Грегори налил себе шампанского.

– Я с ним знаком – и детали неважны.

– Все важно, – сказал Мискин.

Грегори пожал плечами.

– Я с ним познакомился в Москве, очень давно. Мы все время переписывались.

– О'кей. А какая ему от этого выгода? Он получит проценты?

– Да нет же! Он не торговец, он просто идеалист! Вы же понимаете, что этот текст станет последним гвоздем, вбитым в крышу гроба сталинизма. После его публикации последыши Сталина уже никогда не поднимут головы. Ради этого он и старался, а не из-за ваших долларов!

– Но вы же ими не гнушаетесь!

– Я совсем другое дело. Я не идеалист!

Он вскочил и вновь начал мерять шагами комнату, расплескивая шампанское.

– Ну ладно, – сказал Мискин. – А теперь имя этого туриста.

– А вот это совсем ни к чему. Он профессионал и должен иметь хорошую репутацию.

– Это ему не повредит. С каких это пор стало преступлением вывозить рукописи из-за железного занавеса?

– Ничего вы не понимаете! – Грегори снова сел. – Когда такие вещи выплывают наружу, бывает много грязи. Все эти советологи – просто мафия! Они не терпят соперничества. Они устраивают заговоры, как было с Солженициным. Не заполучив его, они разъярились и, чтобы его скомпрометировать, начали распространять грязные сплетни о том, что его книги были подброшены Западу службой КГБ.

– Информация, которую вы нам предоставляете, будет содержаться в тайне. Даю вам слово, – сказал Мискин, и к его радости русский как будто успокоился.

– Все просто, – сказал Грегори. – Скажите, что получили материалы из надежного источника. Публика вам поверит. И Вы ее только насторожите, если будете слишком много говорить.

Мискин вертел в руках конверт.

– Хорошо, забудем пока о контракте. А это, – он кивнул в сторону конверта, – нам необходимо проверить, мы это сделаем осторожно, не волнуйтесь. Вашему другу нечего опасаться. Но должен вам сказать: если что-то не сойдется – берегитесь. Контракт будет разорван.

– Не беспокойтесь. Все сойдется! – вскричал Грегори. – Только предупреждаю – если всплывет его имя, я вас достану, мистер Мискин! Сверну вам шею!

Мискин обернул все в шутку:

– Так и договоримся, Джон. Но вначале я должен это прочесть. – Он помахал конвертом. Позвольте мне удалиться в спальню.

– Да-да. Но никаких копий, никаких фотографий!

Мискин улыбнулся:

– Уж не думаете ли вы, что у меня в кармане ксерокс?

Через пять минут он вернулся, сел и старательно уложил письмо на дно дипломата.

– Неплохо. Но кое-что надо проверить и тогда мои хозяева согласятся на вариант с тридцатидневной отсрочкой.

– А основной контракт? На три миллиона?

– Для этого понадобится еще кое-что. Что-нибудь внушительное.

– Например?

– Понадобится свидетель. Кто-нибудь, кто может публично заявить, что эти дневники… – Он покосился на Детвайлера, не зная по-прежнему, насколько тот осведомлен о содержании материала, -… свидетель, который может под присягой заявить прессе и на телевидении, если нужно, что данные факты имели место.

Он ожидал, что Грегори взорвется, но тот реагировал спокойно. Просто кивнул, но Мискин почувствовал какой-то подвох: он так привык к бурным реакциям Грегори, что его внезапное спокойствие по-настоящему озадачило Мискина.

Он передал контракт Детвайлеру:

– Хотите взглянуть? Повернулся к Грегори, улыбаясь. К его изумлению, русский улыбнулся в ответ.

– Здесь нет названия! – прокомментировал Детвайлер.

Мискин все смотрел на Грегори.

– Название? Ну пусть будет что-нибудь такое…

– Нейтральное, – вставил Детвайлер, и Грегори с готовностью кивнул.

– Полагаю, – продолжал Мискин, – пора уже ввести господина Детвайлера полностью в курс дела, Джон. – Мискин хотел еще сильнее перетянуть адвоката на свою сторону, ибо по-прежнему не доверял Грегори. Мискин блефовал, заявив, что издатели не заинтересуются материалами – любое крупное издательство на Западе ухватилось бы за дневники Берии. Детвайлер, видимо, это знал, но в его интересах было заключить сделку побыстрее.

Грегори ходил по комнате, время от времени запуская руки в торчащие волосы.

– Нам нужно какое-либо простое название. – Для контракта, – сказал Мискин. – А название для публикации мы придумаем позже, – он взглянул на Детвайлера. – Надо упомянуть имя автора. Давайте назовем – Дневники Берии. – Детвайлер был непроницаем. – Вы не возражаете, Джон?

– Прекрасное название! Сразу заработаете кучу денег, мистер Мискин!

– Не зря же мы собираемся выложить за это три миллиона! – Мискин подмигнул русскому.

Детвайлер быстро просматривал контракт. Задал несколько вопросов, но адвокаты Уитмора сработали без изъянов, и он с довольным видом возвратил Мискину контракт. Мискин улыбнулся Грегори:

– А теперь давайте вторую половину материала.

Русский кивнул. Детвайлер прошел в спальню, возвратился с кейсом, извлек из него коричневый сверток:

– Хотите заглянуть внутрь?

– Разве что для порядка.

Грегори сорвал печати, вскрыл сверток и показал Мискину листы грубой пожелтевшей бумаги, и тот узнал знакомый шрифт, выцветший от времени, с карандашными правками.

– Хотите вначале сделать перевод? – спросил Грегори.

Мискин усмехнулся:

– Теперь я могу просто положиться на ваше слово. – Он подхватил сверток и положил в кейс. Затем вытащил ручку с золотым пером. – А теперь подписи, джентльмены.

Они поставили подписи. Сначала Мискин, затем Грегори и Детвайлер. Первый экземпляр, перевязанный красной ленточкой, затем три других. Мискин отметил, что подпись Грегори была слишком уж гладкой.

После подписания контракта русский предложил открыть еще одну бутылку шампанского. Мискин взглянул на часы. Был уже почти час дня.

– Не хочу быть невежливым, Джон, но у меня назначена встреча с одним из наших авторов, и я уже опаздываю.

Он быстро сложил копии контракта, оставив один Детвайлеру.

– Приношу свои извинения. И не думайте плохо об американских деловых традициях. Они не такие уж жесткие! – Он протянул руку: – Рад был иметь с вами дело, мистер Грегори.