- Ни одна Дина жить не будет, - голос был глухой, какой-то бесполый. Совершенно непонятно, мужчина говорил или женщина.

   - Но она ничего вам плохого не сделала! - воскликнул голос Матвея.

   - Она - Дина, этого достаточно, - безэмоционально и тускло прозвучало в ответ. - Дина убила меня и моего ребенка.

   - Но не эта же Дина! - вскричал Матвей.

   - Или ты замолчишь, я не люблю, когда мне перечат, или останешься здесь вместе с ней. А она придет. Обязательно!

   На фоне светлого пятна появился силуэт волка. Он вглядывался в темноту прохода. Волк слегка рыкнул.

   - Идет? - какое-то подобие радости прозвучало в вопросе. - Отойди, не мешай.

   Волк сделал шаг назад и в сторону. Я вошла в комнату. Я ее узнала. Это была та самая комната, откуда я вынесла Матвея несколько дней назад. Только в сторону был отодвинут фальшивый камин. Именно за ним открылся ход. Погорелица сидела в центре комнаты в высоком, словно трон, кресле. На ковре, у ее ног лежали два волка.

   - Проходи, Дина, - Погорелица смотрела на меня налитыми непроницаемой тьмой глазами. Вместо лица - звездчатый шрам от ожога. - Долго же ты собиралась.

   - Как смогла, - я не узнала свой голос. - Отпусти моих друзей.

   - Ты знаешь, что тебя ждет?

   - Мне неинтересно что. Мне интересно - почему.

   Она пожала плечами:

   - Ты знаешь! Потому что ты - Дина.

   - Ну и что?

   - Я тихий, бесплотный дух, я никому не мешаю, я живу в развалинах собственной усадьбы и ищу своего сына. Но, когда появляется Дина! И не важно, сколько ей лет, какого цвета ее волосы и глаза, я обрастаю плотью. Я становлюсь нечистью, которой надо убить врага. А когда я справляюсь с этой задачей, я успокаиваюсь, теряю плоть и снова тихо горюю в своей обители.

   - Что надо сделать, чтобы успокоить твою душу? - Я делала вид, что мне не страшно.

   Она рассмеялась, сначала тихо и переливчато, потом все громче и громче. Со стен посыпалась штукатурка. Она перестала смеяться так же неожиданно, как и начала, будто захлебнулась собственным смехом.

   - О сколько Дин здесь обещало мне помочь, но выйти-то живыми вы не можете!

   - Пусть мои друзья станут за моей спиной. Ты расскажешь, что надо сделать, они уйдут, а я останусь.

   - Да ты пройди чуток вперед.

   Я сделала шаг, второй и остановилась.

   - Ну что же ты? Иди.

   - Нет, хватит. Пусть мои друзья пройдут к выходу.

   Погорелица посмотрела на Сашу и Матвея и мотнула головой в мою сторону. Они быстро поднялись и направились ко мне. Я смотрела, как Саша подтолкнула брата к самому ходу, а сама встала в метре за моей спиной.

   - Говори, и пусть уходят! - Я опустила руки в карманы.

   Она получала удовольствие, понимая, как нам страшно, поэтому тянула время. Мне кажется, она пила наш страх. Она встала с кресла и нависла надо мной, протягивая ко мне белые, полупрозрачные руки с тонкими длинными пальцами.

   - Меня и моего сына надо найти, похоронить и отпеть.

   Ее рука почти касалась моего плеча, когда она произнесла это. Я почувствовала исходящий от руки холод и отскочила на шаг назад, едва не сбив с ног Сашу. Выхватила из кармана флакон спирта и бросила со всей силы на пол. Пузырек разлетелся на мелкие осколки, на ковре у ног Погорелицы появилось мокрое пятно. Погорелица расхохоталась:

   - Водицы заговоренной принесла, да?

   Я достала факел из второго кармана, не стала даже снимать с него целлофан. Поднесла зажигалку и нажала кнопку. В то же мгновение появился почти прозрачный голубовато-розовый огонек.

   Погорелица вновь рассмеялась:

   - После того пожара, мне не страшен твой факелок, - сказала она.

   Я бросила горящий факел в спиртовую лужу, как раз под ее ногами. Пламя вспыхнуло тут же, охватив длинную юбку и, словно платье было соткано из пороха, полетело вверх.

   - Скорее, Дина!

   Я развернулась и бросилась в подземный ход, где уже скрылись Матвей и Саша. Оглянулась, входя в проход. Погорелица неподвижно стояла, охваченная пламенем. Она не издала ни звука. Кажется, даже не поняла, что происходит.

   Я побежала вперед, чувствуя, что проход сужается, стены и потолок надвигаются, угрожая превратиться в могилу. Я поскользнулась и упала. Встать уже не могла: так низко навис потолок. До выхода оставалось несколько метров. Саша и Матвей держали дверь, но она давила на них. Я поползла, сбивая колени, сделала рывок и оказалась рядом с Сашей. Матвей выскользнул за дверь и оттягивал ее на себя. Я подтолкнула Сашу и проскользнула сама. Дверь в наш кошмар закрылась с громким щелчком.

   Мы смотрели на подрагивающую стену. Матвей стоял в дверях в гардеробную, а мы с Сашей лежали перед зеркалом. Наконец зеркало перестало дрожать. Я посмотрела на Матвея. Он был бледный, но спокойный. Мы с Сашей поднялись и вышли из гардеробной. Матвей первый взобрался на стол и перелез на подоконник, мы за ним.

   Саша подняла жалюзи. В саду напротив горел дом. Мы знали, что дома нет почти сто лет, но пламя четко обрисовывало стены и крышу, будто они были на самом деле.

   - Она горит второй раз, - прошептала Саша.

   - Вдруг теперь найдутся тела? - спросила я.