Из межпространственного коридора повалили туман и зловоние, ослепляя и удушая ее, а во мгле заковыляли тени. Первыми оттуда появились ведьмы, изрыгающие рвотные массы и царапающие покрытую сыпью кожу. За ними последовали более громоздкие фигуры облаченных в броню кабалитов, размахивающих оружием так, будто дрались с туманом.

Время шло, и томящее ожидание сопровождалось медленным натяжением лоз цветка — образовавшаяся в Розе Иши гниль опять начала распространяться.

Наконец из клубов тьмы показался Визарх: по мечу Беззвучных Криков стекал ихор, а доспехи и плащ покрывал густой слой слизи и крови. Инкубы прошагали вслед за ним, тоже испачканные какой-то мерзостью.

— Великий Нечистый, — пробормотал Властитель Клинков, махая латной перчаткой с застывшей на ней коркой грязи. — Лучше не спрашивай.

Его взгляд проскользил от Иврайны к двум бессмертным существам, бьющим друг друга над городом.

— Мелиниэль, неужели ты не можешь даже удерживать брешь, не осложняя ситуацию? — насмешливо спросил Визарх по связи.

— Кто-то еще будет? — спросила Иврайна, стиснув зубы от боли, расползающейся по костям. — Все вернулись?

Визарх увидел, какие страдания она испытывала, и прежняя веселость тут же испарилась.

— Да, госпожа, мы последние, — заверил он.

Судорожно выдохнув, Открывающая Седьмого Пути вырвалась из объятий розовых лоз, пошатнулась и упала, однако верный телохранитель шустро подхватил ее.

Хлеща, подобно разъяренным змеям, колючие лозы вцепились в края пульсирующего портала и стянули его в последнем мерцании энергии. Вместо него на ослабевающем ветру закружили сухие лепестки и листья.

Возвращение Иврайны предрешило исход битвы. Воссоединившись с провозвестницей своего покровителя, Инкарна преисполнилась загробной силы. Втягивая в себя отлетающие души умирающих иннари, инкарнация Иннеада набросилась на Повелителя Перемен со зловещим боевым криком, а старушечий меч в ее руке превратился в короткий кинжал. Пока она колола и резала неестественную плоть слуги Тзинча, оплетенный магией высший демон выплевывал языки пламени и полосовал Инкарну молниями, исторгая заклинания. Но, несмотря на всю свою колдовскую силу, он не мог сравниться с яростью аватары Шепчущего бога, которая повалила крылатое отродье на землю и обрушивала на него шквал ударов.

Торжествующе взревев, Инкарна схватила неприятеля одной рукой за вытянутую шею и вонзила Вилит-жар в его лазурную грудь. Из раны фонтаном посыпались искры чистой варп-энергии, и этот поток только увеличился, когда аватара принялась вновь и вновь колоть демона. Инкарна склонилась над сокрушенным Повелителем Перемен и присосалась к ране в его груди, глубоко вонзив в плоть ледяные клыки. После аватара Иннеада запрокинула голову и завыла, а из ее пасти потекла демоническая плазма.

И хотя Связанных Душами и арлекинов было не так много, их возвращение придало внезапный и мощный толчок атаке иннари. Потусторонних тварей альдари уничтожали выстрелами из пистолетов и клинками, а живых безжалостно вырезали и оставляли умирать на бледной брусчатке древних улиц. Утекающая демоническая субстанция клубилась облаками среди разрушенных башен, унося с собой крики и панические вопли оказавшихся в меньшинстве смертных.

Закончив титанический поединок, Инкарна с мстительной страстью неистовствовала среди неприятелей. Ленты духовной силы отделялись от ее тела и оборачивались вокруг продвигающихся иннари. Воодушевленные полубогом последователи Иврайны, окутанные защитной энергией, шли вперед без тени страха. Осколковые винтовки и сюрикенные катапульты разрывали приближающуюся орду, чье завывание и песнопения теперь звучали параллельно со свистом лазерных лучей и жутким визгом арлекинских пушек.

Возобновившиеся атаки звездолетов выжигали пустоты в толпах неприятелей, отрезая им путь к отступлению и не оставляя никого, кто мог бы сбежать в извилистые коридоры Паутины или прорваться прямиком в варп при помощи заклинаний. Тогда же с Бесконечной Лестницы сошли белые провидцы, несущие загадочное оружие, которое превращало демоническую плоть в лохмотья, а смертные тела распыляло на атомы.

— Привет, привет, — засмеялся Сна-Копье, идущий на острие контратаки, пока его нейроразрушитель выжигал мозг несчастным культистам и каркающим птицелюдям. — Какую суровую весну мы принесли этим глупым сыновьям и дочерям перемен! Пускай же, пока мы радуемся нашему спасению из темных глубин, они приободрятся, ибо их страдания продлятся недолго.

Позади блестящего наступления арлекинов Связанные Душами присоединились к своим товарищам с искусственных миров, которых провозвестница оставила сражаться за Эйнераш, и под предводительством Визарха и Иврайны воинство иннари прорвалось сквозь остатки союзников Аримана. Малейший порез Кха-вира лишал врагов душ, после чего иссохшая оболочка падала и рассыпалась в прах. Рядом небрежно орудовал мечом Визарх. Его доспехи отражали неудачные атаки тех, кто ускользал от его внимания, однако через мгновение выживших ждала расплата. Их лица, человеческие, звериные и птичьи, искажались отстрашных мук, но ни звука не вырывалось у них из горла, поскольку голоса противников похищал Азу-вар.

Иянна держала руку на обнаженном кристалле бесконечной психоцепи и не позволяла себе вливаться в нее, пока рядом с ней совершал приготовления костопевец Лиетриам. Он и другие знатоки его ремесла неустанно трудились в течение многих циклов, чтобы залечить раны, нанесенные Ияндену вторжением Великого Пожирателя. Костопевцы находились в темном коридоре, где единственным источником света служило сияние их путеводных камней и сферического фонаря, парящего над плечом одного из провидцев. Они работали в герметичных костюмах, защищающих от холодного безвоздушного пространства, и были привязаны к полу и друг к другу. Даже по прошествии стольких лет половина мира-корабля оставалась непригодной для жизни: некоторые области были либо все еще открыты вакууму, либо помещены на карантин из-за наличия паразитической или психической инфекции, либо просто отрезаны от живительной энергии цепи бесконечности.

— Я тоже помню, — сказал Лиетриам, уловив воспоминания Иянны через материал, к которому они оба прикасались. — Все купола разрушены, все каналы отрезаны, словно мы лишились конечности. Раковая опухоль Разума улья, заражающая все...

Духовидица вздрогнула, одновременно пережив и испытанный ею тогда ужас, и горести своего спутника. Она мельком увидела высокого тирана улья, колотящего по портальным воротам рычащими живыми клинками, в то время как Лиетриам удерживал брешь с другой стороны, запуская свои мысли в темноту, чтобы соединить вместе поврежденные части психопластика. Иянна услышала отголоски его пения и почувствовала холодную чуждость Разума улья, вторгшегося в мысли костопевца. Чужаки выстрелили в ворота залпом личинок, которые брызгали ихором, пролезая через щели. Боль обжигала лицо и шею Лиетриама, но он не терял ни мгновения в попытке запечатать дверь.

Иянна повернулась и изучила кислотные ожоги на его шее и щеке. Ей даже не нужно было озвучивать свой закономерный вопрос.

— Пока Иянден носит свои шрамы, я буду носить свои, — сказал костопевец. — Целители заглушили боль, но я не позволю им убрать отметины, пока не закончу ремонт.

— Не думаю, что ты доживешь до этого и момента, — честно ответила девушка, опечаленная подобной мыслью. Она хорошо знала, каково это — прокладывать путь к цели, которая, скорее всего, не будет достигнута на твоем веку.

— Неважно, главное — сам процесс. — Он кивнул на кристаллическую структуру, мягко поблескивающую под полом искусственного мира. После восстановления свет и тепло должны были поступать в район, что когда-то назывался проспектом Оберегаемой Любви и соединял три главных купола с центром. — Ты готова?

— Можешь начинать свою песню, — промолвила она.

Беззвучная мелодия полилась из глубин души Провидца, и Иянна почувствовала, как растет его сила, образуя яркую ауру, хорошо различимую в окутывающей их пустоте. Подчиняясь мысленным напевам, дух Лиетриама перетек в пальцы и влился в неактивную психоцепь.