– Ненавижу тебя! Слышишь, ненавижу! Ты плохая сестра! Не-на-ви-жу! – выплюнув эти слова, Аня прижала несчастного котенка к груди и убежала в нашу спальню, оставив меня одну.

Во мне нет сил её утешать. Внутри лишь пустота.

Забралась в ванную. Вроде хотелось реветь, но не получалось. Выплакать все скопившиеся эмоции. Лютую ненависть, бьющуюся в виски, стоило вспомнить лицо Сабурова. Я закрыла глаза руками, прижимая ладони к векам, словно это могло помочь стереть с роговицы его физиономию.

Такой уверенный в себе, будто жизнь никогда не отвешивала ему оплеух. Читала о нём. Выходец из богатейшей династии. Спортивные достижения. Учёба в Англии. Пост во главе семейной компании. Весь мир у его ног. И я была у его ног.

Бог, поцеловав при рождении в лоб, устелил его путь лепестками роз, а мой – гвоздями. Вспоминая, как Ратмир смотрел на меня, сжимала кулаки всё сильнее. Столько превосходства было в том взгляде, будто я очередная букашка, которую он раздавит тяжёлым ботинком. А вскоре даже не вспомнит. А всё лишь потому, что ему повезло родиться в нужной семье.

Я тёрла кожу под горячими струями душа до красноты. До раздражения. Пока не стало больно до неё дотрагиваться. Но почему-то по-прежнему ощущала, как его пальцы касаются моих щёк или надавливают на макушку.

Память о каждом его прикосновении не смылась с меня, как я рассчитывала. Осталась на коже и жалила, заставляя испытывать острый приступ стыда. Весьма запоздалый.

У меня имелся серьёзный разговор к этой суке – Анжеле. Долго до меня доходило, что она просто подставила меня.

Она не появлялась на тренировках. Как мне казалось, намеренно избегая стычки со мной. Но чем дольше её не было, тем сильнее разгоралась моя фантазия. Вырву её космы вместе со скальпом.

– Серафима, пройди в тренерскую, – обратилась ко мне после отработки элементов Марина Юрьевна. Мой тренер.

Мышцы мягкие, горячие от долгих физических упражнений. Занимаясь, я забылась. Погружалась в себя, оставляя все проблемы за пределами спортивного зала. Будь у меня возможность, я бы и вовсе не покидала территорию «Крыльев».

Несмотря на мой дурной нрав и неблагополучную семью, тренер проявляла ко мне благосклонность. Не знаю, жалость руководила ей или надежда на моё светлое будущее. Возможно, и то и другое.

Усаживаюсь на стул, вытянув ноги в обтягивающих чёрных лосинах, приготовившись выслушать очередные наставления.

– Спичка, впереди соревнования, но ты сейчас находишься в самой плохой своей форме. Даже не знаю, имеет ли смысл тебе участвовать, – слова прозвучали как гром среди ясного неба.

Марина Юрьевна говорила спокойно, рассудительно. Видно, что готовилась к этому диалогу не первый день.

Я вся подобралась. Села прямо и посмотрела на тренера, выискивая в её глазах сомнения. Но их не было. Да я и сама знала, что она права.

С того момента, когда дедушку госпитализировали, я только и делала, что выживала. Отбивалась от отчима, лавировала между посещением больницы, заботой о Нюте и тренировками.

– Марина Юрьевна, – в моём голосе мольба, – прошу вас, вы же понимаете, что, если я пропущу соревнования, меня даже не станут рассматривать в резервный состав сборной. Мне нужно показать себя.

– Не знаю, что ты собралась показывать, Спичка. Если других девочек мне приходится сажать на диету, то ты выглядишь как жертва Освенцима. Тощая, под глазами синяки. Да и не только под глазами. Я всё понимаю, вижу, как ты стараешься, но если так и дальше продолжаться будет, то ничем не смогу тебе помочь.

– Пожалуйста, – горло сдавливают рыдания, я чувствую, что могу потерять всё, если меня лишат моей мечты.

Тренер смотрит строго. Нет в ней жалости и сострадания. Как бы она ни была ко мне лояльна.

– Серафима, конкуренция слишком высока, чтобы давать кому-то поблажки. Возвращай свой прежний уровень или уходи. Больше месяца я не могу тебе дать.

Вышла из кабинета, пообещав исправиться. Но что я могла сделать? Куда мне деться от отчима, от безденежья? На моих руках больной дедушка, лежащий в больнице после инсульта. Скоро его выпишут и мне нужно будет искать человека, который помог бы за ним ухаживать. И маленькая сестра. И всё всегда упирается в деньги. А их у меня нет.

В поле зрения появился пережжённый хвостик белых волос Анжелы.

Успела её застать выходящей из раздевалки. Она держала пузатую спортивную сумку в руках, и почему-то в голове мелькнула догадка. Анжела выгребла из шкафчика все свои пожитки и больше сюда не вернётся.

– Далеко собралась? – преграждая ей путь, интересуюсь, оставив между нашими носами минимальное расстояние.

Девушка хмыкает, будто ей крайне весело. Окидывает меня насмешливым взглядом.

– Что, обижаешься оттого, что не удалось добраться до тела Сабурова?

Смотрю на неё удивлённо. Нет, обман заключался не в том, о чём я подумала. Анжела даже не могла помыслить, что я окажусь так близко к цели.

– А что же ты не предупредила меня? – Не хотелось признаваться, что я не только встретилась с ним, но и отсосала. Бесплатно.

– Чтобы жизнь мёдом не казалась, – обходя меня, высокомерно бросает мне, – тебе и так всё легко достаётся, сама как-нибудь выкручивайся.

Сжимаю кулаки, сдерживая себя от того, чтобы не проехаться ими по её лицу. Но мне нужна её помощь. Она моё единственное связующее звено с тем миром. Миром, о котором я ничего не знаю. Миром, где водятся деньги.

А потому я унимаю гордость и произношу:

– Анжел, пожалуйста.

Она оборачивается. Рассматривает меня. Колеблется. Чувствую, что хочет уйти, но что-то её останавливает.

– Вот, – протягивает наконец безвкусно оформленную золотую визитку, – когда будет совсем край, обратись к ней.

Край… Я не на краю. Я уже лечу с обрыва.

Спустя пару минут сквозь окно я увидела, как Анжела садится в джип стоимостью как однушка в Москве. Должно быть, в нём и закончилась её спортивная карьера.

Я повертела визитку. Чёрной вязью на золоте выгравирован номер телефона и указано имя – Айла. Агент по элитному эскорту. Иными словами, сутенёрша.

Если Анжела сказала, что к Айле стоит обратиться, когда всё станет совсем плохо, значит, заплатить за услуги этой женщины мне придётся по самой высокой ставке. Душой.

В перерывах между тренировками я направилась к школе, чтобы забрать сестру. Она стояла на потёртых каменных ступеньках, опустив голову. Сердце подсказало, что что-то стряслось.

– Пирожочек, ты чего такая грустная?

У меня так и не поднялась рука выбросить котёнка. И уходя утром из дома, Аня только и ждала момента, когда вновь сможет его потискать. Ей так мало нужно было для счастья. Я не посмела лишить её и этой крупицы.

Но вместо того, чтобы, как обычно, нестись ко мне со всех ног, она понуро смотрит в пол.

– Серафим, – начинает, и чую неладное, редко она обращалась ко мне по имени, – с тобой хочет поговорить директор школы.

Если память мне не изменяет, директором школы был добродушный дядька. Аня выглядела такой расстроенной, что я даже не стала спрашивать, по какой причине меня вызывают на ковёр.

– Хорошо, пошли со мной, подождёшь в коридоре, – бодро сказала, взяв сестру за руку. Что бы она там ни натворила, всё это ерунда по сравнению с моими выходками.

Я была настоящим наказанием для учителей. До сих пор помню, как под лестницей лупила мальчишку из своего класса. За то, что задирал меня. Обзывал. Кольцо с моего безымянного пальца оставило на его щеке след, который так и не прошёл. Ему на помощь прибежал друг и ударил меня прямо в солнечное сплетение. Я согнулась, задыхаясь, забыв, как дышать, и сползла по стенке. Они уходили, пятясь, видя, как мне дурно. Но, конечно, не помогли. Только через пару минут вернулась способность дышать.

Но мне всё прощали. Год прошёл, как я окончила школу, а моя фотография до сих пор висела на доске почёта. На ней я улыбаюсь во весь рот после очередного первого места на Гран-при. Мало кто из нашей подмосковной глуши добивался успехов. Видимо, пока достойной замены мне не нашлось.