С Ганной, теперь уже Ковальской, мы встретились через три года. Обратились в одно и тоже время в одну и ту же адвокатскую контору. Ей надо было защитить свои права в деле о наследстве, старичок к тому времени окочурился. А я думал, что они сумеют доказать, что, если у кого-то есть долгов на два с половиной миллиона, как у банкира Бернштейна, то те жалкие векселя на семьдесят тысяч, которые я изготовил от его имени,- просто шутка бедного молодого человека. Но банкир Бернштейн таких шуток не понимал и, размахивая руками и брызгая слюной, кричал, что ему пришлось оплачивать эти фальшивые векселя, и что именно я его разорил.

   В этой адвокатской конторе, как выяснилось, работали неудачники. Денежки и лавка ювелира достались его дочерям от первого брака. Мне же пришлось еще четыре года побыть писарем в тюремной канцелярии. Уж больно им мой почерк нравился.

   Теперь уже Ганна дожидалась меня у ворот тюрьмы. Домой я попал через неделю. А когда попал, Агнешка обиделась и, собрав вещи, уехала к кузине. С тех пор она проделывала эту процедуру три-четыре раза в год и, надо заметить, не без причины.

   Мы проехали пару остановок на трамвае. Все шло, как я и думал. Затем мы немного прошли пешком и вошли в почтовое отделение.

   Здесь, в двух шагах от дома Ганны, я и устроил спектакль. Купил конверт и отправил его. Потом подошел к таксофону и назвал телефонистке номер Ковальской.

   - У телефона,- проговорила Ганка.

   - Здравствуй, малышка,- я стал говорить громко, чтобы меня было хорошо слышно не только ей.- Я говорю из таксофона... Да... Да... Мы с Владзимижем решили посидеть в кафе... Да, в "Волнах Вислы"... Ты не сможешь к нам присоединиться? У тебя финансовые дела? Какая жалость... Да загляну, как освобожусь. Будь аккуратной. Целую.

   Я повесил трубку. Огляделся: все шло так, как надо. Кивнул шурину, и мы вышли на улицу.

   В связи с жаркой погодой мы расположились в кафе за столиком на свежем воздухе. Здесь всегда подавали хорошее пиво.

   - Ха!- воскликнул Квистяк.- Полонский!

   - Ян?- спросил я, не оглядываясь.

   - Ага!- радостно согласился шурин.

   - А я боялся, что меня прежде солнечный удар хватит, чем они появятся. Как покажется Казимир, придется с ними поговорить.

   Старший из братьев появился минут через пять. Ленивой походкой братья направились к нам.

   - Какая неожиданная встреча, панове! Сегодня отличная погода. Здесь подают хорошее пиво. А вы ,наверное, имеете к нам разговор. А может, вы оказались здесь случайно?- сказал я.- Варшава- удивительно тесный и маленький город, если мы встречаемся так часто.

   - Это что,- включился в разговор Квистяк.- Вот я был в Берлине, он еще меньше и теснее Варшавы. Представляешь, в течение четверти часа я встретился там на Унтер-ден-Линден с двумя земляками. Сначала с аптекарем с Краковской улицы, а затем с библиотекаршей с Праги.

   - А ты бываешь в библиотеке, да еще и на Праге?- несказанно удивился я.

   - Ну мы с ней на танцах познакомились, в клубе железнодорожников,- успокоил меня шурин.

   - Интересно, на какие шиши варшавские библиотекарши разъезжают по Берлинам?- пробормотал я, запивая вопрос пивом.

   - Она перед этим вышла замуж за лавочника с их улицы,- ответил Владзимеж.

   - С девушками такое происходит довольно часто,- заметил я.- Но, надеюсь, вы оба остались довольны встречей?

   Квистяк ответить не успел.

   - Давайте, панове, о более близких к нам событиях,- встрял в наш разговор Казимир Полонский.- Мы думали, пан Рутковский, что вы благородный человек, джентльмен, а вы? Фу! Kак пошло! Подсунули нам какие-то пустые бумажки. Нечисто работаете, "Архивариус",- произнес он с интонацией, указывающей на то, что они меня раскусили.

   - Вы правы, "Сыч",- отпарировал я.- В письме был другой текст, но предназначалось оно отнюдь не Полонскому.

   - Моя фамилия Бутковский,- сказал младший из братьев, теребя конфедератку.

   - Это, видимо, по восьмой или десятой жене, пан Янек?- спросил я.- Надо заметить, вы отвратительно разыгрываете роль офицера. Неубедительно. Кроме усов и горячего взора в вас нет ничего от настоящего воина Войска Польского. Только провинциальных вдовушек вам и обманывать. Я бы вам советовал переменить военный мундир на китель железнодорожника или почтмейстера. Настоящий польский офицер ворвался бы в мою квартиру, размахивая палашом, изрубил бы мою мебель и, угрожая заколоть меня - "проклятого шпака", потребовал бы вернуть письмо, от которого зависит честь и достоинство дамы. А вы: "Чек! Чек!"

   - Ну вот, похоже дошли до цели разговора,- снова вмешался старший Полонский.- Где чек?

   - Какой?- удивился я.

   - Вы же сейчас сами про него говорили.

   - Я?- продолжал я разыгрывать изумление.- Это ваш братец требовал какой-то чек.

   - А вы, значит, не в курсе?- атаковал Казимир Полонский.- Не надо лгать, Рутковский! Мы перетряхнули вашу квартиру и кое-что нашли. Настоящую записку Сусанны. А не ту, что вы подсунули нам. Там ясно говорится, что в письме должен быть чек.

   - Но у меня его нет!- заявил я и посмотрел на часы.

   - Правильно, Сыч, у него чека уже нет,- к нам подошел парень лет семнадцати.

   Я его давно приметил. Он пытался незаметно следить за нами от самого дома и преследовал нас всю прогулку.

   - Посмотри, вот конверт, который он пытался отправить себе по почте,- парень надорвал пакет, оттуда выпал чек Национального банка Польши...