Помфри нахмурилась и строго посмотрела на меня.

  - Не стоит говорить об этом так беспечно. Я более чем сожалею о том, что мне пришлось открыто врать твоему факультету, и эта болезнь...

  - С которой я живу всю жизнь, - перебил её я. - Мадам Помфри. Я не вижу другого выхода, и вы его тоже не видите. И пока мы не придумали что-то более безопасное, я всё же буду вашим пациентом несколько раз в месяц.

  - Хорошо, - она сказала это резко, стремительно встав с постели. Я уже было хотел обрадоваться, но следующие её слова вызвали только глухое раздражение, - раз вы настолько упрямы, то я буду говорить о вас с директором Дамблдором. А теперь, мистер Люпин, будьте добры, лежите спокойно, пока я схожу к декану Слизерина за вашим зельем и навещу директора.

  Она сделала несколько шагов в сторону выхода, ненадолго остановилась, вспомнив о чем-то, и взмахом палочки задёрнула ширму возле моей кровати.

  - Постарайтесь немного поспать, Ремус. Ещё только половина девятого, да и вы потеряли довольно много крови. До вечера ещё далеко.

  После этого я услышал только её тихие быстрые шаги и приглушённый хлопок закрывшейся двери.

  И вправду стоит немного поспать. А там можно и учебники свои попросить. Полнолуние полнолунием, но что-то я не помню, чтобы кто-то отменял учёбу. Раунд. Один. Один.

  1. Никогда самостоятельно не вынимайте мелкие осколки стекла из раны, если она настолько обширна. Обратитесь к врачам, или последствия в виде инфекции и невыносимой боли - ваше ближайшее будущее. В общем, не повторяйте вышеописанное в домашних условиях, и никто не пострадает.

  ========== Часть 3. ==========

   Чтобы открыть глаза и осторожно сесть на кровати, пришлось сделать над собой определённое усилие. Услышав хлопок закрывшейся двери и тихие шаги мадам Помфри, которая, выпроводив старосту, теперь шла в мою сторону, мне оставалось только тяжело вздохнуть и, сняв мантию и рубашку под ней, нанести на многочисленные синяки белую светящуюся мазь с тонким запахом мяты. Так что к тому времени как ведьма отодвинула ширму возле кровати и зашла в мой уже почти личный закуток, я как раз закончил бинтовать лодыжку, фиксируя её бинтами.

  Легко отделался, просто ушиб, даже не вывих. Определенно эта ступенька исчезла очень кстати. По прошествии трех месяцев у меня почти закончились идеи. А повторяться мне не хотелось, совершенно.

  Я устало вздохнул, опустился назад на кровать, игнорируя стоящую надо мной мед-ведьму. С некоторых пор у нас началось, что-то вроде холодной войны.

  Да, ровно с тех самых пор, как я побывал в кабинете директора. После того как она сходила к Дамблдору, у нас с ним была долгая беседа сопровождаемая чашечкой сладкого жасминового чая и вазочкой сладостей, призванных успокоить и чуть расслабить меня. И каждый из нас троих остался при своем мнении. Я все еще надеялся, что мой план все-таки сработает, Дамблдор надеялся, что медведьма все-таки сможет меня отговорить от "этой затеи, в которую я не слишком-то верю Поппи, по-моему, вы сгущаете краски", потому как ему самому это сделать не удалось, а Помфри надеялась перевоспитать упрямого ребенка стоя у меня над душой каждый раз, когда я попадал в больничное крыло. Тогда мне казалось, что это никогда не закончится.

  Я так задумался, что пропустил мимо ушей часть её речи. Это было ошибкой. Конечно моей ошибкой было надеяться, что Помфри будет просто уговаривать меня и не обратится к родителям. Да, в школе не принято информировать родителей о чем-либо происходящем в её стенах. Это же лучшая школа-интернат для юных волшебников, в которой с вашим ребенком априори не случается ничего плохого, а система образования и воспитания создавалась веками и другая пропаганда в том же духе. Тем не менее видимо за три месяца можно даже директора Хогвартса уговорить нарушить идеальный образ школы, так что когда она произнесла имя моего отца и показала мне конверт с письмом, именно в тот момент я понял что в ход сейчас пойдет тяжелая артиллерия. А расстраивать родителей мне бы не хотелось несмотря ни на что.

   Протянув руку к еще не запечатанному воском конверту я тут же его получил, совершенно без сопротивления, и это не было чем-то необычным. Медведьма прекрасно знала, что я не поверю ей если своими глазами не увижу строчки, адресованные моим родителям, и так же знала, что на этот раз счет в её пользу.

  Медведьма была явно довольна видом моего обеспокоенного лица, а потому позволила себе улыбнуться и сказать:

  - Ну, молодой человек, и что, по-вашему, вы должны мне сказать?

  Я опустил голову стараясь скрыть покрасневшее лицо от пристального взгляда медведьмы. Не то чтобы мне было стыдно или я смущался. Помфри радовалась тому, что удалось приструнить такого трудного ребенка, как я, а я тем времени временем старался сдержать смех, думая, что взрослые бывают иногда удивительно наивны в своих решениях. А эта чудесная женщина ещё не совсем понимает с кем связалась. Конечно, я прекращу приходить к ней в медпункт каждые несколько дней с лёгкими травмами и царапинами, потому как мой план и так перешёл в завершающую стадию.

  - Не надо. - Я ненадолго замолк, опустил голову еще ниже, чтобы она не увидела выражения моего лица. - Не надо писем родителям. Больше не буду, - я замолчал задумавшись, а что собственно я не буду? Приходить в медпункт чаще раза в месяц, так что ли? Глупо звучит. Но, кажется медведьма подумала совсем о другом. Подняв голову я увидел что враг считает себя победившим в этой войне. Ну и пусть, она просто не знала, что я уже как сутки с ней не воюю, только потому, что услышал вчера вечером кое-что более чем интересное.

  Уже скоро полнолуние, а в такое время мне спится особенно плохо. Не то чтобы совсем никак. Но чувство, будто твои мышцы медленно ворочаются у тебя под кожей, словно им становится неудобно на своих законных местах. Днем этого не замечаешь за ворохом мыслей и неотложных мелких дел. Но с наступлением ночи, когда лежа в постели, ты чувствуешь все свое тело до кончиков пальцев. Это отвратительное чувство, словно я нахожусь на грани трансформации. Все тело напряжено и найти удобную позу для сна совершенно невозможно.

  Поэтому каждую такую ночь я стараюсь спать поменьше, и заниматься каким-нибудь более полезным делом, чем борьба с подступающей от неприятных ощущений тошнотой.

  В этот раз я правда так и не смог спуститься почитать книгу по трансфигурации, потому что услышал голоса в гостиной. Кажется, там собралось чуть больше десятка человек со старших курсов. Совершенно не собираясь подслушивать, все же я услышал голос старосты и, как ни странно, своё имя. Как знаете, после такого я уже не мог уйти просто так. Сел на ступени и прислушался к разговору, затаив дыхание.