– И, конечно, мы должны условиться, что вы никогда никому не скажете ни слова об этом, – сказал я.

Татана засмеялась:

– Думаете я начну болтать? Где? С кем? Кто может знать это имя – Б-е-р-и-я. Она произносила имя по-менгрельски.

– Успокойтесь, я в своем уме и не враг себе. У Берии есть живые родственники в России. Кого вы выбрали?

– Мы выбрали его самого. Его дневники с 1945 г. до смерти.

Она кивнула.

– Мало кто знает его. Это хороший выбор, в особенности если заинтересуется какой-нибудь американский издатель. Впрочем, они нынче хватают все подряд. Да, у меня назначена консультация с профессором литературы, давайте встретимся позже и все обсудим. – Она встала.

– Встретимся в 7.30 в баре «Голубой кабан», – сказал Борис.

Она открыла дверь:

– А вы очень доверчивы. Может, вы просто оптимисты?

Когда мы вышли из здания, Борис заключил:

– Хорошая, волевая девушка. И умная.

Ужин прошел хорошо. Решено было заключить контракт с помощью лондонского юриста, согласно которому Татана получит десять процентов от общей суммы. К концу ужина Борис начал готовить почву для эпизода с балетной школой.

При первом упоминании о московской, балетной школе Татана заявила:

– Не говорите мне об этой школе. Они меня оттуда вышвырнули, потому что я высокого роста и у меня большие ноги!

– Прежде чем вы прочтете текст, – сказал я, – хочу объяснить кое-что. Текст распадается на две части: политическую жизнь, описанную Борисом, и личную, описанную мной на английском языке.

– Английская часть отвратительна – грязная порнография! – хохотал Борис.

Я не обращал на него внимания.

– Татана, мы хотим, чтобы вы помогли нам доказать издателям книги подлинность книги.

– А им не нужны доказательства. Единственное, что им нужно знать: будет ли книга доходной.

– Боюсь, что в нашем случае дело будет сложнее. Борис включил в книгу компромат о сегодняшних лидерах в Кремле, и могут быть последствия. В России, я имею ввиду.

– Молодец Борис! Чем больше вы им досадите, тем лучше!

– Берия очень откровенно пишет о себе, о своей склонности к молоденьким девочкам. Вы, Татана, были одной из его жертв.

– Я?!

– Да, Берия увидел вас на улице, приказал своему помощнику привести вас в свой дом и изнасиловал.

– И мне было лет двенадцать?

Я кивнул. Она подумала минуту с серьезным выражением на лице.

– Да, все сходится. Мне действительно тогда было лет двенадцать. А мне это понравилось?

– Конечно, нет.

– И вы описывали все подробности?

– Да. И потом, когда книга будет издана, если вдруг у издателей возникнут сомнения, я уломаю вас и вы сделаете подтверждение подлинности события. Публично.

Борис вставил:

– Мы пишем, что ваш отец был расстрелян Берией лично – потому что он отказался держать язык за зубами по поводу происшедшего.

Она странно посмотрела на него.

– А как вы узнали, что Берия убил моего отца?

Борис вытаращил глаза в изумлении.

Она кивнула.

– Да-да. Во время менгрельского дела в 1951 г. Он был директором школы, и его обвинили в сговоре с националистической интеллигенцией.

Борис хлопнул руками:

– Прекрасная новость!

Она не прореагировала на его бестактность.

– Это, полагаю, тоже входит в сделку?

– Триста тысяч долларов многовато за один перевод! – сказал Борис.

Она согласно кивнула.

– Когда начнем – завтра?

– Но только не здесь. Отправимся в маленький отель в северной Франции, возле Абервиля, там тихо и безлюдно, – сказал Борис.

– Значит, обо всем договорились? – сказал я. – Осталось только подписать контракт.

Татана улыбнулась:

– Забудем о контракте. Будем просто доверять друг другу. – Она протянула руку.

Владелица отеля совершенно не интересовалась клиентами. У нее на лице ни один мускул не дрогнул, когда она, заполняя журнал регистрации, указывала места рождения Бориса и Татаны: Москва, Зугдиди, СССР. Однако мы предпочли бы вообще не заполнять никаких журналов. Я все время гадал, куда могут попасть сведения из этого журнала. Сдают ли их в архив?

В 7 вечера я зашел к Татане. Она уже заканчивала чтение.

– Знаешь, а мне очень нравится, – сказала она. – Единственная слабость – это то, что ты изобразил Берию почти забавным: этакий жизнелюб, любитель женщин и вина, использовавший свое служебное положение в личных целях – иногда, правда, расстреливавший людей. Хорошо, что в книге есть правда. И ты прекрасно передал атмосферу того времени. Ей-богу, кое-кому из нынешних советских вождей будет кисло. Я только надеюсь, что Борис в своей части работы использовал достаточно правдивые факты.

Я сказал, что поеду в Будапешт и вступлю в контакт с «курьером».

– Будь предельно осторожен. Нам всем надо быть осторожными. Это не просто подделка. В глазах Советов это государственная измена.

– Ты думаешь, мы в опасности?

– Конечно. Ты полагаешь, они это просто оставят? Ведь половина советского руководства будет скомпрометирована! Но вначале им нужно будет нас найти!

За ужином она вспомнила свою жизнь в России. После исключения из балетной школы она работала актрисой, исполняла эпизодические роли служанок и официанток. В двадцать лет вышла замуж за офицера, через три года развелась. Детей не было. Стала работать воспитательницей в детском саду. Вышла замуж за пожилого еврея и вместе с ним эмигрировала в Израиль во времена хрущевской оттепели.

– Я задыхалась в России, хотелось уехать куда угодно, и потому вышла за него.

– Я слышал, он погиб в шестидневной войне?

– Да.

Она курила сигареты одну за другой, пила то кофе, то вино. У нее был хороший аппетит. Я находил ее интересной и привлекательной, но слишком напряженной. Я не мог ее понять.

Она рассказывала о Кембридже: -… Тихая заводь, но вокруг либо зелень, либо старики. Аспиранты инфантильны, думают, что делают революцию, когда курят анашу или вешают на стену портрет Джейн Фонды или Анджелы Дэвис.

Она заказала коньяк и предложила выпить наверху. Мы пошли к ней. Как только за нами закрылась дверь, она поставила стакан на стол, обхватила мою голову руками и крепко поцеловала меня в губы.