— Это удивило тебя?

На этот раз бабушка смотрит куда угодно, но только не на меня.

— Впервые за много лет, я почувствовала, что она добрая, — наконец заключает она.

Бабуля всегда была немного жёсткой.

— Спасибо, — говорит Сал. — Если больше нет вопросов…

— Я бы хотела кое-что сказать, если вы не возражаете, — объявляет бабуля и продолжает до того, как кто-то успевает возразить. — Не могу сказать, что всегда гордилась теми решениями, которые принимала моя внучка в первой линии. Она вела себя неразумно и использовала людей, чтобы получить желаемое.

Я сказала немного жёсткой? Я имела в виду, весьма жёсткой.

— Я всегда списывала это на то, что она пытается понять, где её место, — продолжает она, всё ещё избегая смотреть мне в глаза. — Но я никогда не переставала надеяться, что она найдёт свой путь. Преждевременная смерть дала ей возможность исправить то, что она совершила. Думаю, она изменилась до мозга костей благодаря встречам, через которые прошла в новой линии. Лишить её шанса изменить что-то во второй раз — это уже не просто несправедливо. Это значит лишить её надежды на спасение. Это жестоко.

— Что-то ещё? — осведомляется Сал, выглядя при этом довольным её пылкой речью.

— Да, — отвечает бабуля и смотрит наконец на меня, — я люблю тебя.

Если бы это был юридический суд, Азбаух уже давно призвал бы бабулю к порядку, но это не имеет значения. Чувствую, как её любовь льётся ко мне через всю комнату.

— Я люблю тебя, — шепчу, тайно подмигивая.

Она подмигивает в ответ, когда Сал отпускает её. Вместо того, чтобы пройти на своё место, она направляется ко мне и стискивает меня в объятиях.

— Меня не волнует, что происходит здесь, ты уже изменила будущее, — произносит она прямо в моё ухо. — Помни об этом. Сиди прямо. Не важно, кто что говорит, помни, что ты лучше. Никто не может забрать у тебя этого. Ты слышишь меня?

Я киваю, слёзы струятся по моим щекам.

— Спасибо, бабуля. Обещаю, я не подведу тебя.

— Я знаю, родная.

— Хоть эта сцена и невероятно трогательная, можем мы двигаться к следующему свидетелю? — интересуется Азбаух со скукой в голосе. — Полагаю, ты собирался позвать ангела Йетса, верно, Салатил?

Замечательно. Надеюсь, новая я не такая заноза в заднице, как предыдущая.

ГЛАВА 25

Йетс спускается с балкона. Широкими шагами он приближается к передней части зала, белое одеяние касается его лодыжек. Он игнорирует стул и поворачивается прямо к Салу.

— Я расскажу всё, что знаю, — заявляет Йетс.

— Брат, ты являешься хранителем многих людей, как хороших, так и не очень. Ты согласен?

— Да.

— Какие отношения связывают тебя с ЭрДжей?

Что за глупый вопрос. Все знают, что он мой хранитель.

— ЭрДжей моя подопечная. Я один из её ангелов-хранителей, — со всей серьёзностью отвечает Йетс.

— При каких ещё обстоятельствах ты взаимодействовал со своей подопечной? — перебивает Азбаух.

Вопрос выбивает почву у меня из-под ног. Какой ещё опыт мог у него быть, кроме, знаете ли, всей моей жизни?

И снова Йетс отвечает серьёзно.

— Пока ЭрДжей была жива, ещё до её поступков, приведших к этому суду, я консультировал другого подопечного — мальчика, чья смерть, согласно Хроникам Акаши, была прямым результатом действий ЭрДжей.

— Что? — кричу, прежде чем успеваю остановить себя. Уголком глаза вижу, как Йетс поворачивается ко мне, глядя неодобрительно и предупреждающе. Не могу поверить, что у него хватает смелости смотреть на меня обвиняюще, когда он только что предал меня на глазах у всего суда. Дэниел не мёртв. Он жив. Почему я должна нести ответственность за то, что никогда не происходило?

— Ровена Джой Джонс! — гремит голос Азбауха, его ладони с громким хлопком обрушиваются на стойку. Ненавижу, когда он произносит моё полное имя. — Ты участник суда. До тех пор, пока тебе не дадут слова, не произноси ни звука.

Не могу молчать дольше, когда меня обвиняют в убийстве. И вообще, технически, Азбаух обращается ко мне. Решаю попытать удачу.

— Но он сказал, что я убила кого-то. Абсолютно уверена, я бы это запомнила. В любой линии.

— Довольно, мисс Джонс, — повторяет Азбаух, его глаза смотрят на меня сверху вниз. — Мне придётся удалить тебя, и ты будешь дожидаться нашего решения в изоляции.

Откидываюсь на стуле, сжимаю кулаки и ногтями впиваюсь в ладони. И в этот момент вспоминаю, что не могу чувствовать физическую боль. Всё, что мне осталось — эмоциональная боль. Может быть, вот почему души плачут. Слёзы — продукт наших эмоций, не так ли? Сжимаю губы и дожидаюсь, когда Сал продолжит.

— Пожалуйста, брат, объясни вторую связь ЭрДжей.

Йетс медленно поворачивается от меня к Салу.

— Не так давно один из моих подопечных отнял у себя собственную жизнь.

Сал одобрительно кивает.

— Как звали этого подопечного?

— Дэниел Тревор Вик.

В то время как по залу разносится удивлённое бормотание, Сал остаётся спокойным.

— Какие у него были отношения с ЭрДжей?

Йетс снова смотрит на меня, и пока он говорит, я не в силах отвести взгляд.

— Согласно Дэниелу, он считал, что она была одним из его мучителей, чьи жестокие шутки и издевательства привели его к решению прекратить своё существование.

— Но ты согласишься с тем, что в результате перемены ЭрДжей, он на самом деле не сделал такой выбор, — говорит Сал, оглядывая комнату, словно ищет кого-то или что-то. — На самом деле, разве он не находится сейчас в мире смертных?

Самое время отметить этот маленький факт.

Йетс торжественно кивает.

— Ему приходится нелегко, но да. Он не только жив и здоров, но ещё и имеет цель.

Сал обходит стол и облокачивается на перила, отделяющие нас от зрителей.

— И какую роль в новой линии играет ЭрДжей?

— Сложно сказать.

— Почему?

Наклоняюсь вперёд, тоже желая услышать ответ. Что я теперь сделала?

— Дэниелу предстоят великие дела. Влияние ЭрДжей на его будущее неоценимо, — продолжает Йетс.

— Правда? — переспрашивает Сал с деланным удивлением, и я подавляю смешок над его плохой игрой. Он поворачивается ко мне и заговорщически подмигивает. — Тогда почему же сложно объяснить её роль в его жизни?

— Прежде всего, — начинает Йетс, — речь идёт о том моменте, когда она протянула руку к нему, моменте, когда началась их подлинная дружба. Благодаря этой дружбе он познакомился с Мадлен, которая стала его девушкой. В конце концов, её борьба с раком привела к тому, что он выбрал медицину.

— Согласно Хроникам Акаши, какое его теперь ждёт будущее? — спрашивает Сал.

Йетс широко улыбается.

— Сразу после второго испытания ЭрДжей, я сверился с Хрониками. Согласно записям, он войдёт в команду, которая найдёт лекарство от трёх разных видов рака. Их результаты, если ими поделиться с другими исследователями, приведут к значительному увеличению процента вылечившихся от онкологии. Наконец, когда Дэниел завершит свой путь на Земле, его труды лягут в основу исследований, которые приведут к раннему обнаружению и излечению от большинства видов онкологии.

— Итак, — подводит итог Сал, — работа Дэниела в прямом смысле спасёт жизни миллионов мужчин, женщин и детей.

Йетс кивает.

— И не только. Его работа улучшит и качество жизни тех, кто любит и забоится о больных.

— Прости, — с ухмылкой перебивает Азбаух. — Ты подводишь к тому, что рак излечили благодаря ЭрДжей?

Сал качает головой.

— Я не делаю такого заявления. Я просто даю ответ на вопрос, поставленный судом. Если ЭрДжей вернётся к жизни, мир станет лучше, чем если она останется в Послежизни.

— А Дэниел единственный, кто способен найти это чудодейственное лекарство? — скептически уточняет Азбаух.

— Уверен, кто-то в какой-то момент истории сможет сделать те же открытия, что и команда Дэниела, — Азбаух выглядит довольным, пока Сал не добавляет, — но пока мир ждёт открытий, сколько людей должны страдать и умирать от заболеваний, которым мальчик способен положить конец?