— Нет, — возразил Снаули, встретив взгляд единственного глаза владельца школы. — Вы ошибаетесь.

— Я думал, что незаконнорожденные, — хладнокровно сказал Сквирс. — У нас таких очень много. Вон и тот мальчик.

— Тот, что в соседнем отделении? — спросил Снау.ш.

Сквирс утвердительно кивнул головой; его собеседник еще раз взглянул на мальчугана, сидящего на сундуке, и, отвернувшись с таким видом, словно был крайне разочарован его сходством с другими мальчиками, заявил, что ему бы это и в голову не пришло.

— Однако это так! — воскликнул Сквирс. — Но вернемся к вашим мальчикам. Вы хотели поговорить со мной?

— Да, — ответил Снаули. — Дело в том, что я им не отец, мистер Сквирс: я всего-навсего отчим.

— Ах, вот оно что! — воскликнул владелец школы. — Теперь сразу все объяснилось. Я удивлялся, какого черта вы хотите отправить их в Йоркшир. Ха-ха! О, теперь я понимаю!

— Я, видите ли, женился на их матери, — продо.пкал Снаули. — Держать мальчиков дома стоит дорого, а так как у нее есть маленькое состояние, находящееся в ее распоряжении, то я опасаюсь (женщины так неразумны. мистер Сквирс), как бы она не растратила деньги на них, что было бы, знаете ли, гибельно для этих детей.

— Понимаю, — отозвался Сквирс, откидываясь на спинку стула и помахивая рукой.

— И это побудило меня, — заключил Снаули, — поместить их в какой-нибудь пансион, подальше, где не бывает никаких каникул — никаких нелепых приездов домой дважды в год, которые так нарушают равновесие детей, — и где они могли бы немножко закалиться, понимаете?

— Плата вносится вовремя, и никаких вопросов не будет, — сказал Сквирс, кивая головой.

— Совершенно верно, — подхватил тот. — Однако серьезное ли внимание уделяется нравственности?

— Серьезное, — сказал Сквирс.

— Полагаю, домой разрешается писать не слишком часто? — не без колебания спросил отчим.

— Вообше не разрешается, если не считать рождественского письма, в котором они сообщают, что никогда еше не были так счастливы, и выражают надежду, что за ними никогда не пришлют, — ответил Скнирс.

— Лучшего и пожелать нельзя, — потирая руки, сказал отчим.

— Теперь, когда мы друг друга поняли, — сказал Скнирс, — разрешите мне вас спросить, почитаете ли вы меня человеком добродетельным, примерным и порядочным в частной жизни и питаете ли глубочайшее доверие к моей неукоснительной честности, прямоте, религиозным принципам и дарованиям, поскольку я являюсь лицом, чей долг — брать на себя заботу о молодежи?

— Несомненно! — сказал отчим, отвечая на усмешку владельца школы.

— Может быть, вы не откажетесь это удостоверить, если я обращусь к вам за рекомендацией.

— Разумеется не откажусь.

— Вот что значит дело делать! Это мне по вкусу, — сказал Сквирс, беря перо.

Записав адрес мистера Снаули, владелец школы приступил к еще более приятному занятию — написал расписку в получении вперед платы за первые три месяца, — и едва успел он с этим покончить, как раздался голос, осведомляющийся, здесь ли мистер Сквирс.

— Здесь, — отозвался владелец школы. — Что нужно?

— Поговорить по делу, сэр, — сказал, входя в комнату, Ральф Никльби, за которым шел по пятам Николас. — Сегодня утром было помещено в газетах ваше объявление?

— Совершенно верно, сзр. Пожалуйста, пройдите сюда, — сказал Сквирс, который к тому времени вернулся в отделение кофейни, где был камин. — Не угодно ли присесть?

— Да, пожалуй, — ответил Ральф, согласуя слово с делом и кладя шляпу на стоявший перед ним стол. — Это мой племянник, сэр, мистер Николас Никльби.

— Как поживаете, сэр? — спросил Сквирс.

Николас поклонился, сказал, что поживает очень хорошо, и, казалось, был весьма поражен наружностью владельца Дотбойс-Холла: так оно и было.

— Вероятно, ны меня узнаете? — сказал Ральф, пристально глядя на владельца школы.

— Кажется, сэр, вы в течение нескольких лет уплачивали мне небольшую сумму каждые полгода, когда я приезжал л город, — ответил Сквирс.

— Уплачивал, — отозвался Ральф.

— Вместо родителей мальчика, по фамилии Доркер, который, к несчастью…

— …к несчастью, умер в Дотбойс-Холле, — закончил фразу Ральф.

— Я это прекрасно помню, сэр, — подхватил Сквирс. — Ах, сэр, миссис Сквирс была привязана к мальчику, как к родному сыну! Сколько внимания уделяли этому мальчугану во время его болезни! Ежедневно, утром и вечером, ему предлагали гренки и теплый чай, когда он уже ничего не мог проглотить, свечу поставили в спальне в ту самую ночь, когда он умер, лучший лексикон принесли, чтобы подложить ему под голову. Впрочем, я об этом не жалею. Утешительно думать, что долг по отношению к нему исполнен.

Ральф улыбнулся так, словно вовсе не хотел улыбаться, и окинул взглядом находившиеся здесь незнакомые лица.

— Это мои воспитанники, — сказал Уэкфорд (Сквирс, указывая на мальчугана, сидящего на сундуке, и двух мальчиков, сидящих на полу, которые молча таращили глаза друг на друга и на все лады вертелись, по обычаю всех мальчуганов, только что завязавших знакомство. — Этот джентльмен, сэр,родитель, оказавший мне любезность похвалить систему воспитания, принятую в Дотбойс-Холле, который находится, сэр, в очаровательной деревне Дотбойс, близ Грета-Бридж в Йоркшире, где мальчиков принимают на пансион, обеспечивают одеждой, книгами, умывают, снабжают карманными деньгами…

— Все это нам известно, сэр, — с раздражением перебил Ральф, — об этом говорится в объявлении.

— Вы совершенно правы, сэр, об этом говорится в объявлении, — подтвердил Сквирс.

— И это верно, — вмешался мистер Снаули. — Я считаю своим долгом заверить вас, сэр, и горжусь возможностью вас заверить, что мистера Сквирса я почитаю джентльменом весьма добродетельным, примерным, порядочным и…

— Я в этом не сомневаюсь, сэр, — перебил Ральф, обрывая поток рекомендаций, — отнюдь не сомневаюсь. Не приступить ли нам к делу?

— От всей души согласен, сэр, — ответил Сквирс. «Никогда не уклоняйтесь от дела!» — вот первое правило, которое мы внушаем нашим ученикам, изучающим коммерцию. Беллинг, дорогой мой, помните о нем всегда. Слышите?

— Да, сэр, — ответил Беллинг.

— Запомнил ли он? — осведомился Ральф.

— Повторите правило джентльмену, — произнес Сквирс.

— Никогда не… — начал юный Беллинг.

— Очень хорошо, — сказал Сквирс, — продолжайте.

— Никогда не… — повторил юный Беллинг.

— Прекрасно! — сказал Сквирс.

— У… — добродушно подсказал Николас.

— Увлекайтесь… делом! — сказал юный Беллинг. Никогда… не увлекайтесь… делом!

— Очень хорошо, сэр! — сказал Сквирс, бросив уничтожающий взгляд на провинившегося. — В ближайшее время мы с вами увлечемся одним делом, нас лично касающимся.

— А сейчас, — сказал Ральф, — не лучше ли приступить к нашему делу?

— Как вам будет угодно, — сказал Сквирс.

— Видите ли, — продолжал Ральф, — дело несложное; изложить его недолго и покончить с ним, надеюсь, легко. Вы напечатали в объявлении, что вам нужен способный помощник, сэр?

— Совершенно верно, — сказал Сквирс.

— И вам он действительно нужен?

— Разумеется, — ответил Сквирс.

— Вот он налицо! — сказал Ральф. — Мой племянник Николас только что со школьной скамьи, голова забита всем, чему его обучали, в карманах пусто — самый подходящий для вас человек.

— Боюсь, — сказал Сквирс, смущенный подобным предложением, исходившим от юноши с такою внешностью, как у Николаса, — боюсь, что этот молодой человек мне не подойдет.

— Нет, подойдет, — сказал Ральф. — Мне лучше знать. Не падайте духом, сэр: не пройдет и недели, как у вас в Дотбойс-Холле будут обучаться все молодые аристократы. разве что этот джентльмен окажется более упрямым, чем я полагаю.

— Боюсь, сэр. — сказал Николас, обращаясь к мистеру Сквирсу, — что для вас препятствием служит мои молодость и то обстоятельство, что я не магистр искусств?

— Отсутствие ученого звания действительно является препятствием,ответил Сквирс, постаравшийся напустить на себя важность и приведенный в замешательство контрастом между простодушием племянника и развязностью дяди, а также непонятным упоминанием о молодых аристократах, находящихся на его попечении.