– У него довольно ловкий раздвоенный язык, – сказал он и приказал рабу продемонстрировать.

Тот показал скорее два языка, переплетающихся друг с другом, как две безумные змеи. Только Витория все равно не смогла не вспомнить одну черную змею, и от воспоминаний внизу живота потеплело.

– И член у него особенный.

Управляющий подозвал местную куклу и приказал ей возбудить раба. Теперь Витория поняла, о чем вчера говорил Экатор. Руки куклы сжали член и стали его мять и дергать. Тело раба реагировало даже на такую ласку, и очень скоро Витория сама увидела черный толстый член, головка которого походила на кончик хвоста в миниатюре, о том, что именно там дрожит и от чего, Витории знать не хотелось. Она посмотрела в совершенно пустые красные глаза раба и вздохнула.

– Не понимаю, почему такого гиганта всем надобно, – призналась она.

– Вас смущает размер его члена? – удивился управляющий.

– Вообще, – соврала Витория, обводя рукой всего раба.

– Неужели вы не знаете, что рабам в постели нельзя давать ведущую роль? – очень тихо спросил управляющий.

– Почему? – поразилась Витория.

– Если вы будете его господином и позволите ему вести во время секса, это может ослабить цепь. Были случаи, когда рабы убивали своих хозяек, оказавшись сверху.

Витория только прищурилась. Эта информация походила на бредовые слухи, потому что противоречила самой сути цепей и полного подчинения раба.

– В любом случае я не собираюсь его оставлять, просто было интересно посмотреть на такое чудо, как постельный раб для женщин, – отмахнулась Витория.

– А вы не видели? – удивился управляющий.

Витория только посмеялась. Да, она наследница рода работорговцев, выросшая на деньги от их продажи, никогда не задумывалась о постельных рабах до вчерашней ночи. Раньше ей хватало знать, что у них можно потребовать еду и внеплановую уборку в комнате, а еще выгнать вон. Остальное было не важно.

Оставив все на управляющего, она вернулась в поместье. Надо было собрать вещи, подать заявку на продажу питомника, дождаться нанятых слуг и можно ехать в столицу, деньги за рабов она получит через Банк золотого дракона, тогда и подумает о своем жилье в столице, а пока придется вернуться в общежитие.

Пытаясь понять, что делать с Экатором в академии, она, только вспомнив о нем, нашла раба в гостиной. Он стоял в самом ее центре, растерянно озираясь.

– Что-то случилось? – спросила Витория.

Он посмотрел на нее глазами потерявшейся собаки – огромными и тоскливыми.

– Понимаете, – начал он измученным голосом, опустив глаза, – сейчас, когда в доме нет ни господина, ни других рабов, все мои старые приказы лишились всякого смысла. Теперь, по установке вашего отца, я обязан их отменить, только сделать это с самим собой не так-то просто, да и что потом-то делать?

Он посмотрел на Виторию так жалобно, что она ощутила себя сволочью, которая его замучила, а тут еще и ошейник внезапно ожил и ударил по нему разрядом. Она даже не поняла почему, зато он понял, тут же упал на колени и склонил голову.

– Простите, я не должен был говорить, глядя вам в глаза, и оставаться на ногах без вашего позволения тоже, – сказал он тихо и почти с надеждой добавил: – За такое наказывают.

– Делать мне больше нечего, – отмахнулась Витория и тут же приказала: – Встань!

Он тихо поднялся, несчастный и уже совсем отчаявшийся.

– Ты сейчас пойдешь на кухню, – четко начала Витория, – приготовишь мне чай, разогреешь кусок пирога, оставшегося после завтрака, принесешь все это ко мне в комнату, а затем пойдешь и соберешь вещи, свои и мои, и не забудь плеть. Отцовские бумаги я соберу сама. Исполняй!

Она сама поразилась собственной резкости, но взгляд у раба просиял.

– Да, госпожа, – с готовностью ответил он и с радостью поспешил на кухню так, словно только что она вернула ему смысл жизни.

До самого вечера Витория Экатора не видела, вернулась в кабинет, осмотрела бумаги, убрала все ненужное в сейф, а нужное забрала, убедившись, что не забыла записи про раба и его ошейник. В комнате нашла оставленный там чай и пирог, подумала, что, если Экатор не умеет готовить, то его надо срочно озадачить обучением в этом направлении, затем занялась другими делами. Давала распоряжения слугам, с людьми это было намного проще.

Убедившись, что можно ехать, она потребовала подать экипаж, а сама собралась найти раба, но он мгновенно нашелся сам. Браслеты на его руках совсем потемнели, явно напоминая, что, с точки зрения магии, он все еще ничейный брошенный раб, да и вид у него был соответственный – потерянный и отчаявшийся.

– Так, бегом сюда, – скомандовала Витория, указав на пол у своих ног. – На колени.

Экатор мгновенно выполнил приказ буквально. Прибежал и упал к ее ногам, а Витория положила руку на его голову, закрыла глаза и пропустила через него свою силу. Магическая цепь отреагировала мгновенно: браслеты вспыхнули, и цепь, протянутая от одного к другому, короткая и в то же время бесконечная, стала материальной.

Теперь на ней была ее метка, и опытный маг сразу поймет, кому принадлежит раб.

– Пока она останется такой, – четко сказала Витория, давая понять, что невидимой делать цепь не собирается. – Ты сделал все, что я велела?

– Да, госпожа, – отозвался Экатор как-то бодрее, чем прежде.

– Хорошо, забирай вещи и грузи в экипаж, по дороге поговорим.

Ее низкая закрытая карета на трех парах маленьких колес стояла у двери. В упряжи недовольно дергала головой саламандра, черно-зеленая шкура которой блестела в вечернем солнце золотыми всполохами.

Глядя на нее, Витория в очередной раз удивилась тому факту, что ладит с множеством диких существ, является хозяйкой чуть ли не самой дикой саламандры в стране, а в отцовских рабах ничего не понимает, даже в таких как Экатор.

Саламандра на раба шипела, даже клацала недобро зубами. Так она реагирует на всех, кроме Витории, но еще никто из жертв ее недовольства не проходил мимо с самым равнодушным видом, как это сделал Экатор. Цепь на его руках сияла все ярче, но ему это совершенно не мешало, хотя Витории казалось, что процесс должен быть неприятным, не болезненным, потому что прежний хозяин мертв, а неприятным, но раб выглядел скорее довольным, чем обеспокоенным.

У ее ног в экипаже он опустился с особой охотой. Витория же предпочла пока о нем забыть, поправила ту часть поводьев, что оказалась у нее в руках, пройдя через специальные прорези в стене, убедилась, что все хорошо может видеть, а после дала сигнал своему зверю.

Саламандра обрадовалась, клацнула зубами на нерасторопного слугу и поплелась к воротам медленно и лениво, зато, выйдя на дорогу, ускорилась и через пару минут уже неслась так быстро, что маленькие колесики едва успевали возмущаться, если натыкались на камень на своем пути.

Силли, а именно так звали саламандру, хорошо знала дорогу в столицу и, пока путь шел по пустынному тракту, можно было за ней не следить, потому Витория отпустила ремни, поудобней устроилась в своем кресле и обратилась к демону.

– Экатор…

Раб тут же поднял на нее сияющие красные глаза. Сравнивать его с собакой Витории все же не хотелось, но, глядя на него, она все равно невольно думала, что будь у демона хвост, сейчас он бы радостно им вилял, ожидая ее приказов.

– Надеюсь, ты понимаешь, что с рабами я имела дело не часто, а сама раба не держала никогда.

Экатор ничего не сказал, но смотрел на нее удивительно умными, понимающими глазами, мол, да, госпожа, хорошо, все понимаю, но чем, в связи со всем этим, я могу вам услужить?

Видя такие глаза, Витория даже вздохнула и решила опустить все свои объяснения.

– В целом я хотела, чтобы ты прямо сейчас понял, что у меня нет времени с тобой возиться, и я вполне могу о тебе забыть.

Экатор заметно поник, глаз не отвел, не дернулся, но повесил несуществующие собачьи уши, если, конечно, Витория не начала уже выдумывать его эмоции.