Скорая приехала не скоро – часа через три. Молодая врачица, разукрашенная, как японская гейша, померяла Тамаре Львовне температуру – 35, 3, и сделала укол – но-шпу. А потом велела ей идти со своим приступом холецистита в поликлинику, к участковому терапевту.

– Как это – идти? Она даже встать не может! – возмутилась Катя.

– Обыкновенно! Ногами, – хмыкнула врачица. – У меня нет оснований госпитализировать вашу больную! Температуры нет. Боль не острая. – Ещё бы – не острая. Тамара Львовна ведь всячески изображала из себя гостеприимную хозяйку, ни разу не застонав при гостях. А хотелось. Затем, пощупав в боку Тамары Львовны – от чего она, всё же, застонала, эта гейша авторитетно заявила: – Камней в желчном нет! Лечитесь медикаментозно!

Как же Кате хотелось … тоже послать эту японскую куклу. Только подальше, чем поликлиника. Где… эти, Макары зимуют. С телятами и раками. Но тут в разговор вмешалась Тамара Львовна:

– Катенька, не задерживай врачей, их ждут другие больные. Не волнуйся, я дойду до поликлиники, – тихо пообещала она.

Но, приподнявшись, вновь обессиленно опустилась на кровать, держась за бок. Видать, её иголки совсем распоясались. А врачица со сфинксоподобным медбратом, который всё это время философски наблюдал за происходящим, с чувством исполненного долга покинули квартиру. Катя, с отчаянием захлопнув за ними дверь, была вынуждена выполнять рекомендации этой скорой помощи.

В первую очередь надо вызвать такси, чтобы довезти Тамару Львовну до поликлиники. Дорого? А что делать? Но сначала надо позвонить в регистратуру и отложить номерок к врачу. Сидеть в очереди Тамара Львовна не могла, а лежать под кабинетом ей не позволят. Однако дозвонилась она туда лишь через пару часов. То на автоответчик нарывалась то, то на короткие гудки. В итоге в регистратуре ей сказали, что очередь к терапевту забита уже на две недели вперёд. И вне очереди принимают только больных с повышенной температурой. А у мамы – 35, 3. Высокой не назовёшь. Приехали!

Катя взглянула на Тамару Львовну, бледную и едва дышащую… Она поняла, что выход есть только один и нашла в интернете ближайшую платную клинику. Там на звонок отозвались сразу, записав Тамару Львовну на приём к гастроэнтерологу. Дальше – лифт, такси, кабинет, УЗИ и всевозможные анализы. Благо, Тамара Львовна уже несколько дней ничего не ела и не пила. В итоге оказалось, что у неё острый приступ холецистита и камни в желчном пузыре. Требовалась срочная операция, которую делали и в этой клинике. Но, узнав цены за все уже оказанные услуги, не говоря уж стоимость операции, Катя постаралась сама не застонать. А то ещё и её примут за больную, назначив обследование. У неё не скоро появятся такие деньги. Если вообще появятся.

Зато у Кати на руках теперь был точный диагноз, хотя и стоил он немало. И мамины камни, которые не нащупала гейша, требовали срочных мер. Поэтому, когда они вернулись домой, Катя снова вызвала скорую. Надеясь, что на этот раз приедет не японская гейша, работающая под врача скорой помощи. И, к счастью, прибыла другая бригада. Пожилая и усталая женщина-врач, даже не взглянув на результаты обследования, тут же повезла Тамару Львовну в больницу. Катя сопровождала её, победно держа в руках папочку с заключением, добытым такой ценой. Но, к её разочарованию, хирург больницы, ведущий приём, велел эту папочку вовсе выкинуть. Мол, они не доверяют платным клиникам и проводят свои обследования. Хотя, этот диагноз полностью подтвердился. И Тамаре Львовне, удалив в этот же день воспалённый желчный пузырь, добыли из него аж тридцать камней. Их после операции вынес хирург – замечательный врач Карен Ашотович – и вручил Кате в марлевом узелке. Три из них, размером с грецкий орех, она бы с удовольствием запустила в накрашенный глаз гейши, пославшей их в поликлинику, куда пробиться труднее, чем на приём к президенту.

Карен Ашотович также сказал:

– Я бы таких терпил – как ваша мама, которые тянут с операцией до последнего, лично и принародно порол бы! Некоторых из них не успевают к нам довезти и везут на кладбище.

Катя не стала обижать этого лучшего представителя врачебной братии и не рассказала ему историю о врачах скорой помощи, которые вовсе не спешат везти к нему в больницу терпил. А врачи поликлиник – вовремя оказывать им помощь. Ведь, слава богу, всё обошлось.

С этого дня повеселевшая Тамара Львовна пошла на поправку, начав вновь учиться есть, ходить и радоваться жизни. Даже обшарпанные стены больницы и хронически текущие краны не могли помешать этому процессу.

Итак, первое несчастье на чёрной полосе, начавшейся в жизни Кати, с трудом, но было преодолено. Но, как говорит Милка – «лиха беда, мочало». Или молчало, что ли.

Глава 7

«Жиза»

Второй смоляной кляксой стали для Кати непредвиденные обстоятельства, из-за которых ей надо было срочно искать другую работу. Обстоятельства назывались – старший кассир Алла Евгеньевна Мусина или, в просторечии – Алёна. Которая приревновала Катю к электрику Васе, по совместительству её мужу. Да зачем он Кате нужен, этот Вася? Всем известно, что он ни одну юбку мимо не пропускал. А его загребущие руки норовили приобнять даже семидесятилетнюю уборщицу Марь Николаевну. Сомнительные комплименты так и сыпались из него на ходу, как крупа из прохудившегося мешка. Не помогало даже присутствие и постоянный контроль со стороны жены. Как Милка говорит – «чёрного кобеля не отмоешь без помела». Помело здесь было бы в самый раз. Или вот ещё: «свинья везде квас найдёт». Нет, причём тут квас? Свиньи они трюфели ищут. Хотя, какие в России могут быть трюфели? Значит – квас правильно, он здесь популярнее.

Этот любвеобильный Вася в последнее время действительно положил на Катю глаз и слишком часто встречался на её пути. А недавно и вовсе Алёна их застала за обнимашками. Катя зашла в подсобку за товаром, а Вася, появившись перед ней, как… этот, «чёрт из табуретки», обхватил своими волосатыми лапищами. Она и пикнуть не успела. А он шепчет ей на ухо:

– Катенька, как ты мне нравишься – сил нет! Мы с тобой – гусь да гагарочка, будем мы парочкой. Как ты хорошо пахнешь!

И попытался поцеловать её. Тут уж Катя принялась отбиваться. И в этот момент в дверях кладовки появилась Алёна – чистая фурия или гарпия с древних полотен. И – хвать своего гуся за шкирку. Он – юрк за стеллажи и был таков. А Алёна на Катю набросилась с кулаками. И визжит:

– Потаскушка! Стерва! Мужа увести хочешь? Только подойди ещё к нему!

– Да зачем он мне нужен, твой Вася? Сам пристал! – возразила Катя, тоже сбегая.

Даже тележку с товаром забыла. Она-то тут причём? Пусть эта Алёна лучше своего гуся пасёт. Совсем обнаглел!

Но Алёна продолжала ей вслед угрожать. А потом всем в магазине рассказала, что застала новенькую в кладовке со своим Васей чуть не голышом. Сложно сказать, что народ подумал. Зная Алёнин мерзкий характер и дружбу с начальством, никто ей и возразить не посмел бы. Хотя, ведь Васина прилипчивость всем известна. На Катю только с усмешками поглядывали. Мол, неизвестно, как оно на самом деле было – девица-то ничего, хорошенькая, да и Вася неплох. Катя теперь чувствовала себя будто испачканной. Неужели Алёна не понимает, что он за гусь, её Вася? Ей бы давно следовало разойтись с ним. Но Алёна, видать, любит его и борется за свою птичью любовь, как может. И вскоре выяснилось, что может Алёна очень даже многое.

Катина жизнь на работе с этого момента превратилась в ад. Выживая мнимую соперницу из мест обитания любвеобильного Васи, Алёна устроила ей настоящий террор. Орала без всякого повода, строчила на неё докладные и жалобы безо всяких на то оснований, неожиданно меняла её рабочий график, а в выходные то и дело выдёргивала на подмену. Возражения не принимались. Мол, ты же у нас на подработке, не переломишься, а не нравится – скатертью дорога! Катя бы сразу ушла, но тут мама заболела. Не было на это времени. В общем – полный абзац, как говорит Милкина мама. А тут ещё, в довершении всех бед, у Кати пропало из кассы десять тысяч. Эх, как не вовремя! И так мамины желчные камни стали для них «золотыми» – надо же врачей и медсестёр отблагодарить. Пришлось ей даже немного зацепить из тех денег, что были отложены на учёбу. А тут ещё недостачу возмещать. И, главное ведь понятно кто вор, а сделать она ничего не может.