- Девчонки! Ладно, вот вам каша,- он подал нам с Сашей третью банку, - разбрасывайте, что поймаете, то ваше.

   Мы расположились возле небольшой заводи, окруженной зарослями осоки, дядя Гена с Матвеем и близнецами стали в пяти метрах от нас, с другой стороны устроился Тимофеич. Он достал из ведра складную скамеечку, сел на нее, поплевал на скрюченные узловатые руки и нанизал первого червяка на крючок. У нас с Сашей и тетей Олей почти не клевало, но мне удалось выловить одну крупную рыбину.

   - Ого! - с завистью взглянула Саша. - Ничесе окунек!

   - Молодчина! - похвалила тетя Оля, помогая снять с крючка бьющуюся рыбину.

   Я посмотрела на Тимофеича. Тот только и успевал подсекать и вытаскивать рыбу. Так же рыбачили и дядя Гена с Матвеем. У близнецов дела шли похуже: они то не успевали подсечь, и рыба, объев крючок, уплывала благодарной, то наоборот, подсекали слишком рано, спугнув добычу. Мне не очень понравилась эта кровавая забава.

   - А как же ее чистить? - спросила я тетю Олю.

   - Гена почистит, - она посмотрела на меня и спросила: - Надоело? - Я кивнула. - Иди, хворост для костра собирай. Только далеко не уходи. Тут можно заблудиться, да и кабаны водятся.

   Валежник здесь был повсюду, так что далеко идти не пришлось. Я собрала ворох сухих веток совсем рядом и отнесла их к оставленным на берегу сумкам. Тут же было и место старого костра, видимо, здесь часто устраивались пикники. Оставив хворост, я отправилась обратно, но заметила справа за деревьями просвет и свернула туда. Это была поляна, совсем маленькая, но вся покрытая крупными цветущими ромашками. Я достала смартфон и принялась фоткать. Мне очень хотелось сделать оригинальное фото. Я легла на спину прямо под ромашкой и через нее сфотографировала небо. Потом перевернулась и сняла уходящую вдаль поляну с линии над самыми головками цветов. Я хотела маленькую полянку превратить в бескрайнее поле ромашек. Потом встала на колени и сфоткала цветы сверху. После этого успела сделать несколько снимков с окружающими поляну деревьями. Тут прибежали Саша с мальчишками.

   - Скорее, папа уже рыбу чистит, а у нас дров мало, - крикнула она, - Тимофеич пару стерлядок подбросил. Он часто с нами рыбачит, и всегда у него улов хороший.

   Саша собирала хворост, взахлеб рассказывая:

   - Папа говорит, он слово особое знает.

   - Так спроси его.

   - Спрашивала, говорит - мала еще. И вообще, слово само должно прийти.

   - Я видела, он на руки плюет, прежде чем червяка нанизывать, - улыбнулась я.

   Саша остановилась, глядя на меня удивленно:

   - Правда? Надо попробовать!

   Мне стало смешно: взрослая девчонка, почти двенадцать, а глупостям верит. Когда мы набрали по охапке хвороста и вернулись на нашу стоянку, костер уже пылал, над ним - тренога с большим котелком с водой. Тетя Оля чистила картошку, Тимофеич рубил лук и складывал его рядом с подготовленной крупно порезанной морковью.

   - Помощь нужна? - спросила Саша.

   - Нет, идите искупайтесь. Мальчишки уже плещутся, - ответила тетя Оля, - и за близнецами присмотрите. Не знаю, умеют ли они плавать.

   Мы направились к берегу. Когда Саша и Матвей жили в городе, мы все трое, занимались плаваньем, так что в воде были как дома. Оказалось, что и близнецы тоже хорошо плавали. Мы с Сашей поплыли через протоку, но вскоре вернулись: река, хоть и не бурная, но течение сносит хорошо, а бороться с ним, можно и устать. Да и речная вода холодней морской. Наплескавшись, выползли на берег и растянулись на полотенцах. Мальчишки тут же гоняли мяч.

   - Что там ты нафоткала? - спросила Саша.

   Я достала смартфон. Первые снимки были просто волшебными. Сквозь белые лепестки ромашки голубело безоблачное небо, а снимок вдаль с уровня цветов создал видимость бескрайнего поля ромашек. Но следующее фото повергло нас в шок: к стволу дерева на краю поляны прислонилась Погорелица, у ее ног стояли изваянием два матерых волка.

   - Их там не было! - вскричала я, едва не уронив смартфон.

   Я оглянулась вокруг. Ни ветерка, ни один лист не шелохнется, тишина, только сороки стрекочут, да где-то в глубине леса раздается дробь дятла. Откуда она здесь? Мне стало зябко, в душе вновь поднялась волна тревоги. Я не знала, что ждать от Погорелицы.

   - Пошли к нашим. - Саша поднялась, подхватила полотенце. - Мальчишки, - крикнула она, - там уже, кажется, уху пробуют! - И повернулась ко мне: - Не показывай никому, испугаются. Будут нас в больницу с собой таскать... Так себе удовольствие.

   Мы подошли как раз вовремя: дядя Гена разливал уху. Первую тарелку он передал Тимофеичу, потом тете Оле и нам. У меня ком в горле стоял, я думала, что и ложки ухи не проглочу, но в толпе как-то успокоилась и вскоре наминала так, что за ушами трещало. Я правда такой ухи еще не пробовала. Жаль, не подсмотрела, как варили, а то показала бы маме! Когда все поели, Тимофеич сказал:

   - Знатная ушица была. Сколько ни ем, у тебя лучше всех получается! Даром, что доктор! Идите, плавайте, я приберу все.

   Мы снова отправились к реке, но желание веселиться пропало. Мы с Сашей поплавали немного и выбрались на берег. Тимофеич уже перемыл всю посуду, а сейчас заливал речной водой костер. Когда мы подошли, он спросил:

   - Ну как, горожанка, нравится деревенская жизнь?

   - Еще не знаю, - я пожала плечами.

   - Как звать-то тебя, дивчина?

   - Дина.

   Старик замер, повернулся ко мне и сказал:

   - Плохое имя для нашей деревни. Назовись лучше Даша.

   - Почему? - в один голос спросили мы с Сашей.