***

Когда мы сделали четвертый заход за моими вещами и, наконец, все их втащили обратно к нам домой, я уселась на один из чемоданов и выдохнула.

— Нет, больше я переезжать не хочу. Это очень энергозатратно.

— Неужели? – хмыкнула Волжак, подняв бровь. – Рада, что это помогло тебе понять, что прежде, чем сбегать, нужно хорошенько подумать.

— Ну, Ка-а-ать, — протянула я и подтащила ее за ремень ближе, утыкаясь носом в живот. – Я люблю тебя.

— Ага, ты всегда это говоришь, когда тебе нечего ответить, — усмехнулась Волжак, но запустила пальцы в мои волосы.

— Неправда, — возмутилась я, — я говорю это, потому что чувствую.

— Хорошо, сделаю вид, что поверила, — снова усмехнулась она. – Кстати, насчет того разговора…

— Какого? – я подняла голову и уставилась на нее снизу вверх.

— Насчет… детей, — Волжак кашлянула и опустила взгляд на меня. – Я тут с Машей разговаривала…

— Правда? – в удивлении я подняла обе брови.

— Почему тебя это так удивляет?

— Ну, просто… — замялась я, не зная, что именно хочу сказать. – Неважно, продолжай.

— Да, так вот. И, значит, Маша дала мне контакты одного очень хорошего врача…

— Врача? Какого врача?

— Ну, который помогал им, пока они были в Москве. Ну, помогал забеременеть в смысле, — Волжак отчего-то покраснела и отвела взгляд.

— О, — удивленно протянула я. – Ты имеешь в виду…

— Я имею в виду, — быстрее заговорила она, — что когда мы… ты… В общем, когда мы решим это сделать, у нас уже будет врач, который нам поможет. Она очень дружелюбна к представителям ЛГБТ.

— Правда?

— Да, — ухмыльнулась Волжак.

— И почему же? – подняла я бровь.

— Потому что она тоже представитель ЛГБТ. И, к слову, она действительно хороший специалист.

— И ты в этом уверена, потому что… — начала я, придав голосу вопросительную интонацию.

— Ты же понимаешь, что одним словам Маши я доверять бы не стала, — пожала плечами Волжак. – Я проверила ее от и до. Всю подноготную.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула я. – Зануда.

— Я не зануда, я не доверю этот вопрос абы кому. Тем более что он напрямую касается твоего здоровья, — серьезно ответила Волжак, чем вызвала мою улыбку.

— Я знаю, — я встала на ноги и легко поцеловала ее. – Ну, раз врач у нас уже есть, то и беспокоиться больше не о чем. Когда мы решим это сделать, то сделаем.

— Да, но… Лучше сходить к ней пораньше, — пробормотала Волжак.

— Зачем?

— Чтобы проверить тебя, чтобы подготовиться. Я не хочу, чтобы что-то пошло не так, — раздраженно проговорила она. – Даже если мы решим забеременеть через пять лет, но я надеюсь, что все-таки раньше, поскольку я не хочу вести ребенка в первый класс пенсионеркой, то твое тело должно быть готово к этому.

Слушая Волжак, я только глаза могла таращить. «Мы», «беременность», «первый класс». Боже, мы действительно об этом говорим! Это все действительно может стать правдой!

Я выдохнула и буквально впилась поцелуем в ее губы, прервав на полуслове.

— Я так тебя люблю, ты даже себе не представляешь, — прошептала я, прижимаясь к ней всем телом.

— Не думаю, что больше, чем я, — улыбнулась она, прижимая меня к себе сильнее.

Комментарий к 22

Продолжение и новая работа уже здесь: https://www.patreon.com/posts/published

Заходите и сюда: https://www.instagram.com/nogaulitki/

========== Эпилог ==========

Мы сделали это через два года. Конечно, по настоянию и постоянному нудению Волжак, к врачу мы обратились гораздо раньше, чтобы «подготовить мое тело».

И в итоге, пользуясь добротой, отзывчивостью и спермой того самого Майорова, с которым я познакомилась и который оказался просто шикарным мужчиной, мы, а точнее, я, забеременела. Хотя можно употребить и «мы» в этом контексте, поскольку порой мне казалось, что Волжак переживает куда больше меня по этому поводу. К слову, я абсолютно поняла Оксанку, которая мучилась от излишнего внимания Маши в период своей беременности, но все же я считаю, что Волжак побила все рекорды, даже Машин. Поскольку с того момента, как тест показал положительный результат, мне было запрещено поднимать тяжелые вещи, переутомляться, и есть вредную пищу.

Когда я была на третьем месяце, мне невероятно сильно захотелось сочный и жирный бургер. И во время обеда я отправилась в ближайший торговый центр, купила себе «Биг Тейсти», картофель фри и слопала все это с огромным удовольствием. Но Волжак, словно полицейская собака, учуяла неладное. И обнаружив на моем рукаве сырный соус, тут же все поняла. Мы тогда жутко разругались. Но я отстояла свое право на еду. Объясняла криком то, что я не инвалид, и что если я раз в месяц побалую себя тем, чего мне действительно хочется, то ничего страшного не произойдет.

Честно, я не думала, что Екатерина Александровна, суровый начальник, железная леди, окажется такой… милой, когда дело будет касаться меня. Она буквально носила меня на руках, оберегала от всего, чего только можно, и выполняла все мои прихоти. Я была наивна, когда думала, что желание пожевать асфальт или конфетку со вкусом кресла у беременных – это просто сказки. Но я поменяла свое мнение, когда среди ночи, рыдая, разбудила Волжак и начала требовать, чтобы она принесла мне… краски. Той, которой красят стены. Волжак посмотрела на меня, как на сумасшедшую, а потом улыбнулась и, одевшись, вышла из дома. Не знаю, как она это сделала и где достала в три ночи банку с голубой краской, но уже через час я сидела и самозабвенно ее нюхала. А Волжак рассказала, что когда сама была беременна Сережкой, то у нее была точно такая же тяга к краске. Только она выходила в подъезд, в тот период у них был ремонт дома, и сидела там по часу, вдыхая аромат свежеокрашенных стен.

Оксанка, кстати, родила прекрасного пацана, весом почти четыре килограмма. Они назвали его очень «редким» именем – Александр. Сказали, что пока они за границей, он Алекс, а если решат вернуться, будет Сашей. В принципе, умно. Волжак, между прочим, стала официальной крестной. Что было очень мило. Учитывая то, что наши с ними дети будут официально родственниками – отец-донор-то у них один. Сам Майоров сразу предупредил, что на звание папаши он не претендует ни в том, ни в другом случае, а вот добрым дядюшкой побудет с радостью. И даже заявил, что собирается материально поддерживать обе семьи. Волжак, конечно, взбрыкнула, но Майоров был непреклонен. И сказал, что если она не согласится, то будет гостить у нас очень часто и подолгу. А так как Майоров был человек-радио, то есть никогда не затыкался, Волжак пришлось пойти навстречу.

Мои родители были безумно рады новости о том, что мы решили обзавестись потомством. Конечно, спустя время мы рассказали им о прошлом Волжак. Мама так переживала, что минут двадцать не выпускала ее из своих объятий, чем чуть не довела мою «жену» до сердечного приступа. А папа лишь ворчал себе под нос по поводу того, что отец Волжак – непролазный идиот. Я не могла с ним не согласиться.

Кстати, родители Волжак все-таки развелись. Быстро и без споров. Хотя я знаю, что Александр Николаевич не раз предлагал жене мировую. Но Светлана Юрьевна так и не смогла смириться с тем, что он столько времени давил на больные мозоли их дочери. С изменами она тоже решила не мириться. Они развелись, и она переехала в наш город, купила квартиру и открыла цветочный магазин. И тоже, кстати, была счастлива узнать, что скоро станет «бабушкой». Пусть не по крови, но по совести. Мы, конечно, познакомили ее с моими родителями, и с мамой они очень подружились. И, более того, мама теперь увлеклась идеей найти для Светланы Юрьевны подходящую пассию, так как «женщина она видная, и нечего ей в девках сидеть». Светлана Юрьевна пока держит оборону, но, чувствую, что скоро ее стены сопротивления рухнут.

Вдобавок ко всему, мы продали квартиру Волжак и купили новую. Мама с папой почти силой впихнули ей свои накопленные деньги. Волжак поначалу оскорбилась, сказав, что она и так собирается оформить квартиру на меня и ребенка, но мама с папой настаивали, чтобы она взяла их деньги. Спорить с мамой было бесполезно, и Волжак в итоге согласилась, хотя я целый месяц, пока мы подыскивали варианты, слушала ее ворчание. Мы нашли отличную квартиру недалеко от того места, где жили до этого. Четыре комнаты, высокие потолки и большие окна. Волжак организовала ремонт, и я не видела нашу новую квартиру до того момента, пока он не был закончен. Она лишь показывала какие-то схемы и спрашивала, какой цвет стен меня бы устроил, какой пол я хочу и так далее. И только когда все было завершено и в квартиру можно было въезжать, она привела меня туда.