— Почему же они его покинули? — удивляется мальчик.

— Потому что высохла река. Жизнь невозможна без воды.

— А почему речка высохла?

— Ее занесло песком. А потом засыпало и город. Не стало леса, который сдерживал наступление песков. И теперь здесь пустыня. Но что с тобой, мальчик? Ты болен? Ты так побледнел!

— Мне надо скорей домой. Я должен рассказать, что я видел, предупредить. Ведь с нашим городом тоже может случиться беда!

И вот мальчик в кабине самолета рядом с пилотом. «Только бы не опоздать, только бы не опоздать», — думает он и умоляюще смотрит на пилота. Ему кажется, что самолет летит слишком медленно.

— Скорей не бывает! — угадав его мысли, улыбается пилот. — Мы уже прибыли.

Мальчик вылезает из самолета и растерянно оглядывается.

Он не узнает своего города. Если это его город, то где же большой детский парк? Его сразу узнаешь: у входа стоит скульптура — ребята, играющие в мяч.

И вот мальчик видит эту скульптуру.

Каменная девочка по-прежнему держит в руке каменный мяч. Но парка нет. Там, где росли деревья, чернеют глубокие ямы. И ни одной деревянной скамейки, ни карусели, ни киоска, где продавалось розовое, белое, шоколадное мороженое.

— Я опоздал, — бормочет мальчик, — опоздал…

К нему подходит черная лохматая собака, волоча за собой цепь. Должно быть, она прибрела сюда с окраины. Там она облаивала проходивших мимо забора чужаков.

Теперь там нет забора, нет будки, к которой она была привязана. Бездомная собака не знает, на кого теперь лаять, что стеречь.

— За мной! — командует мальчик.

Мальчик и собака идут по городу. Он опустел и затих. На стене концертного зала надпись: «Концерт отменяется». Понятно, без скрипки, без рояля какой же концерт!

Папина фабрика закрыта и еще много других фабрик и заводов. Закрыты и мамина типография, и библиотека, и кино, и почта, и газетный киоск, где бабушка продавала марки.

Каменные дома целы. Но они выглядят так, словно в городе был пожар. Вместо окон и дверей — дырки. Можно заглянуть в любой дом. Только на что там смотреть? Ни столов, ни стульев, ни шкафов, ни книжных полок, ни самих книг. Пустота.

«А что у нас дома?» — с тревогой думает мальчик. Он торопится, он бежит.

И собака, гремя цепью, несется за ним.

Но бежать трудно. Подул сильный ветер.

Тучи поднятой в воздух пыли закрывают солнце. Песчинки больно бьют по лицу.

Мальчик спотыкается, но тут кто-то хватает его за руку…

— Хорошо, что ты меня разбудила, — говорит сестре мальчик, — я видел страшный сон, будто от нас ушел лес.

— Он еще не ушел! — шепчет девочка. — На площади собираются люди, которые хотят, чтобы лес остался. Я пришла за тобой.

На площади толпа. Черноволосый молодой человек записывает в блокноте: «От химиков…», «От строителей…», «От Академии наук…».

— А вы от кого? — спрашивает он близнецов.

— Мы от детей!

В толпе послышался смех.

Но смех затих, когда седой человек строго сказал:

— Детям жить в будущем. А что мы им оставим в наследство?

— Простите, профессор! — обернулся к нему черноволосый. — Вы не находите, что наши тревоги преувеличены? Во многих случаях дерево можно заменить. Например, железнодорожные шпалы, школьные парты, лыжи…

— А кислород вы чем замените? — вспылил профессор. — Кто поставляет нам кислород, необходимый для дыхания? Лес и океан! А подснежник, а кукушку чем замените? Если я не видел в лесу подснежника, не слышал кукушки, для меня весна не весна. И эта весенняя радость незаменима. Уйдет лес, уйдут птицы и звери, а с ними какая-то часть нашей души. Живая природа необходима каждому из нас, чтобы чувствовать себя человеком.

Мальчика поразили эти слова. Чем больше он о них думал, тем тоскливей ему становилось.

Когда толпа подошла к лесу, мальчик не выдержал, выскочил вперед и крикнул:

— Я хочу быть человеком! Не уходи, Аук! Не уходи, лес!!

— Не уходи, лес! — сотнями голосов повторила толпа…

Пусть тебе на всю жизнь запомнятся эти слова.

Ты уже прочитал сказку о девочке Брусничке. Конечно, тебе самому не придется при свете гнилушек посидеть возле старике с голубой бородой, который пришивает белые заплатки на шляпки красных мухоморов.

Но не огорчайся, ты увидишь Аука, ты с ним обязательно встретишься. Ты побываешь у него в доме, в лесу, и он навести тебя в городе. У Аука много разных обличий, надо только умет их распознавать.

Если зеленая ветка постучалась в твое окно, это тебя приветствует, с тобой здоровается Аук.

Если зимой к тебе на кормушку прилетела синица, если весной горихвостка запела на вашем дворе, это звонкими птичьим голосами с тобой разговаривает Аук.

Если рыжий беличий хвост, словно огонек, мелькнул в зелени городского парка, это, обернувшись белкой, в гости к тебе пожаловал Аук.

И писала я эту книжку для того, чтобы Аук поселился и в твоем доме. Чтобы он, невидимый, вместе с тобой перелистывал страницы, когда ты будешь читать про него самого, про его внуков и внучек и про весь Лесной Народ.

И правда, у барсука есть нора, у бобра хатка, у белки дупло, у волка логово, у медведя берлога. Почему же из всех лесных зверей один заяц остался бездомный? Почему?

То, что привычно, уже не страшно, не так, как в первый раз. А это была первая осень первого леса. За ней надвигалась зима. И все боялись зимы — холода и голода.

Когда Аук проходил по лесу, деревья протягивали к нему ветки, птицы садились на плечи, звери терлись о колени, лягушки жалобно квакали, травы припадали к ногам.

И каждого он должен был успокоить, с каждым поговорить.

— Ну, что загрустил? — говорил Аук папоротнику. — Твой корень глубоко уходит в землю, сверху его присыплет снегом. Не пропадешь. Тебя не убьет мороз.

— А я? — беспокойно шуршала маленькая травка. — У меня нет ни длинного корня, ни толстой луковицы, ни даже маленького клубенька. Значит, я пропаду и со мной весь мой Травкин род?

— Не шурши зря. Семена, которые ты успела разбросать, весной дадут всходы. Твой Травкин род не пропадет.

Земля, по которой шел Аук, была усыпана перьями. Собираясь в дальнюю дорогу, перелетные птицы меняли старые, обветшалые перья на новые, крепкие. Подзывая к себе то пеночку, то славку, то горихвостку, Аук сам проверял крылья и хвосты.

Звери, кроме летучей мыши, оставались дома. Без крыльев на зимовку не улетишь.

Для зверей Аук устроил общее собрание, на котором объяснял, как кому готовиться к зиме. Бобру заготовить ивовых и осиновых сучьев и сложить их на дно реки у норы. Белке насушить грибов: лучше всего сохнут тонконогие опята. Медведю, перед тем как залечь в берлогу, накопить жир. Ведь полгода придется сосать лапу. Тощий такой голодовки не вынесет. Выдержит тот, у кого под кожей жир.

И начались в лесу осенние хлопоты, заработали зубы и лапы.

Но был в лесу беспечный зверь, который и жир не копил, и ничего не запасал. Зима словно его не касалась. Он даже не присутствовал на собрании, ради которого вылез из темного подземелья крот. Лопоухий бродяга Заяц общее собрание проспал.

Уже в те далекие-далекие времена у Зайца сложилась привычка ночью шататься по лесу, а днем спать где придется, в ямке под деревом или кустом.