Литмир - Электронная Библиотека

Иван Царицын

Близкое – далёкое

Часть первая

Глава первая

Валя Трухов приехал на Пятый километр встретиться с преподавателем Александром Бушуевым. Валя недавно перешёл на четвёртый курс. Он был нежным мальчиком. Тепличные условия взросления, отсутствие драм и тяжёлых страданий не придали его лицу какой-либо выразительности. Гладкие щёчки он пропитывал всевозможными кремами и лосьонами. Искрящимся, но глухим, закрытым от всего взглядом смотрел Валя на людей. Кипел рынок вокруг него жизнью громкой, наполненной множеством событий. Среди этого бедлама Валя с нетерпением ждал, когда ему приготовят хот-дог.

Валя, как ему и сказал Бушуев, оделся по-походному: кроссовки новенькие, знаменитой фирмы, заказанные по интернету, и футболка с принтом: «Montana. The country of the blue sky», а под надписью горы, но горы ненастоящие, а как треугольники в учебнике геометрии.

Аккуратненько положил хот-дог в портфель и отправился искать запорожец с жёлтой наклейкой «инвалид» на лобовом стекле. Ждал студента Александр Бушуев – крупный старик, почти эталонный шар. Хлипенький запорожец, где всё держалось на соплях, страдальчески кряхтел от тяжести грузного тела. Бушуев всегда выглядел бледно, но не аристократическая бледность как у Трухова отпечаталась на его лице, а бледность, которая делала ему вид глубоко больного человека.

У Бушуева были покалечены ноги, и сам Бушуев рассказывал, что ноги ему прострелили на разборке в девяностые. «Приезжаю и вижу – там оптика, там оптика, а у меня два автомата под плащом, я и давай по головам шмалить», – рассказывал, а сам глядел по-хитрому, и никто из студентов не верил тучному старику с жиденькими волосиками, будто бы приклеенными на голый череп. Говорили, что у Бушуева в лаборатории есть сейф, где он хранит стопки долларов. А ещё он написал словарь блатного жаргона и являлся владельцем нескольких десятков патентов на изобретённые им усовершенствования для электрических реле.

– Взял фотоаппарат? – спросил Бушуев.

– Да, – Трухов ответил нехотя. Будто и не ответил, а запнулся обо что-то. Неприязнь давила на него.

– Сделаешь фотоотчёт с сегодняшних раскопок, потом я тебе практику зачту.

Валя давно бросил фотографировать. На втором курсе разгорелось увлечение, он купил себе навороченный фотоаппарат, смотрел онлайн курсы, думал зарабатывать фотоссесиями, но ему не нравились те фотографии, которые получались, казались они ему ничтожными. Усердия не хватило, и увлечение иссякло, но прошло два года, и Валя понял, что нужно было поднажать, и получилось бы что-то толковое. Но и тогда он махнул рукой, а тут Бушуеву вдруг понадобился бесплатный фотограф на раскопки, а у Вали оказались пропуски и незакрытая практика.

Страсть к фотографированию не вернулась к нему. От универа Валю тошнило. Тошнило и от Бушуева с его практикой, лабораторными, транзисторами и реле. Валя разделял преподавателей на два вида: семидесятилетних-восьмидесятилетних стариков, которые толком не соображали, бесконечно занудствовали, и молодых аспирантов, которые сами предлагали сделать курсовые за деньги. И тех, и других Валя считал непрофессионалами. «Всем на всё плевать», – говорил Валя и говорил так, будто выносил смертный приговор российскому образованию. А потом заказывал себе курсовую у тех же молодых аспирантов.

– На прошлой неделе нашли останки. Лопатой один замахнулся, а там косточки в земле, он их царапнул. – Проговорил Бушуев.

– Хорошо.

– Громадную бедренную кость вырыли. Гадали, что это может быть, ведь нечеловеческая явно.

– Я думаю, нам не придётся трупы выкапывать, – Валя проговорил, упирая на каждое слово. Он как бы прощупывал – придётся ли, в самом деле, выкапывать трупы?

– Я маленьким был, мы с другом лазили в районе «камышей», там тогда ничего ещё не построили, и смотрим – под кустом немец лежит. А главное – всё при нём. Даже униформа и планшет сохранились. Кости мы трогать не стали, а тот планшет распотрошили, и ещё железный крест сняли. Потом крест выбросили, а сейчас такие кресты столько стоят.

– Вот, прям так, труп лежит?

– И ППШ находили. Парень из такого милицейскую машину обстрелял.

– Значит, и я могу ППШ найти и пойти полицейские машины обстреливать?

– Ты если по-чёрному собрался копать, то можно и уголовное дело схлопотать. У нас один на даче патроны хранил выкопанные. Еле выкрутился.

– Очень интересно, – все эти трупы, какие-то кости, раскопки, уголовные дела, всё это ужасно напрягало. «Ладно, я не буду заводиться», – подумал Валя так, словно делал одолжение Бушуеву. И ещё подумал: «А если найти череп и забрать себе, из него потом можно будет вино пить, как в фильмах?». Но вслух не сказал.

Поместился Валя на заднем сиденье, поперёк которого, упираясь одним концом в заднее стекло, а другим в ручку переключения передач, лежали костыли. Попытался закинуть ногу на ногу, но тесно оказалось. Бушуев лихачил на дороге. С трассы свернули, проехали железнодорожный переезд. Запорожец поехал по кочкам и ямам среди строгих сосен. Выехал на поляну, где громоздились навалы выкопанной болотно-коричневой земли, вокруг сновали три поисковика с лопатами и кирками. Бушуев полез из запорожца, от натуги лицо его раздулось, он выкарабкался, пыхтя через ноздри.

– Где этот чёртов инвалид? – подскочил мужик с огромным вывалившимся животом. С седых его волос обильно тёк пот и блестел в густой щетине. Оторвался мужик от раскопок, и летний тугой ветер сушил сальное тело и пропитанную потом одежду на теле.

Бушуев и мужик обнялись, похлопали друг друга по плечам. Обнимались тепло и хлопали по-дружески.

–Андрюша Вознесенский, – представил Бушуев своего друга. – Руководит всеми поисковиками в Севастополе. А это наш фотограф на сегодня.

– Здравствуй, – Вознесенский протянул для приветствия руку. – Это хорошо, фотограф нам нужен.

Руководитель поисковиков Вале понравился. Голос у руководителя убаюкивающий, ласковый. И Бушуев на него глядел с нежностью, и неожиданно было видеть нежность в глазах Бушуева. На мгновение Валя и забыл о своём негодовании. Вознесенский помог встать Бушуеву на костыли. Один из поисковиков вбежал на кучу выкопанного грунта и как человек, считающий себя вправе быть здесь хозяином, рассматривал прибывшего фотографа.

– Витя Кочубей, наш товарищ, – указал на поисковика Вознесенский.

В армейских штанах и тяжёлых берцах, голый по пояс, со слипшимся от пота пучком чёрных волос на груди – в облике Витьки Кочубея было что-то бунтарско-махновское. Рядом взобрался другой поисковик. Этот – кожа да кости. Убогий и тщедушный, он походил на переростка.

– Юра, другой наш товарищ.

– Чей молодец? – спросил Юра.

Валя уловил неприветливые нотки в его тоне и почувствовал внутреннюю отчуждённость от этих людей. В мужицких лицах поисковиков, прокопчённых дымом костров, чудились варварские черты.

– Чьи, чьи, все свои, – отозвался Бушуев и подмигнул Вале. – Мы зовём его между собой Юра Бухенвальд.

Валя оглядел костлявую фигуру поисковика Юры и поморщился. Слово «Бухенвальд» тронуло в сердце Трухова что-то неприятное, брезгливое и, главное, запретное. Ну не скажет так цивилизованный человек, не скажет.

– Это 851-я зенитная батарея, – проговорил Вознесенский. – Здесь 17 июля 1942 года произошёл последний бой Второй обороны Севастополя. Вот два оружейных дворика, в один угодила авиабомба. Отсюда, отсюда и вот так идут траншеи. Место не изучено, может попасться всё что угодно.

– Если найдём немецкую каску, тут же экспроприируем ко мне в музей, – разрезал речь Вознесенского звонкий голос Кочубея.

– Про каску ничего уверенно говорить не буду, а вот то, что где-то здесь лежат защитники Севастополя, это скажу. Бои здесь были страшные, немцы потом всю батарею обработали хлорной известью, от того ничего на этом пяточке не растёт.

1
{"b":"710266","o":1}