Сложив эти два факта, Ирод направил в Москву предложение: впредь устранение офицеров и солдат оккупантов проводить, маскируя под несчастные случаи, для чего затребовал к себе двух опытных ликвидаторов. Первая пара оказалась тупыми палачами из расстрельных команд. Их пришлось от греха подальше просто сдать сигуранце через подставных лиц. Вторая пара – чуть лучше, но Одесса – портовый город, и они, попав в круговорот черноморских соблазнов, устроили перестрелку с местными бандитами на побережье и были просто расстреляны прибывшими на место жандармами. А вот третий, старый угрюмый одиночка, бывший сотрудник секретной лаборатории при НКВД, уникальный знаток растительных ядов, оказался именно тем, кто был нужен Ироду.

Прожившие лишних три месяца на этом свете из-за чрезмерной переборчивости в средствах Ирода два румынских павлина спокойно отошли в мир иной, отравившись устрицами в самом шикарном ресторане Одессы, а Василий Петрович записал на свой боевой счет устранение двух офицеров из штаба.

Потом было еще несколько подобных случаев в разных уголках города, но ни один из них не стал причиной массовых казней, и Ироду был выдан карт-бланш на все подобные акции в городе.

А потом была та самая встреча с бывшим однокашником по Пажескому корпусу. Он был из обрусевших немцев остзейского баронского рода Розенов, носил гордое имя Вильгельм, но так ничем и не проявлял себя настолько, что даже клички не удостоился за все годы обучения.

Так вот этот Никто баронского рода с гордым именем Вильгельм предстал перед Иродом в одесском кафешантане в обычной серой форме, но с дубовыми листьями в новых петлицах.

– Крючок, ты ли это? – на чистом русском языке возопил немец, хлопнув Ирода по плечу.

– М-м-м-м… Вильгельм? – с трудом выудил из памяти имя однокашника Ирод, лихорадочно вспоминая его полную фамилию: «Фон – чего-то там, барон… Розен?! Розен!!! Чтоб тебе пусто было»… – выдохнул он про себя.

– Каким ветром тебя занесло в этот приморский городишко? Встречал кого-то из наших? Ты тут по службе или как? Ну рассказывай, рассказывай… – сыпал вопросами немецкий полковник.

– Ого, ты уже штандартенфюрер! На каком фронте сейчас? В отпуск или по службе? – в свою очередь наседал Ирод, чтобы не отвечать на вопросы однокашника, при этом лихорадочно считая варианты: «Арест? – нет вроде… Встреча подстроена? – похоже, нет… Радость – вполне искренне выглядит, такое сложно сыграть… Кто-то опознал и сдал? – вряд ли, тогда бы меня сигуранца или гестапо тихонько выволокли на улицу… или не тихонько…»

А Вильгельм заливался соловьем: он в Одессе по службе, а тут пришло сообщение о повышении, вот он и зашел отметить новое назначение и звание…

– Меня повысили, теперь я – старший инспектор у адмирала Канариса.

«Ого… абвер… не верю я в такие совпадения, уж больно удачно все как-то», – промелькнуло в подсознании у Ирода.

– Инспектор? Старший? Тебе, русскому, пусть и фольксдойче, доверили проверять немцев? – поддернул его Ирод, но тут же снизил накал беседы: – Хотя, если ты получил оберста на третьем году войны, то вполне возможно…

– На пятом… наша война идет уже пятый год, дорогой Крючок, неправильно считаешь, ты стал сдавать, изменяет тебе твоя хваленая дедукция, и – штандартенфюрер это не оберст, – надменно процедил барон фон Розен.

– Ну что поделаешь, ты прав – возраст, да и путаюсь я в ваших званиях. Прости меня, мой друг, позволь поздравить тебя от всей души, могу представить, как тебе пришлось рвать жилы, чтобы занять такой пост, сколько к тебе было претензий от истинных арийцев, – сменил тон беседы Ирод.

– Ну что скрывать – было, есть и будет всегда, но теперь мне полегче станет. Теперь надо мной всего два начальника, – мой руководитель и лично адмирал. Всё, больше я никому ничего не должен, – вдруг с болью произнес он.

– То есть? Ты про деньги? – сделал стойку Ирод.

– И не только – кратко ответил барон. – Ладно, давай выпьем, а? Так, как раньше, в былые годы.

– А давай! Нам есть что вспомнить… – поддержал инициативу Ирод. – Только уговор: я угощаю – на правах хозяина. Как ты сам сказал: ты гость в моем городе.

– Неожиданно… и щедро… – задумчиво протянул гость.

– При барыше я нынче, как говорили наши предки, хорошую сделку провернул, – беспечным тоном ответил Ирод. – Так что гуляем.

– Ты – и коммерсант?.. Это как же?.. – удивление барона было неподдельным.

– Ничего удивительного в этом не вижу, ты не подумал, как бы я смог выжить в этой стране, имея Пажеский корпус за спиной? Да меня к стенке прислонили бы в два счета, если б узнали о моем происхождении!

– Как? Мне говорили, что ты эмигрировал в восемнадцатом или девятнадцатом после фиаско в Крыму.

– Как видишь, нет. У тебя неверные сведения, – сухо произнес Ирод.

– Боже, боже, у тебя такие блестящие перспективы, такие возможности были! Как же я тебе завидовал, как я хотел быть таким же, как ты… – разочарованно протянул полковник.

– Что было, то быльем поросло. Зато ты времени зря не терял и кое-чего достиг. Теперь можешь почивать на лаврах, – перевел беседу в более приятное русло Василий Петрович.

– Почивать??? Ну, если честно, кроме лавров, ничего больше и нет. Паек, достаточно скромное денежное довольствие и постоянные разъезды – у меня и дома-то своего до сих пор нет. Казармы, гостиницы, какие-то съемные квартиры – вот нынче мой дом. У меня даже гражданской одежды нет. Старая сносилась давно, а новую я не покупал, ни к чему, – с ноткой грусти поделился однокашник.

– А командировки у тебя только в прифронтовые зоны? А в Европе бываешь? – забросил пробный шар Ирод.

– Ты с какой целью интересуешься? – моментально напрягся абверовец.

– Чуть позже поговорим, на трезвую голову, есть у меня что тебе предложить. – Ирод снова стал Крючком – именно так, за дьявольскую хитрость, изворотливость, тонкий аналитический ум и феноменальную память прозвали его в Пажеском корпусе.

– А скажи мне, ты кого-нибудь из наших встречал за эти годы? А то я как-то растерял всех. Знаю, что много у Врангеля было, кто-то в эмиграцию подался, несколько человек пошли служить к красным, стали военспецами, наставниками лапотников и биндюжников, – перевел он разговор на другую тему.

– Сейчас говори, я завтра улетаю во Францию, вернусь в Одессу через месяц, не раньше, – попытался вернуться к прежнему разговору полковник.

– Ну вот и лети, служба – дело святое. А как вернешься, так и поговорим, – не сдался Ирод.

А через месяц он молча положил на стол сто царских червонцев и сказал обалдевшему абверовцу: – Это так, для начала разговора, получишь много больше, если переправишь мой груз поближе к Швейцарии и выправишь мне разрешение на проезд туда же, для лечения, медицинские справки я тебе любые предоставлю.

– Что за груз? – Полковник смотрел прямо в глаза Ироду.

– Золото в слитках и монетах, – последовал безразличный ответ.

– Камни, драгоценности, произведения искусства? – второй вопрос.

– Нет, только золото.

– Какой вес? – третий вопрос.

– Стандартные немецкие патронные ящики, ну, стандартного веса, 45 кг. 4 штуки.

– Ого…

– Твоя там четвертая часть. Один ящик. Вот тебе твоя пенсия, еще и внукам останется. Остальные не трогать! Найди надежное хранилище, если не сможешь, скажи, мои люди найдут, – для острастки приврал Ирод.

– Так что ж твои люди тебе не помогут и золото переправить?

– Так поможешь мне или нет? – спросил Ирод вместо ответа.

Вильгельм долго сидел молча, только передвигал монеты по одному ему ведомому алгоритму, складывал их в непонятные узоры, потом, отодвинув всю кучку золота от себя, сказал:

– Я подумаю, ответ дам через три недели. – Надел шинель и пошел к выходу.

– Ты монеты-то забери, – запоздало сказал ему вслед Ирод.

– Нет. Потом, – услышал в ответ.

Через три недели, минута в минуту, раздался негромкий стук в дверь. На пороге стоял улыбающийся фон Розен. Он сразу взял быка за рога: