. Своими холодными лучами оно падает на лица угрюмых прохожих. Но знаешь, когда сижу долго, то улыбка на моем лице плавно переходит в большую задумчивость. В другом конце комнаты сидит бабушка, ну, Нина, твоя дочка, просто ты ещё не знаешь этого. Так вот, дедушка, она постоянно читает. Тем временем я, прижимая свой лоб к окну, продолжаю высматривать грустных и недовольных жизнью людей. Насмотревшись, я незамедлительно начинаю обсуждение со своим “начальством”, то есть с бабушкой. Таких бурных эмоций у меня не вызывает ни одна тема, кроме этой. Ну, как? как можно в такой прекрасный день идти, смотря вниз на дорогу, даже не поднимая глаз на солнце? Об этом я могу говорить часами, отвлекая бабушку от чтения книг. В течение моих рассуждений бабуля вечно вспоминает что-то про тебя. Я постоянно слышу твоё имя. И, представляешь, как-то раз бабушка сказала мне, что я точь в точь копия тебя. Нет, эта мысль до меня доходила очень долго. Она сказала, что ты, как и я, терпеть не мог людей, не умеющих даже в мелочах находить счастье.

Наверное, если я похожа на тебя, значит и детство у нас должно быть похоже, но я знаю, что это далеко не так. В свои 13 лет ты не думаешь об учебе, ты не думаешь об играх на улицах города, ты думаешь о семье и о других людях, даже неимеющих никакого к тебе отношения. Ты был таким храбрым и сильным: ты помогал взрослым, таскал снаряды, раздавал газеты, развешивал плакаты, помогающие верить в победу. Я лишь знаю, что в день выдавалась одна свободная минутка, и ты тратил её на то, чтобы добежать до сада. Это место словно благословенное Богом: ни одна граната во время войны не тронула его. Я до сих пор вспоминаю, как бабушка рассказывала отрывки из записей в твоём дневнике: «Я спокойно иду, дядя Петя разрешил мне прогуляться, я сразу побежал сюда. Мой маленький рай. Место, не тронутое ни одной злой силой. Этот садик чуть дальше нашего домика, на берёзах я сделал затычки, чтобы знать куда идти. Сама тропинка к саду была мрачновата, словно луна навсегда перекрыла мне солнце, и ничто не могло освещать мой путь. Она вела через сгоревшие леса, недавно тонувшие в пламени огня, через тихие реки и мимо глубоких оврагов, через которые идти надо было очень осторожно, чтобы случайно не попасть, как лисица, в капкан». В самом саду, казалось, ты видел райские цветы, которых до этого никогда не встречал в жизни. Они сияли небесным светом, порой к ним подлетали бабочки, осторожно порхая вокруг цветов, а ты видел ангелов, дающих надежды. Конечно, современный мир уже давно уничтожил то место. Но мы с бабушкой кое-как нашли твой «маленький рай».

На следующий день в твоём дневнике я наткнулась на грустные и такие ужасные для меня строки. Ты писал о том, как отец подарил тебе крохотный перочинный ножик. Ты с таким удивлением рассматривал его, ведь по твоим записям я знаю, что отношения с папой после начала войны у тебя не складывались. Вдруг вы оба услышали звук стрельбы, выбежав из дома, увидели двух вооружённых немцев. Ты стоял и не мог оторвать взгляда от этих ужасных людей, а в руках у тебя был этот маленький ножичек. Лишь доли секунды… и твой папа умер. Ты писал, что немцы ушли, не тронув тебя, ведь ты в слезах обнимал расстрелянное ими тело. Тогда слёзы твои смешались с кровью, а в это время солнце начало очень сильно греть. Оно будто лило на тебя горючие слёзы. Будто само оно потеряло отца. Дочитав эти строки, я услышала звонок в дверь, за ней стоял папа, я бросилась к нему со словами: «Они умерли за нас! За нас с тобой, папа! За нас!»

К сожалению, эти записи были самыми последними в твоём дневнике: «На город напали, мне нужно бежать, сейчас моё единственное желание, чтобы Родина осталась жива, чтобы все родственники переехали в Ленинград, ибо там их должно ждать счастье»…

Сейчас, дедушка, я здесь, в Санкт-Петербурге, живу, учусь, познаю мир. Спасибо тебе за жизнь, за свет, за небо, за солнце, я всем обязана тебе. Не знаю, хватит ли мне смелости в свои 13 совершать подвиги, равные твоим, но точно знаю: ты для меня герой и моя жизнь. Точно знаю: хочу, чтобы ты гордился мною, как я горжусь тобой! И сейчас, пока пишу тебе письмо, хочу пообещать, я буду продолжать радоваться и находить счастье в мелочах, так, как это делал ты.

Твоя правнучка Лиза

Здравствуй, Марат, я пишу тебе из далекого будущего, из 2020 года. Ты даже не представляешь, как сильно изменился мир. Во многое ты даже не поверишь. Все то, что в твое время писали лишь в книжках про фантастику, стало реальностью. Сейчас у каждого человека есть сотовый телефон и компьютер, теперь люди могут не только слышать друг друга на расстоянии, но и видеть, чтобы узнать что-то, ненужно часами сидеть в библиотеке, достаточно просто нажать пару кнопок, и на экране высветится необходимая информация. Человек даже полетел в космос. За эти годы до неузнаваемости изменилась и наша страна, теперь она называется Российская Федерация.

По соседству с нами живёт пожилая женщина, когда началась Великая Отечественная война, ей было всего девять лет. Она рассказывала много историй об этой войне, и абсолютно каждый рассказ берет за душу. Наворачиваются слёзы, когда она рассказывает о сильном голоде, от которого умирали тысячи человек, и о расстрелах людей на улице.