Она замолчала.

– А теперь, братья и сестры, – опять раздался ее голос, – принесем клятву верности Господу нашему. Давайте споем вместе, чтобы Господь услышал нас.

Суровый гимн, который Хэл уже как-то слышал в доме Амджака в исполнении Сына Божьего, в устах Рух превратился в победную песнь.

Толпа дружно подхватила песню. Милиционеры, охранявшие Хэла, замолчали, похоже, пение подействовало и на них. Хэл, тоже целиком захваченный эмоциональным накалом выступления Рух, внезапно очнулся: он, возможно, упускает свой единственный шанс спастись.

Тихо, как только мог, Хэл сдвинул одеяла к стенке, перебросил ноги через край носилок и осторожно сполз на пол.

Оба милиционера впереди, не отрываясь, смотрели в левое от водителя окошко, не замечая, что происходит у них за спиной.

Хэл, слегка покачиваясь, уже стоял, правда чувствуя себя еще не очень уверенно. Попытки держаться прямо отнимали много сил, но тем не менее он испытывал огромный подъем уже оттого, что может просто стоять. Затем Хэл очень осторожно стал продвигаться к задней двери автобуса, через которую его вносили на носилках. Один шаг, другой, еще один. Наконец он у двери.

Он положил руку на округлый холодный металлический рычаг запорного механизма и приготовился нажать на него, затем оглянулся через плечо на двух милиционеров. Те сидели к нему боком, по-прежнему ничего не замечая.

Он снова повернулся к двери и нажал на рычаг. Но тот даже не шевельнулся, словно его замуровали. Хэл сначала было подумал, что всему виной его слабость, и налег на рычаг всем своим весом. Но с тем же результатом.

И тут его осенило. Он наклонился к рычагу и увидел, что он зафиксирован горизонтальной задвижкой, которую нужно отодвинуть в сторону, прежде чем поворачивать рычаг. Хэл аккуратно взялся пальцами за ручку задвижки и потянул. Но задвижку, похоже, заело. Он потянул сильнее. Та секунду еще сопротивлялась, затем отскочила в сторону со страшным лязгом, громким эхом прокатившимся по автобусу. Хэл схватился за рычаг.

– Стоять! – послышался сдавленный окрик с переднего сиденья. – Еще движение, и я буду стрелять!

Не выпуская из рук рычага, Хэл снова оглянулся через плечо. Он увидел лица обоих милиционеров, глядящих на него поверх спинок сидений, а ниже, между сиденьями, узкое, с кожухом из проволочной спирали дуло специальной короткоствольной модели вакуумного пистолета. Оно было нацелено прямо на него.

– Он стреляет бесшумно, – предупредил водитель, – так что возвращайся на место и забирайся обратно на носилки.

Хэл смотрел на милиционеров, чувствуя необыкновенное воодушевление.

– И не подумаю, – ответил он. – Если отсюда выпадет мой труп, вы не проживете и пяти минут.

Хэл нажал на рычаг и навалился на дверь. Она приоткрылась, уперевшись в кого-то, стоящего снаружи. Щель оказалась недостаточно широка, чтобы в нее можно было пролезть, зато голову просунуть удалось.

– Братья, помогите – закричал Хэл хриплым голосом. – Меня схватила милиция. Помогите!

Он инстинктивно сжался, ожидая беззвучного удара в спину разряда вакуумного пистолета. Но ничего не случилось. Хэл увидел поворачивающиеся к нему удивленные лица, затем дверь полностью распахнулась и он вывалился наружу.

Он упал бы на землю, если 6 чьи-то руки не подхватили его и не поставили на ноги.

– Помогите… – начал Хэл снова, чувствуя, как слабеет; внезапный прилив сил, вызванный необходимостью позвать на помощь, быстро таял. – Они держали меня в своей тюрьме…

На какое-то мгновение свет в его глазах померк, и он потерял сознание. Когда же пришел в себя, то ему показалось, будто его куда-то тащат; затем множество рук подхватило его и подняло над толпой. Еще не вполне осознавая, что происходит, он почувствовал, как его тело, поддерживаемое бессчетным количеством рук, плывет над головами людей. Боковым зрением Хэл с удивлением заметил в разных концах площади мужчин, женщин и даже детей, пострадавших в давке, – подобно ему, их тоже передавали над толпой.

Вскоре его опустили, поставив на ноги на одной из выходящих на площадь улиц.

– Цепляйся, – произнес в самое ухо чей-то мужской голос.

Хэл увидел рядом с собой двух мужчин. Он закинул руки им на плечи, они обхватили его за пояс и таким образом, полуведя, полунеся, протащили через уже не столь густую толпу, а затем помогли подняться по небольшому трапу в фургон огромного грузовика, приспособленный под пункт «Скорой помощи».

– Кладите его сюда, – велела женщина со стетоскопом на шее, склонившаяся над лежащим на топчане человеком, и показала локтем на свободный топчан позади себя.

Двое мужчин осторожно уложили Хэла на него.

– Посмотрите, нет ли снаружи кого-нибудь, кому он известен, – коротко распорядилась женщина. – И закройте за собой дверь.

Мужчины вышли. Хэл лежал, наслаждаясь теплом и счастьем, – наконец он на свободе. Через некоторое время врач подошла к нему.

– Как вы себя чувствуете? – Она взяла его за запястье и нащупала пульс.

– Только слабость, – ответил Хэл. – Я не был в толпе. Я только что сбежал из милицейской санитарной машины. Они везли меня в госпиталь.

– Почему? – спросила женщина, доставая термометр.

– Я сильно простудился. Простуда привела к бронхиту или чему-то вроде этого.

– Вы астматик?

– Нет. – Хэл глубоко закашлялся и стал искать взглядом, куда бы сплюнуть, пока не обнаружил поднесенный к самому его рту белый сосуд. Он сплюнул и в следующий момент почувствовал, как ему под язык сунули термометр. Затем врач вынула термометр и сказала:

– Сейчас температуры нет. Но у вас сильные хрипы, воздух с трудом проходит по дыхательным путям.

– Верно, – подтвердил Хэл. – Последние несколько дней у меня была очень высокая температура, но сегодня рано утром кризис миновал.

– Закатайте рукав. – Врач достала пневмоинжектор и вставила в него ампулу. Непослушными пальцами Хэл попытался расстегнуть манжету, но у него ничего не вышло. Женщина отложила инжектор и помогла ему справиться с рукавом. Наконечник инжектора уперся ему в руку, и Хэл почувствовал холодок впрыснутого в мышцу лекарства, затем сам опустил рукав и застегнул манжету.

– Выпейте это, – сказала врач, поднеся к его губам одноразовый стаканчик. – Выпейте все.

Хэл залпом проглотил содержимое стаканчика, вкусом похожее на разбавленный лимонад. Не прошло и минуты, как свершилось чудо: легкие раскрылись и последующие несколько минут он был занят тем, что откашливал в огромных количествах мокроту, забивавшую дыхательные пути.

Он услышал, как открылась и снова закрылась дверь фургона, в котором он находился.

– Конечно, я его знаю, – раздался чей-то голос. – Это Ховард Иммануэльсон, из отряда Рух.

Хэл поднял глаза и увидел круглую решительную физиономию направляющегося к нему одного из внуков Густава Молера с фермы Молер-Бени; за его спиной виднелся мужчина – очевидно, он привел его сюда.

– С вами все в порядке, сэр? – спросил внук; Хэл не знал, как его зовут. – Вас куда-нибудь отвезти? Я приехал сюда в начале недели на одном из наших грузовиков и могу в момент подогнать его сюда. Вам не надо ни о чем беспокоиться, сэр. Мы все здесь верные слуги Господа.

При последних словах его щеки окрасил легкий румянец. Хэлу вдруг впервые пришло в голову, что хозяин и другие домочадцы до сих пор могут испытывать некоторую неловкость за тот вечер на ферме Молер-Бени, когда водитель грузовика с прицепом убеждал отчислить Хэла из отряда.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказал он.