Ничего другого ему и не оставалось, и он поспешил вслед за остальными, лишь напоследок бросив на стрелков свой взгляд, полный ненависти, и показав им кукиш.
Бежал по болоту он довольно долго, пока как они и полагали, оставшиеся на своём месте преследователи, окончательно не скрылись из виду. Но чем дальше он забирался в болото, то идти становилось труднее. Вода с плавающими на её поверхности ветками, вперемешку с травой, всё поднималась и уже начала достигать его пояса. Ладно хоть он был повыше ростом того же самого Кулика, который шёл первым. Тот уже чуть ли не плыл, погрузившись в жижу по самые плечи, но несмотря ни на что, продолжал упорно пробираться вперёд. Лишь изредка меняя своё направление, чтоб выбраться на болотную кочку, размером с небольшой островок, перевести дух и осмотреться. А после вновь плюхнуться в воду, и продолжить движение.
Сколько времени они так пробирались, Заноза бы не взялся судить, он уже начал порядком выбиваться из сил. Пару раз оступившись, нырнул с головой в вонючую воду болота, наглотавшись которой, его тут же начинало мутить. Плюс ко всему присосавшиеся к телу пиявки, начинали болезненно кусать за ноги, это ещё если умолчать о комарах, которые вились над ним огромными тучами, что аж нельзя было вздохнуть полной грудью, чтоб те при этом не набивались в рот.
Но жаловаться на всё это было некому. Остальным на него было совершенно плевать, впрочем, как и ему на них. У разбойников каждый сам за себя – это простой закон, исключением которого является только главарь, который по праву сильного, может приказывать всем остальным, но и то лишь до тех пор, пока на него не сыщется кто-то более сильный. Поэтому выбиваясь из последних сил, Занозе ничего не оставалось, как не спеша плестись вслед за остальными. Ведь отстань он от них чуть дальше, и никто о нём даже не вспомнит, не говоря уже о том, чтоб за ним возвращаться, и они его попросту бросят.
Сыпля проклятиями на головы всех и каждого, он по-прежнему брёл в конце их растянувшейся вереницы, стараясь если не сократить, то хотя бы сохранить разделявшую их дистанцию. Но не смотря на все его усилия, она начинала понемногу увеличиваться. Шатуну было не занимать как силы, так и упорства, и он шёл след в след за сухощавым Куликом, который непонятно как, ловко огибать опасные места, умудряясь найти дорогу, на первый взгляд в совершенно одинаковой топи.
– Подождите меня. – крикнул он вслед удалившимся фигурам, и попытался из последних сил прибавить ходу, с трудом вытаскивая застревавшие в трясине ноги.
– Не ори! – был ему строгий ответ Шатуна. Но после недолгих раздумий добавил. – Хотя можешь орать сколько тебе влезет. Соберёшь своими воплями со всей округи русалок, а если сильно постараешься, то и сам Болотник к тебе явиться на поклон.
Занозу пробил озноб, и он сразу заткнулся. Не с русалками, ни тем более с Болотником, он не был намерен лично встречаться. Потому, что встреча ни с кем из них не сулила ему ничего хорошего. Лучше уж тогда было остаться у кромки болота, а не бежать от княжьих дружинников, чтобы те сразу на месте отрубили ему голову. Тогда не пришлось бы превращаться в утопленника и вечно развлекать подводных тварей болот.
– Ничего, доберусь я ещё до тебя. – шипел сквозь зубы Заноза. – Ты у меня при первой же возможности, за всё получишь сполна, только бы шанс представился.
Когда пару лет назад, Заноза был изгнан из родного села, за то, что по пьяни из-за вспыхнувшей между ними ссоры, сперва прирезал соседа, а после от крови войдя в раж, чуть не спалил и три соседских дома. Благо удалось свалить вину на покойного, мол тот сам виноват. И это он предложил поджечь хаты, а Заноза лишь его отговаривал. Односельчане тому конечно не шибко-то и поверили, но и к его счастью, скорую расправу над ним чинить не стали, иначе бы его самого ждала незавидная участь. Ограничились лишь тем, что вытолкали его взашей из деревни, на все четыре стороны.
И пришлось ему отправиться куда глаза глядят. Поскитавшись вдоволь по лесу, питаясь чем только придётся, он довольно быстро прибился к шайке Лохматого. Где сперва его в ней не сильно то и жаловали. Каждый раз норовя обделить с очередной добычей, которую удавалось поиметь, не важно, как: прирезав ли одинокого путника или пустив под нож небольшой купеческий обоз. Но после того, как он вывел всю шайку на родную деревню, и жестоко расправившись со всеми своими обидчиками, нападки на него со стороны подельников прекратились. Это конечно не добавило ему уважения, потому, что среди разбойников такого понятия отродясь не водилось, но в глазах матёрых подельников, он несомненно поднялся на одну ступень выше. Что в дальнейшем дало ему право участвовать на общем собрании банды, решая, как им поступать дальше.
И вот его довольно сытой жизни пришёл конец. И всему виной нежелание остальных прислушаться к его мнению, по поводу того, чтоб не трогать этот злосчастный княжий удел. Может быть он и смог бы убедить остальных не нападать на деревню, но к тому времени, разбойники с прошлого набега уже порядком поиздержались, и желали во что бы то не стало поправить своё скудное положение. Которое закончилось для всех них одинаково. Только им троим чудом удалось выскользнуть из окружения, как только на них напали, то побросав оружие и не помышляя ни о каком сопротивлении, кинуться в спасительную лесную чащу. А дальше уже спасаясь лишь бегством, от наступающей им на пятки погони, которая и загнала их в болото.
Проваливаясь от усталости в трясину всё глубже и глубже, он упорно не желал сдаваться, каждый раз выбираясь на её поверхность и передвигая усталые ноги, продолжал идти дальше. Он уже давно оставил надежду догнать остальных, лишь ориентируясь на мелькавшие далеко впереди две крохотные точки, Кулика с Шатуном. Да ещё толком не успевший пропасть след на мутной воде, после того, как эти двое пройдя здесь перед ним, разогнали плавающую на её поверхности тину в разные стороны.
В очередной раз ухнув в трясину с головой, чудом успел зацепиться рукой за кочку, и выбравшись на поверхность, распластался на ней же, выплёвывая изо рта тухлую воду. Только когда помутневший от усталости взгляд прояснился, попытался разглядеть подельников, что уже были в далеке едва различимы, после чего перевёл взгляд на небо.
– Плохо дело, скоро начнёт смеркаться! – ведь любой знает, что провести ночь на болоте, то ещё приключение, и редко кто после такой ночёвки остаётся в живых, чтоб рассказать остальным, что такого делать ни в коем случае не стоит. И если тебя всё же нелёгкая занесла в такие места, то как можно быстрей уноси оттуда ноги, пока не стемнело. Если днём, ещё худо-бедно, можно избежать встречи с нечистью, то с наступлением ночи и нечего думать об этом. И эта страшная мысль, что промелькнула в его голове, моментально пробудила в нём тягу к жизни, предав при этом и сил.
Совершенно забыв об осторожности, Заноза что есть сил прибавил шагу, стараясь догнать далеко ушедших вперёд. И то ли те сбавили ход, то ли это он так сильно прибавил прыти, но постепенно расстояние между ними начало сокращаться. Заметив это, он ещё немного ускорился, переходя на максимальную скорость, которая только была возможна в этом болоте. Когда расстояние между ними, наконец-то, сократилось до двух десятков шагов, Заноза уже был готов завизжать во всё горло от радости, но всё-таки вспомнив о подстерегавшей на каждом шагу опасности, предпочёл воздержаться от крика.
Те двое как раз остановились на небольшом островке и упорно смотрели куда-то в даль. Выбравшись рядом с ними, Заноза уже было хотел сказать всё, что он о них думает, и набрав в грудь побольше воздуха был готов разразиться отборной бранью, но взглянув в их унылые лица, только с шумом выпустил воздух, при чём не только из лёгких.
– Догнал всё-таки. –безучастно процедил сквозь зубы Шатун, даже не обернувшись в его сторону. – Это хорошо, а то мы уж переживать за тебя стали. Не случилось бы с тобой чего худого по дороге, на помощь уж было хотели к тебе поворачивать. А то думаем нашли выход с болота, а ты так отстал, глядишь мы выйдем, а ты так и сгинешь, всего, чуток не добравшись до противоположного конца этой топи.
