— Их не всегда легко совершать, — повторяю, позволяя словам сорваться, пока туман перед нами начинает мерцать. Постепенно знакомый мир начинает обретать очертания. Мы стоим посреди игровой площадки перед моим домом. Ясное утро, и площадка забита.

— Они могут нас видеть? — интересуюсь.

Она качает головой.

— Что происходит?

— Просто жди, — отвечает она, её глаза внимательно ищут кого-то или что-то.

И тогда я вижу сама. Мне восемь, и моя семья только что въехала в новый дом. Я никого не знаю, но каждый день прихожу сюда в надежде встретить дружелюбное лицо. Вот когда я замечаю Эбби Ричардс, мою самую первую лучшую подругу. Я вижу, как она подходит ко мне, шепчет что-то на ухо, и в следующий момент, как я знаю, мы срываемся с места и бежим наперегонки так, словно знаем друг друга целую жизнь.

Время ускоряется, и я наблюдаю, как летнее солнце уступает ярким краскам ранней осени. Родители Эбби отправляют её в католическую школу, но каждый день в 15:15 мы встречаемся на каруселях, пока солнце садится за деревьями. Конкретно в этот день я встречаю первую в жизни противную девчонку — шестиклассницу по имени Клаудия. Из того, что я помню, она делала всё возможное, чтобы сделать жизнь Эбби невыносимой. Как бы усердно Эбби не пыталась уйти с дороги, ничего не помогало. Думаю, что вся ссора между Клаудией и Эбби началась в этот же день чуть ранее, в школе, но теперь пришло время повторного представления на нашем сокровенном месте.

Через несколько минут подходят друзья Клаудии. Я ждала этого. Каждой королеве детской площадки нужны верные соратники, которые будут выполнять приказы, и, что более важно, нужны люди, которые будут бояться. Как только собралась публика, Клаудия начинает преследовать Эбби, насмехаясь громким язвительным голосом.

— В чём дело, Болтушка Эбби? Теперь нет учителей, чтобы защитить тебя? Ты боишься?

Слышу свой голос, раздающийся над гулом смеха.

— Не обращай на неё внимания, Эбби. Она просто пытается вывести тебя. Давай, пошли ко мне.

И затем, словно американские горки, время мчится вперёд и резко останавливается. Зима. В парке никого. Я уже почти забыла об Анжелике, но когда оглядываюсь, её лицо — маска боли и печали. Собираюсь спросить, в чём дело, но хруст приближающихся шагов по свежему снегу останавливает меня.

Это Эбби. Она плачет и смотрит в сторону моего дома. Она ждёт меня, и в то же мгновение я понимаю, что сейчас произойдёт. Молча смотрю, как маленькая я подхожу к карусели. Заключаю Эбби в объятия, и она начинает плакать. Выражение на моём лице легко прочесть: я понятия не имею, что происходит. По крайней мере, не имела. Тогда. Теперь знаю.

Пытаюсь отвернуться, но Анжелика резко останавливает меня.

— Будь внимательна.

Делаю вдох и решительно оборачиваюсь, чтобы увидеть Клаудию с кучкой послушных подхалимок.

Видя, как её мучители топают к ней, Эбби пытается скрыть слёзы, но безуспешно. Тигрица обнаружила свою добычу слабой и уязвимой и теперь готова к атаке.

— В чём дело, Болтушка Эбби? Ободрала коленку?

— Оставьте её в покое, — говорю я, но Клаудия либо не слышит, либо ей плевать.

— Знаешь, Дженни, — обращается она к своей последовательнице, — мы так и не разобрались с Болтушкой Эбби после того, как из-за неё нас поймали с сигаретами.

— Точно, — поддакивает Дженни. — Не разобрались.

— Я сказала, оставьте её в покое, — повторяю я.

Наконец, Клаудия замечает меня.

— Заткнись.

Наблюдаю, как во мне просыпается ярость, и как что-то во мне переворачивается. Начинаю приближаться к ней, кулаки сжимаются, я готова ударить. Но Дженни, очевидно телохранитель, толкает меня на землю.

— Оставайся, где находишься, тряпка, — рявкает Клаудия. — Снова встанешь у меня на пути, и я разрушу твою жалкую репутацию в твоей школе одним лишь телефонным звонком.

Уголком глаза замечаю, как ещё две фигуры появляются на площадке. Вот где они. Остальная свита.

— Привет, девочки, — кричит Клаудия. — Похоже, мы нашли нашего стукача.

— Мило, — произносит одна из новоприбывших.

— Из-за тебя я целую неделю на Рождество просидела дома, — шипит другая девочка, стоя в миллиметрах от Эбби, чьи глаза опущены на землю. — Ты слышала меня? — добавляет девочка и толкает Эбби в плечо наманикюренным пальцем.

Я пытаюсь подняться, но Дженни быстрее, чем кажется.

— Держись подальше, — предупреждает она, пинком не давая мне подняться.

— А теперь, девочки, — произносит Клаудия, и три пары глаз поворачиваются к ней, но мои прикованы к Эбби, которая выглядит так, словно сейчас потеряет сознание, — я думаю, пришло время показать Болтушке Эбби, как мы расправляемся с малявками, которые не могут держать рот на замке.

Я смотрю, ожидая удара, но он не наступает. Вместо этого я чувствую толчок внизу живота. Смотрю вниз и замечаю серебряный канат. В замешательстве поворачиваюсь к Анжелике, а затем моя душа стремится к происходящему. На секунду замираю, после чего мой семнадцатилетний дух врезается в моё восьмилетнее тело.

ГЛАВА 15

Я даже не могу описать, каково это — врезаться в собственное тело. И я даже не говорю о первичном шоке. Он проходит довольно быстро. Я говорю о чувстве рассредоточенности. Все часы танцев и падений в группе поддержки прошли даром. В данной ситуации руки и ноги отказываются мне подчиняться. Ощущаю себя чужаком в собственном теле.

Качаю головой, пытаясь привести в порядок информацию, необходимую для этого испытания. Я не знаю, сколько у меня времени.

— Ты что-то сказала? — презрительно интересуется Клаудия.

Поднимаюсь с земли, из-за всё ещё растущего тела балансируя, как новорожденный телёнок. Не помню, чтобы была такой короткой. Делаю шаг к Клаудии и понять не могу, почему мы так её боялись. Конечно, она больше нас, но только из-за детской пухлости. Без своих друзей Клаудия всего лишь плохо выглядящая девчонка со спутанными волосами и несвежим дыханием.

— В чём твоя проблема? — говорю я писклявым голосом. — Почему ты нападаешь на детей, которые меньше, чем ты?

— Вау. Кто-то, кажется, нашёл немного смелости, пока валялся на земле, — Клаудия делает несколько шагов, наклоняется, и я отворачиваюсь. У неё реально несвежее дыхание. — Я вроде предупреждала тебя держаться подальше?

Проходит одна секунда, потом другая. Я не знаю, что мне делать. Хочу ударить её прямо в нос, но учитывая, что Клаудия почти на фут выше и на двадцать фунтов толще, это, пожалуй, не самая лучшая идея. Вдобавок, я в меньшинстве.

Вместо этого обхожу её и подбегаю к Эбби. Её глаза широко раскрыты от страха и любопытства.

— Что ты делаешь? — шепчет она, когда я протягиваю руку, чтобы помочь ей подняться.

— То, что должна была сделать раньше, — выпаливаю, не задумываясь.

Её брови в замешательстве поднимаются, но она не задаёт вопросов и позволяет мне поднять себя.

— А теперь, давай убираться отсюда, — говорю я.

— А как же они? — спрашивает она. Страх в её голосе разбивает мне сердце. Взрослая я в ярости. Маленькие дети не должны бояться приходить на детскую площадку.

— Забудь, — произношу так громко, чтобы Клаудия и её свита слышали. — Они меня не пугают.

— О, неужели? — слова впечатываются мне в мозг за мгновение до того, как я простираюсь на асфальте. Ткань на коленях новых джинсов рвётся, и я чувствую, как из царапины сочится кровь. Это мои первые дизайнерские джинсы. Мама привезла мне их из командировки в Нью-Йорк.

Пошатываясь, поднимаюсь и поворачиваюсь к Клаудии.

— Ты хоть представляешь, сколько они стоят? — выпаливаю я.

— Будто мне есть дело, — отвечает Клаудия. Блеск в её глазах — чистое зло. Уверена, у меня был такой же несколько раз.

Не думаю, что Клаудия собиралась драться; эта неожиданная идея пробуждает в ней худшее. Делаю знак Эбби следовать за мной.

— Идём.

— Ты тупая? Я сказала тебе держаться подальше. Самое время поставить тебя на место, — произносит Клаудия со смехом, полным ненависти. Она машет друзьям, и Дженни и другие девочки окружают нас. Должна отметить, они слаженно действуют, мешая нам отступить. Они напоминают стаю волков, окруживших раненного оленя.