Джумана кивнул.

Мачита почувствовал страх. Неужели Лусана сам мостит дорогу к своему падению, приводя в движение кровавый прибой, способный захлестнуть всю Африку?

Лорен Смит встала из-за стола и протянула руку, когда Фредерик Даггат ворвался в ее кабинет. На его губах играла улыбка опытного политика.

— Надеюсь, вы простите мое вторжение… конгрессмен.

Женщина крепко пожала его руку. Ее всякий раз забавляло, как мужчины запинаются, когда им приходится произносить ее звание. Им редко удавалось уверенно сказать «конгрессмен».

— Я рада, что вы меня прервали, — сказала она, подводя гостя к стулу.

Даггат с удивлением обнаружил, что она протягивает ему коробку с сигарами. Он не отказался и взял одну.

— С удовольствием, никак не ожидал… вы не против, если я закурю?

— Пожалуйста, — улыбаясь, ответила она. — Согласна, несколько странно видеть, как женщина предлагает сигары, но в этом есть практический смысл — ведь ко мне приходит в двадцать раз больше мужчин, чем женщин.

Даггат выпустил облако дыма в потолок и произвел первый залп.

— Вы голосовали против моего предложения парафировать[7] финансовую помощь Африканской революционной армии.

Лорен кивнула, решив ничего не говорить, пока Даггат не закончит мысль.

— Белое правительство Южно-Африканской Республики находится на грани самоуничтожения. В последние несколько лет национальная экономика стремительно катися под гору. Казна опустела. Белое большинство слишком долго относится к черному меньшинству как к рабам жестоко и безжалостно. В течение последних десяти лет, прошедших с тех пор, как черные захватили власть в Родезии, африканеры стали еще более жестко обращаться с банту, гражданами своей страны. Во время волнений погибло более пяти тысяч человек. Кровавую бойню необходимо остановить. Единственная надежда на мир — Хайрам Лусана и его АРА. Мы должны их поддержать, как в финансовом, так и военном плане.

— У меня сложилось впечатление, что Лусана коммунист.

Даггат покачал головой.

— Боюсь, у вас неверное впечатление, конгрессмен Смит. Я признаю, что Лусана пользуется услугами вьетнамских военных советников, но готов вас лично заверить, что он никогда не являлся пешкой международного коммунистического движения.

— Я рада это слышать. — Ответ Лорен прозвучал совершенно нейтрально.

Она уже решила, что не согласится на предложения Даггата.

— Хайрам Лусана — человек с высокими идеалами, — продолжал Даггат. Он не позволяет убивать невинных женщин и детей. Генерал не прощает кровавых нападений на города и деревни, как это делают лидеры других повстанческих движений. Он ведет войну исключительно против государства и военных объектов. Я считаю, что конгресс должен поддержать лидера, который ведет себя столь разумно.

— Давайте обойдемся без пафоса, конгрессмен. Мы с вами оба знаем, что Хайрам Лусана обычный бандит. Я изучала его досье, составленное ФБР. Больше всего оно напоминает биографию наемного убийцы мафии. Половину жизни Лусана провел в тюрьме за самые разные преступления, начиная от изнасилования и кончая вооруженными ограблениями, не говоря уже об участии в попытке взорвать Капитолий штата Алабама. После чрезвычайно удачного ограбления бронированного автомобиля он занялся торговлей наркотиками, что позволило сколотить очень крупное состояние. Затем сбежал из страны, чтобы не платить налоги. Думаю, вы согласитесь, что его нельзя назвать национальным героем Америки.

— Ему не было предъявлено обвинения в вооруженном ограблении.

Лорен пожала плечами.

— Ладно, ввиду отсутствия доказательств забудем об ограблении. Но остальные преступления едва ли позволят ему возглавить крестовый поход, направленный на освобождение угнетенных масс.

— Оставим историю историкам, — продолжал настаивать Даггат. — Несмотря на сомнительное прошлое, Лусана — единственная надежда на создание стабильного правительства после того, как черные возьмут под контроль парламент Южно-Африканской Республики. Вы не можете отрицать, что в интересах Америки иметь Лусану в качестве друга.

— А зачем нам вообще кого-то поддерживать?

Конгрессмен приподнял бровь.

— Неужели вы склонны к изоляционизму?

— Вспомните, к чему наше вмешательство привело в Родезии, — продолжала Лорен. — Уже через несколько месяцев после реализации изобретательного плана бывшего министра иностранных дел по передаче власти из рук белого меньшинства черному большинству началась гражданская война между радикальными группировками. Она отбросила страну на десять лет назад. Вы можете гарантировать, что в Южно-Африканской Республике не повторится то же самое?

Даггату не нравилось, когда его загоняет в угол женщина, любая женщина. Он встал и наклонился над письменным столом Лорен.

— Если вы не поддержите мои предложения о помощи АРА, которые я намерен внести на рассмотрение конгресса, тогда, дорогая конгрессмен Смит, ваша политическая карьера будет закончена и вы не сможете рассчитывать на победу на следующих выборах.

К удивлению и гневу Даггата, Лорен рассмеялась.

— Господи, просто роскошно. Вы действительно меня шантажируете?

— Если вы не поддержите национальное движение в Африке, могу вам обещать, что вы потеряете голоса всех черных в вашем округе.

— Да ну, ерунда.

— А вам бы следовало мне поверить, потому что вы увидите массовые беспорядки, каких еще не было в нашей стране, если не поддержите Хайрама Лусану и его АРА.

— Откуда у вас появилась такая информация? — резко спросила Лорен.

— Я черный, мне виднее.

— Вы бессовестный лжец, — отрезала Лорен. — Я беседовала с сотнями черных в моем округе. Они ничем не отличаются от других американских граждан. Каждого из них тревожат высокие налоги, рост цен на продукты питания и энергию, в точности как китайцев, индусов и мексиканцев. Вы обманываете себя, Даггат, если думаете, что черных беспокоят проблемы черных в Африке. Им наплевать — как африканцам наплевать на наши трудности.

— Вы совершаете печальную ошибку.

— Нет, это вы совершаете ошибку, — резко прервала его Лорен. — Вы устраиваете проблемы там, где их быть не должно. У черных равные шансы на получение образования, как и у всех остальных. Вспомните, что было с нисеями[8] после Второй мировой войны. Когда они вернулись из лагерей для интернированных, то работали на полях Южной Калифорнии, чтобы послать своих сыновей и дочерей в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и в Университет Южной Калифорнии, дабы те стали врачами и адвокатами. и они ими стали. Теперь пришла очередь черных. И они также этого добьются, если им не помешают такие поди, как вы, подстрекающие к бесчинствам при первой же возможности. А теперь большое спасибо и проваливайте к дьяволу из моего кабинета.

Даггат посмотрел на нее, и его лицо превратилось в застывшую маску гнева. Потом на губах появилась улыбка, он вытянул руку с сигарой и выронил ее на ковер. Затем, резко повернувшись, выскочил из кабинета.

— Ты похож на мальчишку, у которого только что украли велосипед, — сказала Фелиция Коллинз.

Она сидела в углу лимузина Даггата и полировала длинные ноши.

Конгрессмен уселся рядом и показал водителю, что можно ехать. Лицо конгрессмена застыло.

Фелиция убрала пилку для ногтей в сумочку, и в ее глазах появилась тревога.

— Насколько я поняла, Лорен Смит отклонила твое предложение, — наконец заговорила она.

— Мерзкая белая сука, — злобно прорычал он. — Она думает, что может обращаться со мной, как с черномазым жеребцом на плантации до Гражданской войны.

— О чем ты вообще говоришь? — удивленно спросила Фелиция. — Я знаю Лорен Смит. Она совершенно непредвзятый человек.

— Ты ее знаешь? — Даггат повернулся к подруге.

— Мы с Лорен дружили в школе. И сейчас иногда встречаемся. — На лице Фелиции появилась жесткость, какой прежде не было. — Ты задумал какое-то свинство, Фредерик. Что у тебя на уме?