А как может быть иначе? Беременность незапланированная, расставание с Ромкой, вся эта кутерьма с отъездом. Да еще двое из ларца, снующие за мной. Они, прямо скажу, напрягали не сильно, да и ездили за мной как-то вяло, без огонька. И в ряду всех причин, по которым стоило беспокоиться, стояли на последнем месте.

— Вам нужно успокоиться, — строго сказал врач. — Больше гулять на свежем воздухе, соблюдать режим, правильно питаться. Кофе много пьете?

— Пью, — ответила честно.

— Категорически запрещаю. Исключить кофе и зеленый чай, никакого кофеина.

Я поморщилась, трудно расстаться с любимым эспрессо. Йеменская арабика, м-м-м-м!

— Вам нужно больше думать о себе, — прервал мои мечты о кофе врач. — И о ребенке.

— Я стараюсь.

— Плохо, значит, стараетесь.

— Как умею, — развела я руками.

— Учитесь. И запомните: сами себя не побережете, никто не побережет. Ни муж, ни родные. Если вы плохо к себе относитесь, почему другие должны относиться к вам лучше?

— Нет у меня мужа, — сообщила я врачу.

— Вот и хорошо, что нет. Значит, одной головной болью меньше.

— Вы думаете? — удивилась я.

— Уверен. Женщины обычно начинают переживать: а вдруг муж ее разлюбит? Ведь она скоро станет толстой, некрасивой и так далее. Сами себя накручивают. Иногда доходит до того, что нужно ложиться на сохранение.

Я внимательно его слушала. Интересная точка зрения, под таким углом я на проблему не смотрела. А может быть, зря? Вон другие, оказываются, как мучаются.

— Выпишу вам витамины, нужно пропить курс. Аллергии у вас нет?

— Бог миловал.

— Вот и славно, — он протянул мне бумажку с названием витаминов. — Покажитесь через месяц.

Прикинула по времени и поняла, что через месяц я буду уже далеко. И врач у меня будет другой.

— Не смогу, извините, — и, поймав удивленный взгляд, пояснила: — Я уезжаю.

— Далеко? Надолго? Учтите, в вашем положении нельзя резко менять климат.

— Нет, с климатом полный порядок. Я просто решила сменить место жительства.

— Тогда вам нужна будет выписка?

— Да, будьте любезны.

— Хорошо. Давайте сделаем так, — предложил врач, — медсестра все подготовит, а вы зайдете завтра. В первой половине дня вас устроит?

— Очень устроит.

— Тогда всего вам хорошего.

— И вам, — от души пожелала я.

Вышла из клиники, привычно огляделась в поисках своей свиты. Стоят, голубчики. Интересно, надолго их наняли?

Села в машину, вспоминая, что еще должна была сделать сегодня.

В последнее время что-то странное творилось у меня с памятью. Ничего не держалось в голове. Я утешала себя, что это из-за беременности. Другие мел едят или огурцы соленые, а я ничего не могу запомнить. Но если и дальше так пойдет, то к моменту родов я рискую забыть собственное имя.

Завела двигатель, решив заехать в какое-нибудь кафе и перекусить. Потом нужно в аптеку, купить выписанные витамины. Вдруг они помогут?

В кафе искушающее пахло кофе. С трудом подавила в себе желание заказать большую кружку запрещенного доктором напитка, остановив свой выбор на ромашковом чае.

Когда мне принесли заказ и этот самый чай, сунула нос прямо в чашку. Светло-желтая жидкость пахла веником, если бы мне вдруг пришло в голову его замочить в кипятке. Бе-е-е-е, гадость.

Я ела салат, все не решаясь попробовать полезный ромашковый чай. Вот не лежала у меня к нему душа, хоть и понимала, что надо. И когда я уже совсем было решилась на дегустацию бледно-желтого напитка, зазвонил мой мобильный.

Я обрадовалась предоставленной отсрочке, достала телефон и ответила на вызов.

— Слушаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Добрый день, Анна. Это Сергей Карлович Валишевский, — раздалось из трубки.

«Приятный» сюрприз.

— Добрый день, — повторила я за ним.

Хотела добавить, что очень рада его слышать, потом опомнилась и мысленно стукнула себя по голове.

Какое там, рада?! Да век бы его не слышать и не видеть. Правда, тетя Полин утверждала, что такая фраза, про радость, это просто формула вежливости. Мол, воспитанный человек всегда так говорит. Ничего, побуду немного невоспитанной. Я переживу, а тетя и не узнает.

— Нам нужно встретиться и поговорить, — сообщил отец Романа.

И вот тут-то воспитание, данное тетей, дало трещину. Потому что вежливость требовала согласиться, а здоровый эгоизм, привитый мне той же Полин, настаивал на том, что бы послать Валишевского — старшего в пеший эротический тур. Ну, не прямым текстом, конечно, но все же.

— Я могу подъехать к вам вечером? — спросил Сергей Карлович.

Вроде как спросил, на самом деле он сообщил мне, что приедет, а я должна буду спуститься к нему по звонку.

— Не стоит, — стараясь не нервничать, ответила я.

— Завтра?

Глупо было играть в словесные прятки, поэтому я честно сказала:

— Не думаю, что нам с вами есть, о чем говорить.

Секундная пауза, и уверенное:

— Я так не считаю.

Я начала закипать и излишне резко ответила:

— Это ваше право, но у меня другое мнение.

— Вы не хотите со мной разговаривать?

— Не хочу.

— Но я считаю, что нам есть, о чем поговорить, — веско сказал Сергей Карлович.

«Доктор запретил мне волноваться», — напомнила себе, а вслух произнесла:

— Сергей Карлович, мы с вами обо всем уже поговорили. Больше я не вижу тем для бесед.

— Вы продали свои активы, — сообщил мне Валишевский.

Боже мой, слово-то какое «активы»! На миг я почувствовала себя прямо крутой бизнеследи из списка Форбс.

— Вы собираетесь уехать из Москвы? — поинтересовался Валишевский.

— Собираюсь, — призналась честно. — И не только из Москвы.

— Даже так?

— Именно.

— Вы знаете, а вы мне нравитесь, — заявил Ромкин отец.

— Я это сразу поняла, как только вы запретили своему сыну общаться со мной, — ответила я колко.

— Бросьте, Анна. Ничего я ему не запрещал. Как вообще можно запретить что-либо взрослому человеку?

— Значит, надавили на него, — не сдавалась я.

Мне необходимо было думать, что Ромка бросил меня, потому что на него надавили, а не потому, что он сам так решил.

— Глупости, — твердо сказал Валишевский. — Вы сами-то в это верите?

Не дождался моего ответа и продолжил:

— Ни я, ни другие члены моей семьи ничего не запрещали Роману и никак на него не давили. Это было его решение.

— Я вам не верю, — пролепетала в трубку.

— Да ради бога, это ваше право: верить или нет. Я говорю, как было.

— Но почему он тогда….?

Я замолчала, не в силах произнести «бросил меня» и, чувствуя, как выступают предательские слезы.

— Так поступил? — продолжил за меня Сергей Карлович. — Я не знаю, Анна.

— Что тогда произошло между вами и Романом? О чем вы говорили?

— Об ответственности. О том, что ему пора взрослеть, учиться принимать решения и отвечать за свои слова. Роман был помолвлен до встречи с вами, Анна. Он позволил себе увлечься вами, это я понимаю. Но он позволил и вам ответить ему взаимностью. Не скрою, я не готов был видеть вас членом своей семьи. София Шлезвиг в роли жены моего единственного сына нравилась мне значительно больше. Но выбор оставался за Романом. Об этом я и сказал ему. А еще о том, что он вырос совершенно безответственным мужчиной, и я сильно разочарован в нем.

— Он мог отказаться от помолвки? — прошептала я в трубку.

— Мог.

— Но он выбрал ее. И даже ничего мне не объяснил. Не позвонил. Не извинился.

— Мне жаль, что так получилось, — в его голосе сквозило едва заметное сожаление. — И, тем не менее, это правда.

— Зачем вы просили Лизу поговорить со мной?

— Хотел убедиться, что с вами все в порядке. Что вы не замышляете никаких публичных скандалов с привлечением прессы. И не собираетесь травиться.

— Убедились?

— Убедился, — согласился Валишевский.

— Тогда зачем вы звоните сейчас?