Я обиженно поджимаю губы. Вот только не знаю, на кого злюсь больше — на себя, что никак не могу собраться, или на него — за этот ласковый тон, неприкрытую нежность во взгляде и за то, каким огнём она порой сменяется.

— Ну а что мне ещё делать, если вы ничего по делу не говорите, просто сидите тут и… — вспыхиваю я, но, к счастью, вовремя замолкаю, поняв, о чём только что собиралась вот так спонтанно сказать. Вслух. Ему. Наедине.

Пялитесь вы на меня, Максим Романович. Флиртуете. Искушаете нагло.

А вот интересно, если сказала бы, к чему бы это привело?..

Чёрт. Лишняя мысль.

— И? — с вкрадчивым нажимом уточняет Максим Романович, а я, не выдержав, отвожу взгляд.

Обстановка вокруг уже жаркая, как аномальным летом. Вот же гад, уцепился за мой выпад и эту паузу.

— Тяните время! — неожиданно нахожусь с ответом я.

Вот только посмотреть на Максима Романовича никак не могу. А он неожиданно встаёт с кресла и подходит ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я так и замираю на месте, вжавшись в спинку кресла. Даже дышать не решаюсь. Лишь напряжённо слежу за действиями Максима Романовича.

А он, как назло, шагает плавно, не спеша, да ещё и взгляда с меня не сводит. Останавливается совсем рядом, слегка прислоняется о стол. При этом наши ноги чуть не соприкасаются. Мурашки непроизвольно гуляют по моей коже, в памяти предательски возникает поцелуй, а сердце колотится чуть ли не в горле. И всё это под пристальным взглядом Максима Романовича. В ответ не смотрю, но и перед собой тоже — мои глаза сейчас где-то напротив его… Хмм. Я ведь сижу, а он стоит, пусть и прислонившись. Краска заливает лицо, потому что в голову невольно приходят ассоциации с такой позицией.

— Аня, — негромко и чувственно произносит Максим Романович. Даже и непонятно, это он окликает так, или просто моё имя на языке перекатывает.

В любом случае, я молчу.

— У тебя след от ручки на лице, — преподаватель вдруг наклоняется ко мне, взявшись за спинку моего стула. От такой близости Максима Романовича в моём сознании окончательно пустеет. Всё как в тумане. Даже не сразу соображаю, что мне сказали.

Неловко поднимаю на него взгляд и тут же вспыхиваю. Преподаватель смотрит со знакомым игривым блеском в глазах. Хотя выглядит серьёзным и вдумчивым.

И Боже, как он близко…

Так, стоп. Сосредоточиться. Что там он сказал? Ручка на лице?

— Я не знаю, как так вышло, — неловко бормочу и чуть ли не краснею.

Это всё моя неуклюжесть. Я умудряюсь есть шоколадки так, что следы от них у меня на локтях оказываются. Да и с ручкой тоже было несколько раз. Так что, наверное, Максим Романович не врёт…

Наверное. Но в его случае не стоит быть уверенной наверняка. Ведь преподаватель явно меня испытывает, дразнит, да ещё с такой невозмутимостью. Заставить краснеть меня хочет? До сих пор не отстранился, гад.

А я едва дышу тут. Боюсь, что слишком шумно это делаю. Тёплая волна походит по телу вниз живота, и я стараюсь игнорировать лёгкую дрожь.

— Небольшой, — медленно проговаривает Максим Романович, и, не сводя взгляда с моему лицу, проводит пальцем по своей щеке возле уголка губ, как бы показывая, где. А я невольно бросаю взгляд на его губы… Довольно чувственные. — Легко растереть.

Боже, да прекрати ты уже это наконец! И я сейчас, наверное, собой больше недовольна. Сижу как дура, чуть ли не пялюсь на губы преподавателя. Позволяю ему вот так приближаться вкрадчиво и нагло.

— Я сама, — поспешно и холодно заявляю, отворачиваюсь, к сумочке тянусь.

— А я и не предлагал, — не нужно даже смотреть на Максима Романовича, чтобы понять, что он усмехается. Веселье так и слышится в его голосе.

Вот гад! Типа это я не о том думаю.

Но хорошо хоть отстранился. Становится легче дышать, да и напряжение почти спадает. По крайней мере, мозги начинают прочищаться.

Максим Романович садится в своё кресло, а я тру маленький след от ручки на своей щеке. Ну хоть не соврал преподаватель, в зеркале я сразу заметила, где и что.

— А зачем вы вообще подошли? — не выдерживаю я, наконец, победив то пятно.

Но выражать недовольство, не глядя на Максима Романовича, было гораздо проще, чем ждать от него ответа сейчас, столкнувшись со взглядом. Слишком уж нечитаемо и волнующе преподаватель сейчас смотрит.

— Чтобы убедиться, что не ошибся, — многозначительно отвечает он.

И вот совсем не похоже, что имеет в виду пятно.

— У вас плохо со зрением? Носите очки, — делаю вид, что не понимаю подтекста.

Ой. Переборщила, наверное. Грубовато получилось. Да и недовольства в тоне слишком много, а Максим Романович и без того достаточно проницательный.

Не решаюсь посмотреть на него. Но ухмыляется, нутром чувствую. И вот лучше бы злился.

— Извините, — поспешно добавляю, пока Максим Романович не ответил бы очередным будоражащим кровь поддразниванием. — Я хотела сказать спасибо.

Пыталась говорить максимально отчуждённо и вежливо. Вроде получилось.

— Посмотри на меня, Аня, — неожиданно говорит Максим Романович. Причём мягко так, чуть ли не нежно.

Я вздрагиваю, внутренне внимая этому осторожному призыву. Бросаю быстрый взгляд в его сторону, отвожу почти сразу. Не могу я так. Он смотрит открыто ласково, да ещё и серьёзно так. Лучше уж продолжал бы издеваться, чем так. Так пугает гораздо больше…

— Ладно, Ласточкина, — словно прочитав мои мысли, со вздохом подытоживает Максим Романович. — Перейдём к делу.

Я охотно достаю тетрадь — на всякий случай. Тон у него был очень даже преподавательский, так что вряд ли на этот раз был подтекст.

— Пройдёмся по основным направлениям психологии, которые мы сегодня рассматривали. А именно, бихевиоризм, фрейдизм, более известный как психоанализ, гештальтпсихология, гуманистическая, генетическая и индивидуальная.

Фух. Кажется, действительно пронесло — речь и вправду о деле. Более того, Максим Романович сам называет эти направления, а не спрашивает. А значит, возможно, вся эта отработка будет состоять в том, что говорит он. Меня, может, в конце что-то спросят, чтобы проверить, как слушала.

А слушать я готова. Сейчас это вообще лучший вариант.

— Про основателей, последователей и теории каждого из них ты прочитаешь самостоятельно. Сейчас мне важнее другое — твоё общее понимание принципов каждого из направлений. Пусть и очень общее, даже грубоватое, но всё же. Для твоей специальности этого достаточно.

Я мнусь. Вряд ли даже в общих чертах смогу что-то сказать. Записывала только вторую половину лекции, и то по инерции как-то, не вслушиваясь толком. Что-то, может, отдалённо понимаю, но выразить вряд ли сейчас смогу. А похоже, Максим Романович именно этого от меня и ждёт.

Чувствую, как он смотрит. По спине бегут мурашки, этот взгляд обжигает.

— А у меня есть время повторить? — неловко спрашиваю.

Максим Романович ухмыляется, но смотрит серьёзно, задумчиво так.

— Это ни к чему. При ответе ты можешь подглядывать сколько хочешь. Как в конспект, так и в учебник. Мне ведь не теория от тебя нужна. Я хочу, чтобы ты применила эти учения на практике. Скажем, проанализируем с тобой абстрактную ситуацию и каждого из её участников. Анализировать будем по принципам каждого из направлений психологии по отдельности.

Я зачем-то киваю. По крайней мере, задания — это всегда интереснее, чем рассказывать заученное.

А Максим Романович ухмыляется и неожиданно переводит взгляд прямо мне в глаза, отчего я машинально вздрагиваю.

— Предположим, ситуация такая, — всё тем же тоном преподавателя говорит он. — Мужчина приходит в бар, чтобы расслабиться в свой выходной. Он не ставит перед собой цели ни с кем знакомиться, но случайно его взгляд цепляет смеющаяся в компании подруги девушка. Она приковывает к себе его внимание так, что он и думать перестаёт о чём-то ещё. И тут подворачивается момент познакомиться так, чтобы не обидеть невниманием вторую девушку — та уходит. Мужчина подходит к понравившейся ему девушке, пытается её очаровать. Но она неожиданно не поддаётся, хотя до этого смотрела с интересом. Он пытается понять, в чём дело. Не выдерживает и целует её. Она отвечает на поцелуй с неменьшим пылом. А потом очень убедительно и даже искренне говорит, что не хочет знакомиться. И чуть ли не убегает, посылая подруге тайные сигналы, что пора исчезнуть.