— Я не верю в это, — покачала она головой, — скорее, это очередная хитрая манипуляция. Он всю жизнь пытался заставить меня жить так, как нужно ему, сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось.
— Не будь так пессимистично настроена, — запротестовала я. – Очень многие люди в зрелом возрасте меняют свою жизнь, свои взгляды в корне. Я бы даже хотела с ним познакомиться, чтобы объяснить ему, какая у него потрясающая дочь, — искренне проговорила я, подойдя к Волжак вплотную, и провела пальцами по линии ее челюсти.
— Потрясающая? – ее идеальная бровь взметнулась вверх в насмешливом жесте.
— Потрясающая, — наклонившись, я поцеловала ее скулу. — Умная, — щеку под скулой. — Сильная, — уголок губ. — Эффектная, — подбородок. — Сексуальная… — осторожно пройдясь языком по ее полной нижней губе, я выдохнула через нос.
— Думаю, о последнем его оповещать необязательно, — усмехнулась Волжак, раздвигая ноги и заставляя меня встать ближе – между ними.
— Думаешь? А я хотела сообщить об этом в первую очередь, — я провела руками от ее шеи к груди.
— Не стоит, — криво улыбнувшись, Волжак встала и уже через мгновение я оказалась на столе, а она – между моих ног. – Можно ограничиться «потрясающей».
— Как скажешь, — пробормотала я, млея от ее наглых прикосновений.
========== 5 ==========
Прошла пара недель после этой ссоры. На дворе была середина апреля, а на работе – сумасшедший дом. У нашей компании были очень хорошие времена – партнеров становилось больше, возможности расширялись, и под крыло фирмы то и дело брали какие-то торговые компании. Мы работали, как проклятые, мечтая только об одном – об отпуске. Но пока было не ясно, когда мы сможем себе это позволить.
Больше крупных ссор не было. Разговоров об отце тоже. Я не спрашивала, а сама она ничего не рассказывала. Оксанка с Машей сообщили, что собираются переезжать на Филиппины. И в середине апреля они окончательно уехали. Правда, собаку пока они оставили Оксанкиному брату, но собирались потом перевезти и ее. Также сообщили, что Маша теперь занимается не только фотографией, но и живописью. И уже продала несколько своих первых работ.
Нет, я, конечно, была за них очень рада, но все же мне было жаль того, что моя подруга уехала. По сути, таких близких друзей у меня больше тут и не осталось. Это немного угнетало. Но, что поделать, это жизнь. Зато у меня была самая потрясающая женщина.
И как-то субботним утром, когда голова этой потрясающей женщины была у меня между ног, раздался звонок в дверь.
Волжак оторвалась от своего увлекательного занятия и подняла голову, смотря с недоумением почему-то на меня.
— Ты кого-то ждешь? – спросила она, облизнув губы, чем вызвала еще одну сладкую судорогу в моем теле.
— А что, похоже? – скептично отозвалась я, нажимая ей на затылок. – Наверное, дверью ошиблись или какие-нибудь рекламщики.
Только Волжак снова послушно опустила голову, как звонок в дверь повторился и был уже более настойчивым.
— Черт, — раздраженно выдохнула я. – Кому и что нужно от нас в полдень субботы, ради всего святого?!
— Ты очень смешная, когда хочешь кончить, — усмехнулась Волжак, но встала с кровати под продолжающуюся трель звонка.
— Я рада, что тебе весело, — буркнула я, накидывая одеяло. – Разберись с тем, кто приперся так невовремя, и возвращайся.
— Как скажете, Ирина Николаевна, — снова усмехнулась Волжак, впрыгивая в спортивные штаны на голое тело и натягивая легкую кофту с длинным рукавом.
Она вышла, закрыв дверь в спальню, а я прислушалась. Интересно, что нам попытаются продать в этот раз? После того, как Тамара Степановна, консьержка, уехала на два месяца к родственникам в Крым, к нам постоянно кто-то таскается. В прошлые выходные приходили агенты с керамическими ножами, до этого пытались втюхать датчики дыма. Я бы, возможно, даже повелась на их красноречие, но не Екатерина Александровна. Она одним взглядом заставляла этих недопродажников замолкнуть и уйти ни с чем. Поэтому, я не сомневалась, что и в этот раз она вернется очень скоро, и мы сможем продолжить встречать прекрасный субботний день.
Но прошло уже минут пять, а Волжак все не было. Я даже села на кровати, раздумывая, стоит ли мне выйти. И когда я уже собралась встать и одеться, то двери в спальню открылись, и Волжак зашла внутрь. На лице у нее было довольно странное выражение.
— Что, попался какой-то матерый агент? – усмехнулась я.
— Не совсем, — пробормотала она.
— Ну, я надеюсь, ты ничего не купила? У нас в прихожей не стоит посуда «Цептер» или пылесос «Кирби»? – продолжала веселиться я.
— Нет, — даже не улыбнулась Волжак. – Слушай… Помнишь, ты говорила, что хотела бы познакомиться с моим отцом?
— Ну… да… — пробормотала я, не понимая, при чем тут он.
— Ну, вот. Кажется, у тебя будет такая возможность.
— В каком смысле?
Вздохнув, Волжак прислонилась спиной к двери и, закрыв глаза, ответила:
— Мой отец сейчас сидит на нашей кухне.
***
Надо ли говорить, что я чуть не обделалась от ужаса?
Вытаращив глаза, я соскочила с кровати.
— Черт! Что делать, Кать?! Черт! Нужно… Нужно что-то придумать, да? Мы можем сказать, что я просто твоя подруга, которая осталась у тебя с ночевкой! Или, может, я просто буду сидеть здесь, и мы сделаем вид, что ты дома одна? – мысли в голове носились с невероятной скоростью, и я не знала, за какую именно мне схватиться.
Но Волжак в очередной раз удивила меня своей выдержкой и спокойствием. Она подошла и, положив руки мне на плечи, проговорила ровным голосом:
— Расслабься, хорошо? Мы не будем ничего придумывать. И делать вид, что тебя тут нет – тоже. Ты сейчас успокоишься, оденешься и познакомишься с моим отцом. Договорились? – она смотрела на меня, как на ненормальную. Оно и не удивительно – я чуть с ума не сошла, так сильно занервничала.
— Но… Как ты меня представишь? – почти прошептала я, словно боясь, что нас кто-то услышит.
— Как Ирину Николаевну, моего личного ассистента и любимую женщину одновременно. Есть возражения? – спросила Волжак, подняв бровь.
Ее спокойствие, сдержанность, уверенность в голосе понемногу начали приводить меня в чувство. Поэтому, медленно покачав головой, я ответила:
— Возражений нет.
— Вот и хорошо. Одевайся и выходи.
— Подожди, — снова зашептала я. – Как я выгляжу? Я, конечно, уже умывалась, но… по мне можно сказать, что я только что занималась сексом?
Волжак улыбнулась обворожительной, какой-то совершенно детской улыбкой и, наклонившись, поцеловала меня:
— Ты отлично выглядишь. Как и всегда. Жду тебя на кухне.
— Хорошо,— кивнула я, выдыхая.
Вышла я только минут через десять, когда смогла выбрать что-то более-менее пристойное из домашней одежды. Просто большая часть моего гардероба претерпела изменения, так как была теперь больше ориентирована на то, чтобы соблазнять Волжак и подчеркивать мои достоинства, поэтому каких-то особо скромных и консервативных нарядов у меня не имелось. Пришлось выбрать свою майку и штаны Волжак, в которых она раньше посещала спортзал. Но так как Волжак была тоньше меня, даже эти штаны смотрелись на моей заднице соблазнительно, так как облегали ее. Но это было самым лучшим вариантом, поэтому, одевшись, поправив волосы и выдохнув, я открыла дверь спальни.
На стуле за столом, лицом ко входу сидел Александр Волжак. В стильном черном костюме с галстуком, весь такой серьезный, подтянутый. И не скажешь, что у него был инфаркт несколько месяцев назад. Видимо, и в самом деле, микро.
То, что это отец моей начальницы я бы угадала и без подсказок. Их сходство было поразительным, даже фото не могло этого передать в полном объеме.
Несмотря на возраст, он был очень хорош собой. И аналогично было видно, что в молодости он был таким же дерзко красивым, как и его дочь – та же волевая линия челюсти, соблазнительные губы, нос, брови, только более «мужские» — густые, и взгляд. Серые пронзительные глаза смотрели, прожигая, как рентген, сканируя сразу с ног до головы. Только у самой Волжак не было какой-то… неискоренимой надменности во взгляде. Даже когда она была суровой, злой, в гневе – в ней не было отталкивающего высокомерия. В ее отце же чувствовалось то, что он негласно ставит себя заведомо выше остальных. Но, может, это мне и просто показалось. Ведь ни я, ни он не знали, чего ожидать от этого знакомства.
