– Вот краткое изложение всех вопросов.

Валера развернул листок и быстро пробежал глазами его содержание, довольно улыбнулся, продвинул на столе конверт и сказал с иронией:

– Твоё жалование; может вместо этого сделать безналичный платёж?

Александр никак не отреагировал на шутку, он давно привык к весёлому характеру и постоянным подковыркам Валеры и, уже собираясь распрощаться, вдруг вспомнил:

– Совершенно случайно ко мне поступила информация от друга, из аналитического отдела, что какие-то дилетанты обратились в наше представительство в Москве, с предложением о передаче каких-то научных разработок. Разумеется, не бесплатно.

Валерий встрепенулся, улыбка сошла с лица:

– Ничего себе, дилетанты – продают научные разработки. Они наши?

– Вроде бы. Не знаю, где они их нашли, или украли, или за ними стоят более серьёзные люди, но как они ведут дела – точно дилетанты. Представляешь, явились прямо в московское отделение офиса и всучили бумагу, с описанием предложения, первому встречному. Коллеги из московского офиса переслали нам это и теперь аналитики работают с документом.

Валерий на минуту задумался и спросил:

– Ты в справке отразил это?

Александр понял, что эта информация серьёзно заинтересовала Валерия:

– Конечно, просто ты не обратил на это внимание.

– Если будет такая возможность, попробуй узнать подробности по этой теме.

Они встали, оставив деньги, вместе с чаевыми, на столике и, кивнув хозяину кафе, вышли на улицу. Уже начинало темнеть, зажглись уличные фонари, на улице было тихо и безлюдно; в редких окнах горел неяркий свет и эти старинные дома на древней брусчатке, напоминали театральные декорации и навивали тихую, спокойную грусть. Они немного постояли, негромко переговариваясь и явно не желая расставаться, пожали друг другу руки, разошлись в разные стороны.

Дни текли, сменяя друг друга, один похожий на другой. Город жил своей размеренной жизнью, без каких-либо ярких событий. Андрей Сомов всё так же работал на металлоконструкциях, изредка встречался с друзьями в баре. В один из вечеров Андрей пришел с работы и во время ужина загадочно поглядывал на отца, словно собирался сказать или спросить что-то важное. После ужина Максим Сергеевич спросил:

– Андрей, у тебя что-то произошло?

– Нет, папа, ничего особенного. Просто у меня не выходят из мысли о твоей работе над созданием препаратов. И почему ты оставил эти разработки и не продолжаешь над ними работать, пусть даже дома, даже теоретически?

Отец задумчиво посмотрел на сына:

– Что, всё-таки шевелиться в тебе червь сомнений – правильно ли ты идёшь по жизни, как мы советовали тебе с матерью, и чем ты занимаешься сейчас.

– Да ладно, папа, не начинай старую песню. Что сделано, то сделано. Не хочешь касаться этой темы, не надо, я тебя пойму.

– Да нет, я тебе с удовольствием расскажу. И, всё-таки, зря ты бросил университет, думаю, были у тебя способности к науке. Отец задумчиво посмотрел на Андрея и, вздохнув, вытащил из ящика письменного стола толстую, потрёпанную тетрадь.

– Прежде всего, хочу рассказать тебе историю, не касаясь специфических терминов и определений. Наша лаборатория, некоторое время, занималась препаратами для лечения некоторых серьёзных болезней, в том числе, онкологических. Так вот, что касается онкологии: провели сотни экспериментов, затратили уйму времени и получили, практически, нулевой результат. В этом ничего необычного нет, потому что до настоящего времени нет понимания природы этой страшной болезни. Не у нас, ни у зарубежных коллег. И в какое-то время мне пришла мысль, что мы идём по пути, словно гоняясь за ускользающим фантомом, имеющим миллионы вариантов своего проявления.

Задумчиво полистав тетрадь, отец произнёс:

– Всё больше я прихожу к мысли, что решение проблемы кроется на атомно-молекулярном уровне. Представь себе треугольник, обращённый вниз вершиной. Так вот, основание треугольника – это метастазы, то есть крайняя степень болезни. Ниже – опухоли различной степени, ещё ниже – переходим на молекулярный уровень, и, наконец, опускаясь к вершине треугольника – атомы. Выходит, что начало болезни зарождается на молекулярно-атомном уровне. Может быть, мутация здоровых клеток происходит из-за внедрения инородных атомов, молекул в структуру клетки и, как следствие, разбалансировки её энергетической составляющей. Глядя на треугольник легко понять, что распознать больную клетку легко у основания треугольника и нереально у его вершины. По крайней мере, наша лаборатория не располагала такой возможностью. Андрей взял у отца тетрадь и, глядя на испещрённые формулами и графиками страницы, спросил:

– Отец, вот эти записи отражают попытки вашей лаборатории решить проблему?

– Отчасти. Здесь формулы различных здоровых и больных клеток, ход и результаты экспериментов, кое-какие выводы. Основное направление нашей работы было направлено на воздействие на больные клетки различными компонентами и попытки искусственно получить мутацию здоровой клетки. Но настали трудные времена, тема была закрыта, а вскоре, и лаборатория была расформирована, хотя мы уже сами начали понимать бесперспективность нашей работы.

– А что касается других болезней?

– Там ситуация гораздо успешней. Многие разработки, в основном моего авторства, завершились удачно, но до промышленного производства так дело и не дошло!

– А почему, папа?

– Такая, сынок, была ситуация в нашей области. Несмотря на огромный прогресс нашей науки, очень сильна была бюрократия: наши институтские руководители иногда не хотели брать на себя ответственность, лишнюю головную боль. Недаром в наших кругах ходила поговорка: «инициатива наказуема!»

Не выпуская тетрадь из рук, Андрей осторожно спросил:

– У тебя на твои изобретения есть, наверное, патенты?

Отец снисходительно посмотрел на сына:

– Патентов-то целый ворох, но никакого приоритета нет, ведь за это надо было платить ежегодно деньги, а ради чего, да и где их было брать, если жили впроголодь!

Андрею бесконечно было жаль отца и, в этот миг, он принял решение вернуть отцу хотя бы малую часть того, что он заработал:

– Отец, можно мне взять тетрадь?

Максим Сергеевич посмотрел на сына и, похлопав его по плечу, одобрительно кивнул головой

Прошло несколько дней, после приезда Валерия Анатольевича Беглова, сотрудника отдела по противодействию промышленному шпионажу ФСБ, из командировки в Италию. Начальник отдела, полковник Константин Петрович Строев, остался недоволен результатами его поездки, так как добытая информация носила не конкретные факты и, кроме того, способ передачи, на бумажном носителе, был воспринят им, как проявление халатности и непрофессионализма. Хотя Беглов понимал, что поручаемые ему задания являются не особо важными, тем не менее, старался выполнять их со всей ответственностью, периодические же разносы от начальства объяснялись недостаточным его опытом.

Начальник отдела без особого энтузиазма отреагировал на информацию о «программе сибиряков» – как её неофициально окрестили сотрудники отдела – но не имел права оставить это без внимания. Так как эта тема, по его мнению, не носила серьёзного характера, то курировать её он поручил Валерию Беглову. Первым делом была поставлена задача – определить личности фигурантов. Валерий несколько дней передавал запросы в сибирские регионы, где находятся или находились структуры, связанные с фармацевтической темой. Ввиду того, что в деле присутствовала компьютерная программа, было принято решение запросить архивы МВД – «не засветился» ли кто-нибудь по этой теме. Наконец, изучив полученные материалы, Беглов пришёл к выводу: один из «сибиряков» – Глеб Хромов, проживающий в Снежногорске.

Подготовив оперативную справку, Беглов направился на доклад. Кабинет руководителя отдела находился на третьем этаже Управления. Зайдя в кабинет, Беглов положил на стол справку и молча наблюдал за реакцией полковника, пока тот изучал документ. Закончив читать, Строев пристально посмотрел на Валерия, словно увидел его впервые – справка была подготовлена толково, с расстановкой правильных приоритетов – как он сам любил выражаться. Строев вдруг понял, что, может быть, это не такое уж пустячное дело. Не много помолчав, Строев размашисто наложил резолюцию на документ: