— Кто? — спрашивает Йетс?

— Там. Рядом с Вратами. Это Святой Питер?

Йетс смотрит в сторону очереди к Раю.

— Скорее всего.

Вытягиваю шею, чтобы рассмотреть получше.

— Кто рядом с ним?

— Только не говори, что не знаешь, кто такой Будда, — с усмешкой произносит Йетс.

Пытаюсь скрыть удивление возмущением.

— Я знаю, кто это. Что он здесь делает?

— Я думала, мы уже всё обсудили, — со вздохом отвечает Хейзел. — Проблемы с религиями не у Бога. А у человечества. Буддисты имеют такое же право на вечное счастье, как и все остальные.

Я ухмыляюсь.

— А что с сайентологами?

Лицо Хейзел становится красными, когда она собирается ответить, но Йетс опережает её.

— Почему бы нам не пойти к Питеру?

Он берёт меня за локоть и ведёт через толпу, оставляя Хейзел кипеть.

— Что с ней? — спрашиваю я, вытягивая шею, чтобы посмотреть, идёт ли она за нами. Идёт. Но медленно.

— О, у Хейзел своё мнение о некоторых религиях, появившихся в последние годы, — по его лицу видно, что это не та тема, которую стоит развивать. Позади слышу собачий лай.

— Стой, здесь что, есть собаки? — интересуюсь, вспоминая гончую, которая была у нас, когда я ходила в начальную школу.

— Видишь здесь собак? — спрашивает Йетс.

Качаю головой.

— Слышала.

— Нет, ты слышала Цербера.

— Кого?

— Цербер. Охраняет Врата Ада.

Снова качаю головой.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь.

— Вам там больше не преподают классику?

— Типа Шекспира?

Йетс хлопает себя по лбу и стонет.

— Я о греческой и римской мифологии.

— Всем плевать на мифы, — отвечаю я. — Мы изучаем математику и естествознание. Можешь винить мировую экономику, но в моей школе литература где-то на втором плане.

— Об этом я бы тоже не упоминал при Хейзел, — говорит он, меняя направление и ведя меня к Вратам Ада.

Я отступаю.

— Только не говори, что ведёшь меня туда.

— Расслабься, — говорит он, слегка подталкивая меня. — Позволь добавить немного культурного просвещения в твоё жалкое образование, — он резко останавливается и смотрит вверх. — Знакомься, Цербер.

Передо мной четыре лапы. Поднимаю голову и вижу грудь огромную, как внедорожник моей мамы. Наверху не одна, а сразу три головы, каждая с огромной пастью. Слюна капает на пол, и я делаю шаг назад, чтобы не запачкать обувь. Три комплекта зубов выглядят острыми как бритва, я вздрагиваю.

— О, он не кусается, — со смехом произносит грузная женщина с кудрявыми каштановыми волосами.

— Откуда вам знать? — спрашиваю, прячась за Йетса.

Она звонко смеётся. Примерно как Санта Клаус, но без «хо-хо-хо».

— Ты не пытаешься сбежать, — пристальнее вглядывается в меня. — Так ведь?

Цербер рычит, мои глаза расширяются от страха, что он собирается сожрать меня. Йетс качает головой, и я понимаю, что вцепилась слишком сильно в его рукав. Женщина смеётся ещё громче, кладя руки на бёдра.

Что с ней не так? Затем Цербер снова рычит и, клянусь, эта тварь смеётся надо мной.

— Простите, — произносит женщина, вытирая слёзы. — Это было слишком просто.

Йетс шагает вперёд.

— ЭрДжей, это Александра, смотритель Цербера. Ал, ЭрДжей.

Она протягивает руку.

— Рада знакомству.

Смотрю на собаку, но она не обращает на меня никакого внимания. Я медленно протягиваю руку и коротко отвечаю на рукопожатие.

— Итак, Йетс, чем обязаны твоему визиту? Думала, вы, с белоснежными крылышками, слишком боитесь запачкаться.

Не могу поверить, что она так разговаривает с Йетсом. Но что более невероятно — его усмешка.

— Теперь, Ал, ты знаешь, если бы не моя доброта, твоя работа была бы намного тяжелее.

— Как скажешь, — она оглядывает меня с головы до ног. — Что с твоей плюс один? Почему она здесь? Готова поклясться, она ещё не прошла через Суд.

Откуда она знает? У меня что, на лбу написано?

— Пытаемся разобраться, — честно отвечает Йетс.

Словно услышав неслышимый звук, Ал и Цербер одновременно поворачиваются.

— Эй, — кричит Ал на душу, пытающуюся выскользнуть из очереди. — Ты убил восемь человек, не проявил никакого раскаяния. Тебе туда. Попытаешься снова удрать, Пушок твои кости выгрызет.

Она отворачивается, не дожидаясь, пока душа вернётся в строй.

— Стоп, — говорю я. — У душ есть кости?

Ал коротко смеётся.

— Фигура речи. Очевидно, Цербер никого не съест.

— Ох, — с облегчением произношу я.

— Они проведут вечность в его желудке.

— Отстой.

Снова смешок.

— Что, Йетс, она и есть та самая душа, о которой все говорят? — спрашивает она, вытирая слезу с уголка глаза.

— Да, — отвечает Йетс, когда к нам подходит Хейзел.

Коротко кивнув Ал, она спрашивает:

— Что вы здесь делаете? Предполагалось, что мы оставим её с Питером и поговорим с Хранителем Врат.

— Она не знала, кто такой Цербер, — отвечает Йетс.

Хейзел смотрит на него, не веря.

— Как это связано с нами?

— Эй, ангел, расслабься, — говорит Ал. — Мы просто беседовали.

Хейзел смотрит на неё, не пытаясь скрыть отвращение.

— Убедись, чтобы дворняга не оставила следов на моей одежде.

Цербер предупреждающе рычит, но Хейзел игнорирует его.

— Нужно идти к Питеру, — говорит она Йетсу.

— Хорошо, идём, — отвечает он.

Когда Хейзел отходит, Ал свистит. Хейзел мгновенно останавливается, руки сжаты в кулаки, затем начинает идти.

— Не надо её заводить, — произносит Йетс, качая головой. — Когда вы двое наконец поладите?

— Эй, — отзывается Ал, — я пыталась, но когда Её Высочество получила повышение до хранителя, то не могла дождаться момента, когда свалит отсюда.

— Не каждый создан для Врат, — говорит Йетс, похлопывая её по плечу. — Особенно для тех, что ведут вниз. — Посмотрев на меня, он добавляет, — нам лучше уже пойти.

— Передавай привет Бишопу, — произносит Ал и добавляет, глядя на меня, — добро пожаловать сюда, когда устанешь тусоваться с хорошенькими.

Её голова снова поворачивается к очереди людей, собирающихся спуститься в пещеру.

— Не заставляйте меня спустить собачку, — гремит её голос. — Поверьте, вы будете мечтать об адском пламени, когда он доберётся до вас.

— Похоже, у тебя полно дел, — комментирует Йетс происходящее.

Ал с отвращением качает головой.

— Почему, когда люди развязывают войну во имя религии, мне приходится иметь дело с кучкой идиотов?

Она поворачивается, не попрощавшись, и пропускает души.

— Она мне нравится, — признаюсь я Йетсу, пока мы идём к поджидающей Хейзел. — Собака не очень, но Ал классная.

Он смеётся, и я понимаю, что сейчас звук не действует на меня, как прежде.

— Александра присматривает за Цербером с начала времён. Она видит всё, поэтому у неё своеобразное чувство юмора. Однако есть ещё те, кто может видеть в человеке лучшее и худшее, как она. Пока не появился Питер, она управлялась со всеми приходящими душами. Конечно, тогда на Земле было не так много людей.

Смотрю на множество душ, говорящих на разнообразных языках и носящих одежду, которую я видела только в передачах по National Geographic.

— Когда появился Питер, её урезали, и теперь она зависает перед входом в Ад?

Йетс кивает.

— У Цербера есть работа и без неё. В общем, скажем, хаос был бы другим.

Мы идём по невидимой линии в центре между Раем и Адом. Ощущается мгновенная смена энергии. Во-первых, люди не пытаются выбиться из очереди. Напротив, я словно оказалась в толпе на концерте, где люди толкают тебя ближе и ближе к сцене. У Йетса не возникает сложностей вести нас через толпу.

— Наконец-то, — фыркает Хейзел, когда мы останавливаемся. Она поворачивается и пытается перекричать шум толпы. — Питер, она здесь.

— Почему я чувствую себя так, словно мама с папой привели меня к няньке? — бормочу я, ощущая, как все поворачиваются, что посмотреть на меня.

— Кто она? — кто-то шепчет.