Причем в порядке этом даже чувствовалось что-то военное. Минимум мебели, только сдержанные цвета, никаких тебе сувениров или ненужных мелочей. Из того, что не несет пользы, Эдуард разрешил себе рамки с фотографиями – совсем немного, штуки три. На двух он был с матерью, на одной – только его мать в молодости. Мир, состоящий из двух людей, одного из которых не стало, и остался только Эдуард… а теперь нет и его.

Александра сделала мысленную пометку – побольше узнать о его матери и о ее смерти. В принципе, она тоже умерла раньше срока. Не связано ли это? Но в съемной квартире не было никаких следов ее присутствия, Александре только и оставалось, что продолжить осмотр.

Ян тоже сначала изучал квартиру, а потом отвлекся на сигнал мобильного.

– Что у тебя там? – спросила Александра, рассматривая книжные полки, заставленные учебниками.

– Кармическая удача.

– А конкретней?

– Отчет об обыске квартиры. Вовремя, да?

– Не то слово. Есть что подозрительное?

– Было, все забрали, мы уже не найдем, но знать будем, – ответил брат, читая что-то на экране. – Было много налички. Для студента, я бы сказал, очень много – около ста тысяч, и это при том, что квартиру он в этом месяце уже оплатил.

– А не было указаний, где он это все взял?

– Если бы – я б тоже там взять не отказался! Слушай дальше. В баре был алкоголь, но только очень дорогой, никакой тебе мечты алконавта. В мойке – два стакана, уже чистых, кто-то к нему приходил. Наркотики тоже нашли, но по мелочи, для личного пользования. Если судить только по тому, что обнаружили в квартире, Дежуров порой покуривал – и не более того.

– Забава богатенького мальчика, – констатировала Александра.

В квартире все указывало, что гостей Эдуард, может, и принимал, но жил один. Одна зубная щетка, один набор полотенец, посуды мало. Пресловутая женская рука тут точно не чувствовалась.

На балконе приютился одинокий велосипед со спущенными шинами, рядом стоял сноуборд. Возможно, это и был источник того многообразия синяков… а может и нет.

– Мобильный и паспорт нашли? – поинтересовалась Александра, продолжая изучать кухню.

– Паспорт был в квартире, не нашли мобильный и студенческий, прав тоже нет. Все это он, похоже, взял с собой, отправляясь куда-то.

– Отследить не удалось?

– Уже и не удастся. Да уж, все, что нужно, мы в итоге узнали из отчета, зря только подставились!

– Не сильно мы и подставились, никогда не знаешь, что в будущем пригодится. Мне, например, полезно было посмотреть на его квартиру.

– Это почему же?

– Многое говорит о нем. Он был серьезным, дисциплинированным, не избалованным, хоть и при деньгах. Это уменьшает шансы того, что он по глупости вколол себе слишком большую дозу наркотиков. Нет, думаю, с ним случилось нечто посерьезней.

– Знать бы еще, что, – вздохнул Ян, заглядывая на кухню. – Ну что, готова уходить?

– Почти.

– А что тебя здесь держит?

– Вот это.

Александра указала на магнитик, ярким пятном выделявшийся на белой дверце холодильника. Магнитик был не из тех, что привозят из дальних стран на память – или когда не нашлось подарка получше. Нет, на холодильнике висела обыкновенная светло-зеленая «кнопочка» из канцелярского набора.

О том, что магнит из набора, и гадать не пришлось – сам набор тоже был здесь, лежал на холодильнике. Похоже, Эдуард купил его недавно, достал один магнитик, остальные отложил в сторону. Декоративного эффекта от этого не было никакого, да и странно было бы ожидать попытки украсить холодильник от человека, который не украсил даже комнату! Нет, все, что делал Эдуард, было рационально, и объяснение Александра видела только одно.

– Ты что делаешь? – поразился Ян.

Но она пока не ответила – ей не хотелось гадать, нужно было знать наверняка. Она включила на мобильном фонарик и стала на колени, чтобы заглянуть под холодильник. Посветила в темноту – и не зря. Там, среди пыли, которая традиционно скапливается подо всеми холодильниками мира, белел маленький квадрат. Достать его было непросто, далековато залетел, но Александра справилась, не первый раз поблагодарив природу за тонкие кисти и длинные пальцы.

– Я даже не знаю, пугаешь ты меня в такие моменты или восхищаешь, – признал Ян, глядя, как сестра очищает от пыли фотографию. – Как ты поняла, что она там?

– Да просто все, на самом деле… Многие на холодильник бумажки прикрепляют магнитами: списки, заметки, но это все не в духе Дежурова с его минимализмом. Вот фото – другое дело. Судя по рамкам, ему нравилось на бумажные фото смотреть.

– Так что ж для этого рамку не купил?

– А для такого фиг найдешь, – Александра показала ему полароидный снимок. – Поэтому, кстати, и упал. Такая фотобумага тяжелее обычной, соскочила, когда он холодильник открывал. У Дежурова руки потолще, чем у меня, сам не достал, за веником не пошел – видно, куда-то спешил.

Он наверняка думал, что достанет фото, когда вернется… но так и не вернулся.

Теперь со снимка на них смотрел сам Дежуров, еще живой, улыбающийся, счастливый. Не представляющий, что ждет его совсем скоро. К нему, смеясь, прижималась красивая молодая девушка. Оба были в зимней одежде – и вряд ли фото было сделано в прошлом году.

Эта девушка была достаточно важна для Эдуарда, чтобы он захотел видеть ее лицо каждый день. Она вполне могла знать о нем куда больше, чем остальные.

– Что будем делать? – спросил Ян. – По-хорошему, нужно отдать фото Токаревой.

– Под каким это соусом? Если она узнает, что мы тут рылись, она нас не отблагодарит! У нее было право первого обыска и шанс найти все самой. Проморгала – не повезло! Ей есть чем заняться: пусть с дачами работает. А эту девушку мы с тобой отыщем сами.

Яну впервые приходилось вести расследование вот так – украдкой. И ему это катастрофически не нравилось.

Он ведь многое сделал, чтобы занять свое нынешнее положение. Сначала на него смотрели снисходительно, как на сына своего отца. «Пристроил папочка» и все такое – хотя это было нелепо, потому что начинал Ян, как все, и его место никак нельзя было назвать сытым. Тогда это его не беспокоило. Прошло слишком мало лет после предполагаемой смерти Александры, он всего себя посвятил работе, он знал, что о нем говорят, однако не придавал этому значения.

По той же причине он работал в два раза больше, чем остальные. У него не было семьи, к которой он бы спешил, не было дома, который он хотел бы построить. Это принесло плоды. С недавних пор ему доверяли только самые сложные и важные дела.

Однако это все вдруг обесценилось из-за одной истерички, которая вбила себе в голову, что он старается прикрыть племянника. Инна старательно не замечала, что в этом деле сама положила на презумпцию невиновности то, чего у нее анатомически не должно быть. В итоге расследование, которое и так по всем стандартам было сложным, еще и превратилось в раздражающее противостояние.

Яну приходилось действовать не так, как если бы он вел это дело официально. Сейчас, после наглого вторжения в квартиру, нужно было затаиться, поэтому они с Александрой отправились в родной город Эдуарда Дежурова, туда, где он жил с матерью.

Правда, у него там ничего не осталось. Вряд ли он изначально собирался возвращаться домой – отучившись на дипломата! Однако у него была хоть какая-то связь с малой родиной. А после смерти матери он поспешил все продать, словно надеялся забыть, откуда вышел, и всем рассказывать, что он – коренной москвич.

Продажей дома можно было бы объяснить деньги, которыми Дежуров распоряжался так свободно, вот только… Перефразируя известный советский мультик, пришлось признать: чтобы продать что-то дорогое, нужно сначала купить что-то дорогое, а у Дежуровых денег не было.

Теперь близнецы стояли перед домом, который до прошлого года принадлежал матери-одиночке Елене Дежуровой. Дом был не роскошный, но весьма неплохой: крепкий, кирпичный, просторный. Идеальный для одной семьи: не приходится тесниться, но и не нужно убирать слишком много. Дом частично покрывала бледно-желтая штукатурка, оставлявшая открытыми только кирпичи на крыльце, заросшем девичьим виноградом, зимой – сухим и безжизненным, а летом наверняка создающим здесь зеленую арку. Из-за этого коттедж казался почти игрушечным, как будто пряничным, и Яну он нравился куда больше, чем многие хоромы, которые следователю доводилось видеть.