– А я-то подумал, вот единственный здесь человек, у кого железные нервы, – рассмеялся Хэл. – Тебе удалось поспать?

– Обо мне не беспокойся, Ховард, вернее, Хэл, я сплю уже шесть… – Джейсон посмотрел на хронометр на своем запястье:

– Нет, семь часов с того момента, как прибыл сюда. Как только узнал, что ты здесь, тут же решил, что могу тебе пригодиться.

– Рад видеть тебя и рад, что ты со мной, – сказал Хэл. Джейсон поднялся. Хэл оглянулся вокруг и повысил голос:

– Внимание, все, кто идет со мной! Выходите в переднюю, мы скоро отправляемся.

Грузовики, в которых они разместились, были уже почти у Центра, когда до их ушей донесся свист конусных ружей, стрелявших всего лишь в нескольких кварталах от них; подъехав еще ближе, они услышали хриплый, подобный рыку огромных разъяренных зверей резкий рев энергетического оружия, эхом отдававшийся от плоских высоких фасадов зданий по обеим сторонам улицы.

Грузовики свернули на улицу, идущую вдоль одной из сторон Центра; металлические ворота служебного двора, расположенные в конце длинного, почти с квартал здания, были широко распахнуты. Несмотря на то что обычно у ворот стояла милицейская охрана, сейчас здесь никого не было видно. На ее месте в ожидании грузовиков стояли четверо мужчин и одна женщина, одетые в гражданскую одежду и вооруженные энергетическими ружьями; позади них у задней стены двора лежали два неподвижных тела в военной форме. Грузовики завели во двор, и ворота за ними закрылись.

– Всем слезать! – скомандовал Хэл, как только грузовики остановились.

Он соскочил на землю и увидел, как сидящие в кузове машин боевики спускаются вниз и тут же разбиваются на группы. Он обернулся к группе из семи мужчин и пятерых женщин, с которой должен был действовать внутри здания, и обратил внимание на то, что все собрались вокруг Джейсона, распознав в нем офицера отряда сопротивления.

– Внутри здания применять только личное энергетическое оружие и ружья, – говорил он. – У кого кабель?

– Здесь. – Один из мужчин приподнял закрепленную у пояса небольшую катушку с намотанным на нее, как могло показаться с первого взгляда, тонким проводом серого цвета. Этот провод представлял собой экранированный кабель для обеспечения телефонной связи между группами, которую оборудование Центра было не в состоянии засечь, не говоря уже о том, чтобы подслушать.

– Носилки?

– Здесь, – ответила женщина. Она подняла вверх нечто похожее на пару длинных шестов, обернутых плотной тканью.

Хэл поискал глазами тех четверых, которые охраняли черные металлические ворота в момент прибытия грузовиков, и, обнаружив неподалеку от машин одного из них, мужчину, спросил:

– Тебе известно, есть кто-нибудь на кухне?

– Мы заходили внутрь, – ответил он, перекладывая свое энергетическое ружье из одной руки в другую. – Там была лишь одна дежурная. Мы ее связали и оставили в углу главного помещения.

«Значит, – подумал Хэл, дежурная по кухне была лицом гражданским. – Если бы она была милиционером, они бы ее убили».

– Хорошо. – Он повернулся к своим людям. – Итак, вы следуете за мной. Если не сможете по каким-либо причинам связаться со мной или если со мной что-нибудь случится, вы обязаны подчиняться приказам Джейсона Роу, вот он. Держитесь вместе; что касается наблюдателей – занимаете свои посты в том порядке, о котором мы договорились ранее. Если увидите или услышите что-нибудь подозрительное, докладывайте обо всем по телефонной связи. Пошли.

Вслед за Хэлом они вошли внутрь. Свет на кухне горел только в одном ее конце, над мойкой, удушливо воняло вареными овощами и мылом. Под самой дальней раковиной Хэл заметил что-то вроде темно-синего тюка. Должно быть, это была связанная с кляпом во рту дежурная.

– Первый наблюдатель, здесь, – приказал он. От группы отделилась женщина, одна из двоих в его группе, лет сорока, та, что была выше и худее. Она нагнулась, подняла конец телефонного провода от катушки, прикрепленной к ремню, перекинутому через плечо стоявшего рядом с ней мужчины, и подсоединила его к своему наручному телефону на запястье правой руки. Хэл мысленно представил себе подробную карту внутренних помещений Центра, которую составила для него Аталия. Он повел остальных боевиков через дверь в левой стене и далее по длинному прямому коридору, пропитанному в отличие от предыдущего помещения резким едким запахом какого-то дезинфицирующего средства.

Расставляя наблюдателей в тех местах, которые были отмечены на изученной им накануне карте, Хэл вел группу все дальше и дальше в глубь прямоугольного здания; затем они начади осторожно спускаться вниз по трехмаршевой металлической лестнице. У подножия последнего марша рядом с пустым письменным столом слева от забранной решеткой двери, ведущей в коридор, по обе стороны которого видны были металлические двери, стоял топчан, на котором безмятежно спал одетый в черную милицейскую форму охранник. Он спал глубоким сном до предела измотанного человека и проснулся лишь только тогда, когда они уже принялись связывать его по рукам и ногам.

– Как открыть дверь в камеры? – спросил его Хэл.

– Так я тебе и выложил, – прохрипел милиционер.

Хэл пожал плечами. Времени на убеждение, даже если бы он и хотел этого, не было. С помощью энергетического пистолета он сбил замок с зарешеченной двери, которая явно не была рассчитана на такое варварское обхождение. Отшвырнув ногой еще горячие прутья решетки, мешавшие открыть дверь, Хэл повел шестерых оставшихся боевиков, включая связиста, по коридору, по обеим сторонам которого находились двери тюремных камер. Последний наблюдатель был оставлен сзади рядом со связанным, с кляпом во рту, милиционером.

Двери камер, как и дверь камеры, в которой когда-то давным-давно они с Джейсоном вместе сидели в Милицейском центре Цитадели, были цельнометаллическими с единственным маленьким смотровым окошком, прикрываемым скользящей пластиной.

Смотровые окошки камер, мимо которых они проходили, были открыты. Хэл заглядывал в каждую камеру, но все они были пусты. Они дошли до конца коридора и обнаружили, что справа и слева от него отходят под прямым углом еще два коридора.

– Может, нам разделиться, Хэл? – предложил Джейсон.

– Нет, – отрезал Хэл. – Давай проверим сначала правый.

В правом коридоре почти все камеры были пустыми, но в трех оказались узники. Они сбили замки с камер и нашли там двоих мужчин и одну женщину, арестованных накануне за участие в беспорядках. Все трое были страшно избиты, но лишь один из мужчин не мог передвигаться без посторонней помощи, которую и оказали ему двое других освобожденных узников. Хэл отослал их назад в комнату, где были оставлены последний наблюдатель и связанный милиционер, приказав им оттуда идти, придерживаясь телефонного провода, до кухни и далее на все четыре стороны.

Аналогичным образом Хэл и его команда просмотрели еще восемь коридоров и боковых ответвлений, освободив более двадцати заключенных, и только один из них попал в тюрьму до начала бунта; его товарищам по заключению пришлось нести его на импровизированных носилках. Но до сих пор они не могли найти Рух. Где-то в глубине души Хэла закопошился страх при мысли о том, что они могли запоздать всего лишь на полсуток: быть может, она уже мертва и ее тело вывезли отсюда, чтобы избавиться от него.

– Все, конец, – услышал он за своим левым плечом голос Джейсона Роу.

Они дошли до конца коридора и уперлись в голую стену, в которой не было никаких дверей.

– Этого не может быть. – Хэл повернул назад и направился в комнату перед входом в тюремный сектор.

– Где остальные камеры? – спросил он плененного милиционера.

На него смотрело бледное лицо одетого в черную форму связанного охранника. Охранник молчал. Хэл вдруг почувствовал, как в его груди пробежал холодок. Его распирало от ярости и, взглянув на лежащего на топчане охранника, он понял, что тот почувствовал это.

– Ты непременно скажешь, – услышал он, словно со стороны, свой изменившийся голос.