Бандиты пока не смотрели в сторону Телдина. У него была пара секунд, чтобы среагировать.
Он воспользовался возможностью, которую Рианна предоставила ему такой ценой. Он повернулся и побежал по узкому переулку налево.
Никогда еще ему не было так страшно. Было что-то почти парализующее в том, чтобы повернуться спиной к людям, которые охотно убили бы его. На бегу, он приготовился услышать топот преследующих его шагов или почувствовать удар следующего кинжала в спину. Желание оглядеться вокруг, по крайней мере, взглянуть в лицо своей смерти, было почти непреодолимым.
Узкий переулок разветвлялся, потом разветвлялся еще раз. Оба раза он выбирал путь налево. Затем он пересек другую, более широкую аллею, и бросился за угол направо. Он все еще бежал и все еще ожидал, что смерть настигнет его в следующее мгновение.
Он не знал, как далеко убежал. Его легкие горели огнем, а кровь так громко стучала в ушах, что он не смог бы услышать погоню, даже если бы она шла за ним по пятам. Теперь он понял, что не знает, где находится. Он свернул за другой угол, углубляясь в извилистый лабиринт узких улочек и переулков. Его нога зацепилась за что-то, и он упал вперед. Его колено ударилось о землю с тошнотворным треском, и он взвыл от боли, засунул кулак в рот и принялся грызть костяшки пальцев, чтобы заставить себя замолчать. Какое-то время ему ничего не оставалось, как лежать, сжавшись в комок, охваченный волнами боли, исходящей от его колена. Телдин понимал, что если Барраб и его наемники найдут его сейчас, он будет беспомощен — захотят ли они утащить его или перерезать ему горло там, где он лежит.
Казалось, прошли годы, но, в конце концов, волна мучений утихла. Когда его зрение, наконец, прояснилось, он увидел, что находится, съежившись, в заваленном мусором переулке. Он был таким узким, что Телдин не смог бы лечь, поперек переулка, во весь свой рост.
Это заняло некоторое время, но, в конце концов, он понял, что одна из куч мусора наблюдает за ним слезящимися и не слишком спокойными глазами. То, что он принял за сброшенный плащ или кучу сваленных тряпок, на самом деле было высохшим стариком, сидящим на корточках спиной к стене переулка. Фигура была закутана в огромный дорожный плащ, или, точнее, в то, что когда-то было дорожным плащом, дополненным другими рваными лохмотьями. Единственной обнаженной частью, было морщинистое лицо старика, и даже оно было частично скрыто капюшоном плаща и шарфом, сделанным из какой-то другой невзрачной ткани. Рядом с ним стоял небольшой глиняный кувшин. Телдин фыркнул. В переулке воняло мочой и мусором, но в основном прокисшим вином.
Он понимающе кивнул сам себе.
Телдин начал было подниматься на ноги, но заколебался. — «Кстати, я мог бы замести следы, пока есть такая возможность», — подумал он. Он закрыл глаза, сделал успокаивающий вдох, и позволил образу дикого наемника Спака сложиться в его сознании, а затем наложил это лицо на свое….
Это заняло всего мгновение. Когда он поднял руку к лицу, то почувствовал острый нос, тонкие губы. Он поднял голову и пристально посмотрел на высохшую кучу у стены переулка. Старик заметно вздрогнул. Телдин мог это понять — он сам был объектом убийственных взглядов Спака.
Телдин выдержал его взгляд в течение нескольких ударов сердца, достаточно долго, чтобы старик запомнил его лицо. Затем он достал из поясного кошелька монету, монету Кринна, но бродяга, вероятно, ничего не знал и не хотел знать. Он бросил ее старику, который с удивительной ловкостью подхватил ее в воздухе. Слезящиеся глаза с трудом сфокусировались на блеске металла — полированной стали, хотя бродяга, вероятно, решил, что это серебро, затем широко раскрылись от потрясения. В отчаянии, прежде чем его свирепый благодетель успел передумать, бродяга сунул монету в складки плаща и с трудом поднялся на ноги. Он схватил свой глиняный кувшин, сунул его под мышку и поспешил прочь по переулку, без сомнения, направляясь в ближайший винный магазин за новой порцией, как подумал Телдин. Весь обмен обошелся ему в одну монету, вероятно, здесь ничего не стоившую, и не более минуты — время, потраченное впустую, чтобы дать колену успокоиться. Что это ему дало? Если его преследователи допросят бродягу — единственного возможного свидетеля бегства Телдина, они, вероятно, услышат историю о зловещем человеке, который дал ему деньги… и ничего такого, что Барраб мог бы разумно связать с Телдином. Может, это и не очень поможет, но уж точно не повредит.
Телдину потребовалось несколько мгновений, чтобы еще раз изменить свою магическую маскировку. Если он в конечном итоге столкнется с наемниками, он определенно не хотел носить лицо Спака. Он представил себе пухлого краснолицего мужчину, который сидел рядом с ним на аукционе и так громко жаловался на тактику торгов Т’к’Пека. На этот раз он уделил особое внимание и телу. И Телдин, и «Алдин» были стройными; если он убедится, что его новое тело будет толстым, то шансы, что его узнают, будут намного ниже.
Это было странное чувство, когда его одежда, обычно удобно свободная, казалось, сжималась вокруг его живота и бедер. У него не было зеркала, чтобы проверить свою внешность, но по ощущению он догадался, что достаточно изменил свое телосложение. Он поднялся на ноги…
И чуть не вскрикнул от вспышки боли в колене. Сустав распух не столько снаружи, сколько внутри. Ощущение было такое, словно за коленной чашечкой у него был маленький мешочек или воздушный шарик, надутый горячей жидкостью. Он не мог полностью выпрямить ногу или согнуть ее под прямым углом. Любая попытка сделать это давила на «шарик» и посылала молнии мучений через его ногу.
Опираясь на стену переулка, он выровнялся и медленно перенес вес на раненую ногу. Пока он держал колено частично согнутым и наступал медленно, боль была терпимой, но если он переносил свой вес слишком быстро, или если быстро поворачивался, взрыв боли был достаточным, чтобы затуманить его зрение и вырвать стон из горла.
— «Никакого бега», — понял он с холодным ознобом, — «даже быстрой ходьбы». Ему придется полагаться на свою маскировку и, на свою удачу.
Он двинулся по переулку в том направлении, куда убежал старый бродяга. Ему потребовалась дюжина шагов и несколько болезненных экспериментов, чтобы найти правильный баланс между заметной хромотой и ослепительной болью. В конце концов, однако, он нашел походку, которая не привлекла бы слишком много внимания, и подумал, что сможет идти достаточно долго…
Он остановился так внезапно, что его колено пронзила боль. Достаточно долго для чего? Куда, во имя Бездны, он направляется? Назад в гавань, к «Зонду»! Он совершенно растерялся. В своем слепом бегстве по переулкам он потерял направление и расстояние. Он понятия не имел, какая дорога ведет в гавань. Конечно, она находится где-то вниз по склону, так как Раутхейвен был построен на внутренних склонах холмов, окружавших залив. Но в этом лабиринте узких улочек и переулков он совершенно не чувствовал склона. Единственный способ вернуть себе чувство направления — найти главную улицу, что-то вроде «Молитвенной», достаточно широкую и длинную, чтобы он мог видеть местность. Конечно, если у Барраба есть хоть капля здравого смысла, именно там он разместит своих наемников.
Даже если он найдет дорогу, его враги знают, куда он идет. Барраб знал, что Телдин Мур, или Алдин Брюр, если разница все еще имела значение, базируется на борту «Зонда». Он проклинал себя за глупость. Он так гордился своим планом манипулировать Баррабом. Теперь он понял, что его ум вполне может убить его. Барраб позаботится, чтобы за гаванью следили, и любой, кто попытается добраться до «Зонда», будет задержан.
С усилием Телдин успокоил панический поток своих мыслей. У Барраба есть только четверо наемников. Трое. Магический огонь Рианны убил одного, не так ли? — «Насколько тщательно он сможет вести наблюдение тремя наемниками»? — подумал он.
Его облегчение длилось не более одного удара сердца, прежде чем логика сокрушила его. У Барраба есть деньги, понял он, много денег, если он останется в Эджвуде. Сколько будет стоить нанять трех наемников или еще десяток, если это то, что ему нужно? Нет, понял Телдин, оцепление в гавани будет настолько плотным, насколько этого захочет Барраб, достаточно плотным, чтобы проверить каждый тендер, перевозящий людей на корабли, стоящие на якоре. Если его поймают в этом оцеплении по пути к «Зонду», его задержат, а возможно, и убьют, независимо от того, замаскирован он или нет.
