– Это меня не касается. Скоро наступит вечер, мне тоже хочется заняться своими делами.

– Завтра будешь заниматься, чем захочешь. А сейчас иди сюда. Быстро!

Ага, займусь, как же. Я заперся у себя в комнате, забаррикадировался книгами. Давай, Патрик Зюскинд, замаскируй меня от родителей, сделай невидимым.

– Колин! Давай спускайся! Колин!

Пуля «Колин» еще не достигла цели, а мама уже перезаряжалась.

– Колин!

Нельзя останавливаться, пока враг не повержен. Мама не меняет укрытия, она безотрывно стреляет и стреляет во все стороны, как в фильме про гангстеров из восьмидесятых.

– Колин!

– Колин!

– Колин!

Ладно. Я глубоко вздыхаю и неспешно открываю дверь. Работу до ночи мне обеспечили, о безделье в этом доме можно не беспокоиться. Но когда-нибудь я куплю и надену маме на ее стрелялку глушитель.

– Где там эта полка?

Ночь выдалась неспокойной. Родители что-то бурно обсуждали за стеной, мамина автоматная очередь беспощадно решетила гипсокартонные стены: «ты-ты-ты-ты сам воспитывал его, ты-ты-ты-ты». Голоса папы я почти не слышал. Возможно, он уже лежал на кровати, истекая кровью. Интересно, это мама так из-за меня разошлась? Я приник ухом к стене, пытаясь узнать, о каком воспитании идет речь.

– Ты понимаешь, что это значит? Каким образом он узнал о Викторе? Ты совсем забыл о сыне. Это ты должен был позаботиться о безопасности.

…

– И ты ему поверил? Ты что, не знаешь Колина? Ты должен завтра с ним поговорить. Сегодня ты не разговаривал, а веселился у себя в гараже. Только о машине и думаешь.

…

– Скоро наступит осень. Мне будет некогда возиться с вами двумя! Почему я вынуждена обсуждать это в час ночи вместо того, чтобы спать? У меня завтра целая куча дел. Я что, железная, по-твоему? Чтобы я больше не слышала о Викторе Бормане и о его удильщике. Понятно?

…

– Все, хватит! Ложусь спать, пока у меня не случился нервный срыв. Боже, когда-нибудь я свихнусь с вами двумя. А ты чего лежишь? Иди лучше проверь входную дверь, не дай Бог она окажется опять открытой. На прошлой неделе кто-то оставил на нашем пороге разбитые лампочки. Шутники. Чтоб эти лампочки у них перегорали каждый день…

Разбитые. Лампочки. Неверона.

У меня аж сердце защемило. Я прыгнул обратно под одеяло. Дверь в комнату родителей внезапно открылась. Папа торопливо спускался на первый этаж, видимо, чтобы проверять входную дверь.

Родители что-то скрывают… неужели монстры действительно существуют? Кто такой Виктор Борман на самом деле? О каком доме слез рассказывал Спенсер Форд? Стоит это выяснить, пока родители будут спать. Все просто. Нужно прокрасться к ним в комнату, залезть в интернет через ноутбук. Раз они не хотят ничего рассказывать, придется проявить смекалку. Все тайное становится явным. Так ведь говорят взрослые? Пусть теперь отвечают за свои слова.

Я дождался трех часов ночи, встал с кровати и на цыпочках прокрался в комнату родителей, не наступив ни на одну доску, которая скрипом могла бы выдать меня. Я эти доски, как предателей, давно вычислил в своем доме. Они мои самые главные враги.

В комнате полный порядок. Папа громко храпит, а раз на это не обращает внимание мама, значит ее не удастся разбудить даже пушечным выстрелом. Я быстро оббегаю кровать, включаю в розетку вайфай-роутер, забираю с папиной тумбочки ноутбук, крадусь к выходу, бесшумно закрываю за собой дверь.

Вроде, пронесло, у меня аж руки задрожали, дыхание участилось. Мне ведь не разрешают брать ноутбук из-за порнографических сайтов, которые смотрят родители после очередной ссоры. Это у них что-то вроде семейного кино на ночь. Через стены я и не такое слышу, но рассказывать вам о своих открытиях, разумеется, не стану. Просто помните, что я давно не ребенок, и знаю абсолютно все то же самое, что и вы. Но не только это нас объединяет. Мне тоже очень интересно, что происходит в Невероне. Почему родители запрещают мне выходить на улицу после десяти часов вечера? И кто такой Виктор Борман? Не спрашивайте, почему я раньше не додумался посмотреть информацию в интернете, просто я не придавал особого значения всей этой истории с монстрами, но сегодняшний случай в магазине Спенсера будто открыла мне глаза. Ведь если рассудить, я никогда не уходил далеко от дома, гулял только по городскому парку и топтал траву на улице Дифирамб, где и расположена моя школа. Что происходит на самом деле в городе? Пришло время выяснить. Отключаем звук и вбиваем в поиск «монстры Неверона». Информационный дождь тут же заливает экран:

«Люди уезжают из Неверона. Преступники заполонили город»;

«Найден шкаф с мертвыми людьми возле ресторана «Апероль»;

«Дети продолжают исчезать из Неверона. Кто стоит за похищениями?»

Боже, у меня сейчас сердце выскочит из груди. На одном сайте я нашел фотографию странной комнаты с огромным шкафом, который был весь перепачкан кровью, а из его полуоткрытой дверцы торчала огромная когтистая лапа, сжимающая голову девушки с золотыми волосами. Тело, должно быть, осталось в шкафу. Я быстро закрыл вкладки, выключил ноутбук. Меня бросило в дрожь, руки затряслись. И я уже хотел было возвращаться в комнату родителей, как внезапно в окне появился чей-то темный силуэт. Из-за плохого освещения уличных фонарей я не мог разглядеть его. Раздался звук. Тук-тук. Тук-тук. Мое сердце на мгновение замерло. И только было слышно короткое «тук-тук, тук-тук», и легкая вибрация оконной рамы.

– Колин, – проговорил силуэт за окном. – Помоги мне. Колин.

Не раздумывая, я подскочил с кровати и побежал в комнату родителей, скрипя всеми досками и стуча дверьми как можно громче. Я положил ноутбук на тумбочку и начал трясти отца.

– Папа, просыпайся. Папа! Там за окном кто-то стоит! Папа!

Отец меня не слышал, продолжал храпеть. Я попытался разбудить маму, кричал «проснись, ну же!». Я резко развернулся, чтобы закрыть дверь, но тут в комнате родителей вновь прозвучало короткое: тук-тук, тук-тук. Силуэт появился в окне.

– Родители тебя не слышат, Колин, – произнес он. – Они никогда тебя не слышали.

У незнакомца был слабый голос, невнятная речь. И такая странная, вздутая интонация, будто он наглотался воды.

– Кто ты такой?! – крикнул я как можно громче. – Почему они не слышат?

– Они спят. И не проснутся раньше восьми утра.

– С чего ты взял?

– Они не проснутся, пока ты будешь с ними, – невозмутимо ответил силуэт.

Я взглянул на часы. Секундная и минутная стрелки замерли на двенадцати, а часовая – на трех.

– Как это? – недоуменно спросил я. – Часы остановились.

– Время для нас играет очень важную роль. Солнце не выглянет, пока я не выполню задание.

– Кто ты?

– Неужели ты меня не помнишь?

Силуэт приблизился к окну, и сквозь мутное стекло я с трудом разглядел: передо мной маячило измученное лицо… Это был Джон Форд, сын хозяина строительного магазина. Он очень изменился с нашей последней встречи, кожа его стала мертвенно-бледной, восковой, ненастоящей. Поблекшие волосы прилипли к шее. И только глаза горели ярким желтым светом во тьме.

– Джон Форд, – ошеломленно сказал я. – Ты живой.

– Наполовину, – ответил слабым голом Джон. – Это не важно. Ты должен мне помочь, Колин. Я очень хочу есть. Не питался вторые сутки.

– Я разговаривал сегодня со Спенсером…

– Да. Отец уже внес залог за меня, осталось только доставить тебя к Виктору.

– Меня? – переспросил я. – К Виктору Борману?

– Именно так. Солнце не выглянет, пока я не приведу тебя в «Удильщик». Так что не медли, собирайся прямо сейчас. Нам предстоит долгая поездка.

Я попятился назад.

– Никуда мы не поедем, я сегодня увидел достаточно.

– Нет, Колин. Самое интересное тебе еще предстоит увидеть.

Голова Джона внезапно начала сжиматься, зрачки расширились, нос исчез, а губы сползли вниз, будто расплавились на восковом лице. И единственное, что осталось от Джона, – это глаза, с новой силой вспыхнувшие во тьме, словно рождественские огни.