Другой голос спрашивает:

— Почему с ней обращаются по-другому?

— Она актриса? — стонет ещё одна душа. — Умоляю, только не говорите, что они особенные и в Послежизни.

— В конец очереди, — кричит кто-то, и раздаётся взрыв аплодисментов. Знали бы они мою историю, не завидовали бы.

— Мои дорогие усопшие, — раздаётся авторитетный голос впереди. — Вы ещё не в Вечности. Пожалуйста, не заставляйте отправлять вас обратно на Суд.

Мужчина делает нам знак следовать за ним в комнату рядом с Вратами. Когда проходим мимо писаря, он добавляет:

— Впусти их. Слишком они буйные. Чем скорее пройдут акклиматизацию, тем лучше.

— Да, Питер, — отвечает парень.

Значит, это и есть святой Питер. Больше похож на двойника Райана Рейнольдса. Как только дверь захлопывается, выпаливаю:

— Вы действительно можете отправить их назад?

Его светло-карие глаза моргают, у меня перехватывает дыхание.

— Технически, да, но я никогда этого не делал. Просто нравится пугать скандалистов перед тем, как впустить. Вдобавок, — заговорщически произносит он, — видела их лица? Это бесценно.

То, что святой Питер милашка, я могу вынести, но шутник? Невероятно. Заливаюсь краской. О нет. Только не это. Я просто не могу запасть на парня, который умер почти две тысячи лет назад.

— Хм, да, — наконец выдавливаю. — Здорово.

— Питер, — резко произносит Хейзел. — Азраил хочет, чтобы ЭрДжей оставалась здесь, пока мы всё не разрешим.

— Круто.

Она смотрит на него с удивлением. Наверно, ожидала споров или чего-то ещё.

— В общем, постараемся вернуться как можно скорее.

Они с Йетсом взлетают, оставляя меня с Питером, не сказав ничего напоследок.

Он внимательно изучает меня. Когда мне это надоедает, я выпаливаю:

— Что?

Как я уже говорила, мне не хватает остроумия.

— Просто пытаюсь понять, из-за чего весь шум.

Смотрю на свои ноги.

— О чём вы?

Смотрит на меня с любопытством, прежде чем ответить.

— Суд не созывали. Даже разговоров не было.

— В смысле недавно? — тихо спрашиваю.

— В смысле никогда, — он открывает дверь и ждёт, пока я выйду. — Надеюсь, ты стоишь того, — добавляет он, направляясь к Вратам, где теперь никого нет.

— Куда все делись? — спрашиваю, удивлённо оглядываясь.

— Они внутри, — коротко отвечает он, после чего пронзительно свистит.

С другой стороны к нам мчится Цербер, все три языка свисают из трёх ртов. Пёс тормозит перед нами, и Питер чешет каждый подбородок.

— Привет, мальчик. Как ты? — собака валится на землю, перекатываясь на спину и подставляя живот. — Не сейчас, приятель. У меня есть дело к твоей хозяйке.

— Хозяйка? Скорее, смотритель, — произносит Ал, держа две деревянные доски. Она вручает одну Питеру, который отсчитывает сорок шагов и кидает доску.

— Точно, — говорит Питер. По щелчку пальцев у его ног появляются восемь небольших мешков. Он ухмыляется мне.

— Не знала, что я так могу, верно?

— Хватит морочить голову бедному ребёнку, — строго говорит Ал. Она размещает свою доску напротив его.

Я смотрю на ближайшую доску и выдыхаю. Хранители Рая и Ада собираются играть.

ГЛАВА 9

Изумлённо наблюдаю, как представитель Рая и представитель Ада кидают мешки с зерном в небольшие отверстия в деревянных ящиках, в то время как трёхглавая псина умиротворённо посапывает во сне. Должно быть, это шутка. Прочищаю горло.

— Так вот чем вы занимаетесь, когда рядом никого?

— Раньше мы играли в шахматы, — отвечает Ал, поднимая четвёртый мешок. — Но затем студенты показали нам это, и мы попались.

Питер смеётся, когда один из мешков улетает дальше цели.

— Шахматы, к тому же, занимали вечность. Можно умереть от скуки, пока она сделает ход.

Собираюсь спросить, когда мои хранители могут вернуться, но Питер поднимает руку.

— Подожди. Я целюсь.

— ЭрДжей, расскажи свою историю, — просит Ал, когда наступает её очередь. Мешок улетает вбок, и Питеру приходится уворачиваться.

Он бросает на неё предупреждающий взгляд.

— Не начинай снова.

— Мне жаль, — извиняется она, но даже я могу сказать, что звучит фальшиво. — Давай, ЭрДжей. Расскажи свою историю.

Отхожу подальше на случай, если их мирная игра превратится в войнушку и выкладываю им всё, начиная цыганкой и заканчивая тем моментом, когда оказалась с ними.

— Отстой, — комментирует Ал, наклоняясь после броска Питера. Определённо, бросок не был случайностью. — Эй! — кричит она. — Если делаешь это специально, то проиграл. Ты знаешь правила. — Он делает вид, что ему всё равно, однако следующий мешок летит прямо в цель. — В следующий раз удвоим расстояние, — бормочет она и поворачивается ко мне. — Что сказал жнец?

— Что он ничего не может сделать.

— Верно, — соглашается Питер. — Кому-то намного более сильному придётся разбираться с этим дерьмом. Даже представить не могу, кто захочет.

— Почему нет? — раздражённо отвечаю. — Думала, это то место, где случаются чудеса.

— Это так, но ты не можешь просто взять и свалиться в прежнюю жизнь. Если не забыла, ты мертва. Скорее всего, сейчас твоё тело готовят к похоронам, если, конечно, тебя не кремируют.

От этой мысли живот скручивает, и я борюсь с подступающей тошнотой, но Питер продолжает.

— Чтобы осуществилось твоё желание, Судьбе придётся отмотать целый мир.

— Но я не прошу отматывать весь мир. Только мою жизнь. Я заслуживаю второй шанс.

— Это ты так думаешь, — произносит Ал, прицеливаясь. — Из того, что я слышала, решение о твоей жизни не является однозначным. На твоём месте я бы зависала тут, пока счёт не вырастет в твою пользу. Ты ещё можешь выйти победителем.

Чувствую, как с лица сходит вся краска. Она только что сказала, что я могу отправиться в Ад? Я, конечно, понимаю, что не всегда была милой, но тем не менее. Ад? Ни за что не позволю этому случиться.

— Но я же не сделала ничего плохого, — говорю я, заикаясь.

— В самом деле? — интересуется она, возвращаясь к игре.

— Да, в самом деле, — спорю, однако страшусь, куда может завести этот разговор. — Я никого не убила.

На этот раз отвечает Питер.

— Как насчёт того мальчика в старших классах?

— О чём вы? — произношу, переводя взгляд с одного на другого.

Никто их них теперь не играет.

— Мальчик из твой школы. Тот, который убил себя.

— Вы о том парне в туалете? Причём здесь я? Он сделал это сам.

Взгляд Питера выражает строгость.

— Но почему он это сделал?

— Откуда я знаю? — отказываюсь понимать я, злясь, что они пытаются свалить чей-то выбор на меня. — Мы не были друзьями.

— Не были, — соглашается Ал.

Лишаюсь дара речи. Она действительно пытается обвинить меня в доведении до самоубийства?

— Справедливости ради, — добавляет Питер, — это не только её вина.

— Верно, — отвечает Ал, отчётливо выговаривая каждое слово. — Её друзья. Разница в том, что все они эгоцентричные люди.

— О, и почему же у них есть оправдание, а у меня нет? — спрашиваю сквозь зубы.

— Потому что ты лучше, чем они, — отвечает Питер. — Ты была предназначена для много большего, чем стала.

Так, я уже начинаю уставать от загадок и нравоучений.

— Что вы имеете в виду? — спрашиваю, скрещивая руки на груди. Очень хочу, чтобы Йетс и Хейзел поспешили.

Вздохнув, Питер садится и жестом показывает мне сделать то же самое.

— У каждого есть предназначение. Цель. Каждый выбор, который совершает человек, ведёт к цели или сбивает с пути.

— Ясно, — говорю я, всё ещё не понимая, что он пытается сказать.

— В общем, ты ушла далеко со своего пути. На самом деле, ты оказалась совсем не в том лесу, в котором начинала.

Мои плечи опускаются.

— У меня вся жизнь впереди. Может быть, я могу измениться.

— Может быть, — соглашается он. — Но первые семнадцать лет ты ставила себя выше других. Тебя гораздо больше волновало быть популярной, а не хорошей.