В истории итальянского Ренессанса 1492 год (иногда 1494-й, когда в Италию вторглись французские войска) знаменует собой начало конца. С этого времени на полуострове стали доминировать иностранцы, а мирное время сменила война. Однако самые культовые произведения искусства: «Мона Лиза», роспись потолка Сикстинской капеллы и «Страшный суд», «Венера Урбинская» – были созданы именно в пылающем войной XVI веке. В истории искусств стиль позднего Ренессанса иногда называют «маньеризмом», поскольку художники постепенно отходили от более натуралистического изображения к более изысканному, но в то же время и более искусственному стилю. Эти годы охарактеризовались также более явно «современным» феноменом, противоположным обращенности в прошлое: европейцы открыли для себя Новый Свет, повсеместно началось использование пороха, появилось книгопечатание. XVI век более всего привлекает меня тем, что он оказался между старым и новым.

Я начала изучать историю Ренессанса почти двадцать лет назад и сделала это, потому что мне хотелось отключиться от мира современной политики. Конечно, я повсюду видела параллели: я бы посмеялась над письмами XVI века, в которых явственно слышала голоса знакомых мне политиков, но я твердо знала, что прошлое – это чужая страна. Когда я в шутку сравнивала наднациональные европейские центры, Рим XV века и Брюссель XXI века, это вызывало смех, но я была уверена, что это всего лишь шутка. Однако чем больше я узнавала, тем менее чуждым казалось мне прошлое. Я читала истории «технической революции» – и думала об истории книгопечатания. Я читала о выборах папы Франциска – и думала о судьбах католической Церкви XVI века. Я читала о кризисе беженцев в Средиземноморье – и думала об изгнании евреев и мусульман из Испании. Нет, я не хочу сказать, что ничего не изменилось: как мы увидим, между обществом Ренессанса и нашим обществом есть немало различий. Но наследие Ренессанса (или эпохи реформ, или эпохи великих географических открытий) настолько важно для западной культуры, оно так четко определяет, кто «мы» есть (и кем «мы» не являемся), что стоит узнать его лучше.

Это тем более важно, поскольку популярная история Ренессанса – как многие варианты современной западной истории – чаще всего сосредоточивается на историях гениев и славы, оставляя всю жестокость в тени. Идеи власти, высказанные Макиавелли, превратились в набор вечных афоризмов, хотя родились они в очень конкретной исторической обстановке. Тот факт, что все эти люди жили во времена первых путешествий в Америку, с которой у многих были очень личные связи, что итальянцы поставляли для колонизации людей, финансы и бытописателей, довольно широко известен. Кровавая сторона Ренессанса всегда играла определенную роль в привлекательности этого периода. Но чаще всего ее представляли в духе телевизионного сериала «Борджиа», как гламурное, сексуальное насилие богатых и знаменитых, которые убивали друг друга, стремясь к власти (а зрители утешались тем, что большинство персонажей вполне заслужили свою судьбу). О войнах, изгнаниях, колонизации и домашнем насилии предпочитали не говорить. Истории, в которых семейство Медичи представлялись как мафиозная семья под руководством Крестного отца, так же связаны с реалиями Флоренции XVI века, как современные гангстерские фильмы с реальной жизнью города, которым правит организованная преступность. Я понимаю людей, которых увлекают кровавые истории вендетты – я и сама не раз рассказывала туристам мрачную историю кровавой резни на свадьбе семьи Бальони в Перудже в 1500 году. Но слишком большая часть подобных жестоких реалий скрывается за ренессансным искусством. Взять хотя бы «Мону Лизу»: Лиза Герардини, которая так таинственно улыбается нам с картины, была женой работорговца. Одна из предположительных натурщиц для «Венеры Урбинской», Анджела Дзаффетта, подверглась групповому изнасилованию. Флорентийская республика, которая заказала Микеланджело свой символ, «Давида», погибла, подвергшись разграблению «неслыханной жестокости», когда тысячи людей были убиты всего за несколько часов.

Я заканчивала работу над этой книгой в марте 2019 года, и в эти дни сорок девять человек были расстреляны в двух мечетях новозеландского Крайстчерча. Преступник, крайне правый экстремист, размещал в социальных сетях множество исторических постов, которые подтолкнули его к этому поступку. Он с гордостью описывал победы христиан над мусульманскими армиями. Одна из этих побед была одержана в 1571 году в битве при Лепанто, которой я посвятила последнюю главу книги. Историю XVI века редко освещали в таком крайне правом свете, как крестовые походы или миф о белом средневековом Западе. Чаще всего история Ренессанса представала перед нами в более тонком, хотя и не менее зловещем, свете. Мифология великих гениев Ренессанса закрепляла представление о превосходстве европейцев, христиан и белой расы, но при этом не была настолько вульгарной, как сегодня. Конечно, я не хочу сказать, что мы не должны ценить и восхищаться художественными новациями Европы XVI века. Это величайшие достижения. Узнавая, что люди того мира думали о собственной медийной революции, как они решали вопросы пола и сексуальности, как реагировали на развитие вооружений, мы сможем лучше понять мир собственный. И нам станет понятно, как блестящие культурные инновации могут сосуществовать – и даже переплетаться – с абсолютной жестокостью.

За сорок лет до путешествия Колумба, в 1452 году, жители Рима стали свидетелями потрясающего зрелища: в базилике святого Петра папа Николай V короновал Фридриха III императором Священной Римской империи. Старая базилика с красивой колоннадой и колоннами вдоль длинного нефа была построена в IV веке: до строительства новой, с куполом, оставалось еще более ста лет. Базилика располагалась над гробницей святого Петра, что символизировало апостольскую преемственность: линия пап римских началась с ученика Христа. Коронация стала триумфом и папы, и императора. Всего за пять лет до этого Николай торжественно въехал в Рим как единственный общепризнанный понтифик после десятилетий раскола. Раскол стал тяжелым испытанием для Церкви. В какой-то момент папами себя одновременно объявили себя трое! Николай сам родился в Риме. Коронация императора стала подтверждением и его собственного статуса, и статуса родного города. Папство Николая сулило Риму стабильность и богатство. Фридрих стал первым императором из дома Габсбургов. Коронация закрепила его роль великого христианского монарха Европы. За время своего долгого правления (Фридрих умер в 1493 году) он основал самую влиятельную династию континента. Хотя императоров избирали, Габсбурги сохраняли этот титул более четырехсот лет, до 1740 года, когда их основная линия пресеклась. Фридриха короновали также и королем Италии (это не означало господства над всем полуостровом – лишь некоторые северные государства признавали императора своим повелителем, хотя довольно далеким).

Нельзя сказать, что коронация Фридриха проходила в спокойной обстановке. Его решение совершить путешествие по Италии тревожило различные итальянские государства. Если бы он решил заключить союз с какими-то бунтовщиками или претендентами на власть в различных регионах, это могло бы нарушить хрупкий политический баланс на полуострове. Городские традиционалисты и без того остались недовольны желанием Фридриха перед коронацией проехать по всему Риму – неслыханное нарушение протокола. Миланские послы выступали против его коронации королем Италии. Франческо Сфорца приложил все усилия, чтобы Фридриху не досталась Железная корона Ломбардии, которая обычно использовалась при коронации. Впрочем, перехитрить Фридриха не удалось – он короновался королем Италии германской короной. В тот же день состоялось его бракосочетание с Элеонорой, дочерью короля Португалии. Через три дня, в годовщину коронации папы Николая, в базилике Святого Петра Фридрих был помазан и коронован императором Священной Римской империи[16].