Азбаух пристально смотрит на Сала. Не думаю, что он купится на это.
— Но изменения уже сделаны. Если мы отправим её назад, будущее больше не изменится. Её влияние уже подействовало.
Откидываюсь назад в удивлении. Не думала, что они возьмут и используют изменения, которые я совершила, против меня. Словно кого-то попросили выполнить работу, пообещали деньги, а затем отменили сделку. Если бы не предупреждение Азбауха, которое до сих пор витает в воздухе, я бы высказалась. Так или иначе, Сал подходит к вопросу по-другому.
По лицу Сала медленно расплывается почти ликующая улыбка.
— Хм, да. Я как раз к этому подходил, — он поворачивается к Йетсу. — Брат мой, Азбаух поднял очень важный вопрос. Будущее Дэниела уже определено?
На лице моего хранителя появляется странное выражение.
— Нет.
Шепард и Мармарот поднимают головы и смотрят вниз поверх помоста. Глаза Азбауха сужаются как у хищника. Но именно Сал, собирающийся нанести последний удар, заставляет меня улыбнуться.
— Похоже, что будущее всё ещё остаётся неопределённым и полностью зависит от этого решения. Но как такое возможно? — спрашивает Сал, улыбаясь от уха до уха. — Хроники Акаши конкретны. Это факты, не так ли?
Йетс прочищает горло.
— За всё время моей работы хранителем, будущее подопечного всегда было предопределено. Однако я не думаю, что ЭрДжей уже сыграла свою роль в решении Дэниела.
— Пожалуйста, — произносит Сал, махнув рукой в сторону толпы. Мне кажется, или он действительно всё больше актёрствует? — Просвети нас.
Йетс кивает.
— Именно ЭрДжей убедила Дэниела осуществить мечту стать доктором, хотя остальные говорили, что он не справится. Её вера в него и его жажда найти лекарство — именно то сочетание, которое сделало открытие возможным.
Гул голосов становится громче с каждой секундой.
— Тишина! — орёт Азбаух, заглушая толпу. — Тишина, я сказал!
Когда никто не реагирует, он открывает рот, и раздаётся оглушительный вопль, напоминающий разорвавшуюся звуковую бомбу. Все, и ангелы в том числе, опускаются на пол. Что касается меня, я сворачиваюсь под столом в позу эмбриона, руками крепко зажимая уши. Наконец, шум стихает, я поднимаю глаза и вижу, что дедушка протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Я принимаю её, поднимаюсь и смотрю, как люди в тишине занимают свои места. Все, кроме одного.
— Ненавижу, когда он так делает, — бормочет Смерть, поправляя ярко-оранжевую гавайскую рубашку.
— Я всё слышал, — скрипучим голосом произносит Азбаух, и несколько душ вздрагивают. Он в последний раз смотрит в сторону Смерти и поворачивается к Йетсу. — Давай проясним. Ты говоришь, согласно Хроникам Акаши будущее условно?
Йетс кивает.
— Никогда не видел ничего подобного. После обсуждения с несколькими хранителями записей, мы пришли к выводу, что единственное разумное объяснение — будущее ЭрДжей ещё не определено.
— Жизнь Дэниела единственная, как говорит Азбаух, с условным будущим? — перебивает Сал. Он победно смотрит на судей, его лицо выглядит настолько довольным, насколько лицо Азбауха выглядит спокойным. Теперь я понимаю, почему Гидеон выбрал его защищать меня.
— Нет. Такое встречается практически в каждой записи, — качает головой Йетс.
— Есть такие, в которых всё нормально? — настаивает Сал.
— Да, но практически все рассматриваемые Хроники заканчиваются к тому моменту, когда Дэниел должен принять решение о поступлении в медицинский колледж, — кивает Йетс.
— Но не все в мире имеют отношение к лечению онкологии, — перебивает Азбаух, прежде чем Сал успевает задать больше вопросов.
— Верно, — отвечает Йетс, — но хранители предполагают, что раз рак влияет не только на жизнь самих пациентов, но и на тех, кто с ними знаком, то влияние имеет эффект домино. До тех пор, пока судьба ЭрДжей не определена, их судьбы также остаются неясными. Помни, брат, люди — существа сентиментальные.
— Смертные, — качая головой, презрительно произносит Азбаух.
Итак, Азбаух не любит не только меня. Он ненавидит весь мой вид.
— Почему люди вообще имеют будущее, если они так тесно связаны с решением по делу ЭрДжей? — задумчиво протягивает Сал.
Йетс выглядит менее уверенным, и мой живот скручивает от страха.
— Они не знают ответа на этот вопрос. Всё, что им остаётся — лишь строить теории.
— То есть догадки? — уточняет Мармарот.
Йетс в ответ напряжённо кивает.
Видя, что Азбаух собирается заговорить, Сал поднимается, чтобы задать следующий вопрос.
— И какова их теория?
— Они полагают, что будущее основано на лучшем решении.
— На каком именно? — подгоняет Сал.
— Поскольку ЭрДжей — решающий фактор в судьбе Дэниела, они считают, что для того, чтобы будущее большинства пришло в норму, прошение ЭрДжей должно быть одобрено. Как только она вернётся на Землю, чтобы завершить своё путешествие в мире живых, они ожидают, что Хроники восстановятся сами собой.
— Есть какие-то другие возможности? — спрашивает Сал.
— Это единственная теория, с которой хранители смогли согласиться, — пожимая плечами, отвечает Йетс.
Сал поворачивается к судьям.
— У меня больше нет вопросов, братья.
Азбаух переводит взгляд с Шепарда на Мармарота. Когда никто не заговаривает, он взмахивает рукой. Йетс поднимается, проходит через всю комнату и выходит через заднюю дверь. Ни разу он не посмотрел на меня.
— И кто следующий свидетель? — интересуется Азбаух, скука звучит в каждом его слове. — Пожалуйста, скажите мне, что вы уже заканчиваете этот парад чирлидеров.
— Остался всего один, — заверяет Сал. Он поворачивается, чтобы посмотреть на передний ряд. — Мадлен Квин — наш последний свидетель.
Наконец-то выступает кто-то, с кем я могу не беспокоится о том, что меня бросят под колеса проезжающего автобуса.
ГЛАВА 26
Мадлен проходит в переднюю часть зала и садится, поправляя юбку. Юбка ложится вокруг неё, словно лепестки жёлтых цветов.
— Я готова, — произносит Мадлен, поднимая взгляд на Сала.
Даже Азбаух не может смотреть на неё с презрением. Сал украдкой смотрит на зрителей, потом начинает говорить.
— Мадлен, расскажи нам, пожалуйста, о твоих отношениях с ЭрДжей.
— Вы имеете в виду отношения на Земле или здесь? — уточняет Мадлен.
— Начни со смертной жизни, — подсказывает Азбаух с непривычной теплотой в голосе.
Мадлен широко улыбается.
— Хорошо, — она поворачивается к Салу. — Рассорившись с Фелисити, ЭрДжей осталась без друзей. Мне было жаль её. В прямом смысле, с ней никто не хотел общаться.
— Почему? — осведомляется Сал, но я уже знаю ответ.
Мадлен пожимает плечами.
— Полагаю, это могло навредить репутации. То есть многие пытались попасть в компанию ЭрДжей и её друзей, но когда ЭрДжей ушла, Фелисити неистовствовала. Она изо всех сил портила жизнь тем, кто проявлял хоть малейшее сочувствие к ЭрДжей, — Мадлен прерывается.
— Мадлен, — мягко произносит Сал, — есть другая причина, почему у неё больше не было друзей?
Некоторое время она молчит.
— Да, — наконец говорит она.
— Что ты скрываешь от суда, Мадлен? — спрашивает Азбаух.
— У ЭрДжей на самом деле не было друзей, после того как она порвала с популярными ребятами, — со вздохом отвечает Мадлен. — Три года она была причиной страданий. Немало человек радовалось её падению.
Комната погружается в полную тишину. Значит, вот какой звук, когда тебя сбивает автобус.
— Что изменилось? — продолжает Сал.
— Дэниел. Его некоторое время не было в школе. Никто этого не знает, но он лечился от депрессии. Он вернулся на четыре дюйма выше и на двадцать фунтов легче. Его кожа стала чистой, и он сменил очки на линзы, — она краснеет, пока описывает его, и я её хорошо понимаю. Она описывает Тревора. — Когда он вернулся в школу, то знал, что ЭрДжей стала изгоем отчасти потому, что заступилась за него. Так что он начал с ней общаться.
