Болеслав очень удивился познаниям Олеси. Теперь с другой стороны ее узнавал. Олеся оказалась не только красивой, но и умом житейским обладающей.

– А было вот как: – продолжила рыженькая. – Поехал один княжий вой по дороге. С умыслом. Одиночка – вроде приманки, добычи легкой. Сам знаешь: бронь и оружие добрые всегда ценятся. А остальные гридни в засаде схоронились. Ну и вот. Выскочили лиходеи на дружинного, но не тут-то было. Кольчужные соратники быстро подтянулись. Драка завязалась, лесные людишки дерутся плохо, но хорошо тропы тайные знают. Всю жизнь промышляют по лесу. Пеший пройдет везде. Не то, что конь. И по болоту топкому, и по бурелому безлошадный пролезет. Потому и побежали врассыпную грабастики, ну а вои их гнать начали. Аки кабанов свирепых. Оставили покамест на поляне мертвых. И своих, и чужих… Мы их и нашли, а вот что дальше случилось, это не ведаю я… Волк какой-то странный!

Болеслав задумался, но потом высказал:

– Лешак-то был, Олеська. Леший в волка белого обернулся и стращать начал. Не дал краду сложить! Свои, свои счеты у меня с ним! Брата моего в темный лес завел и отринул от людского всего. Чую я, не мертвый Первуша, брат мой родный. В лесу живет со страшилами… Кто знает, может это он помог от татя избавиться?

Выпалил все это и замолк на время. Но Олеся чуть погодя продолжила:

– Ага. Гвоздик, вишь, у него… Знаю я, каковы раны таким «гвоздиком» делают. Батька правил подобное на заказ. «Нож милости» называется. В норманнские доспехи меж пластин, как шило, входит. До сердца достает.

– Правда, что ли? Я подумал, действительно, гвоздь…

– Болька! Кабы не сила нечистая, лежали бы мы с тобой на той самой поляне. А тать бы телегу угнал, полную кузнецкой работы. Кто знает, сколько в лесу воров, и как они сноровисты? Смекаешь?

– Умна ты, Олеся! – удивился Болеслав. – Да, тем, что Горазд наковал, мазуриков двадцать вооружить можно! От большой беды спасла нечисть незримая… Не надо было нам этого бродягу отпускать!

– Ну, я думала, до города довезем да сдадим страже. Не получилось.

– Так надо было догнать!

– Ладно… Беззубый враг не так страшен.

Впереди высились аккуратные остроконечные башенки городской крепости. Всего их видно три, соединенных справной стеной каменной. Рядышком стояли похожие башни, но уже деревянные. На весь город крепкого материала не хватило. Чуть поодаль притулились обычные деревенские избы, знакомые с детства. Точно в такой же избушке и родился, и вырос Болеслав, да и почти любой русич.

Крепость построена с умом. Со многими уровнями обороны. В случае опасности все окрестные жители уходили в каменную твердыню, которая хорошо защищалась. Да, и расположена крепость удачно. Омываемая с севера и востока речными водами, Ладога имела лишь один рукотворный ров, не слишком широкий, но достаточный для длительной обороны.

Деревянный мост выходил к главным воротам кремля, но в саму крепость Олеся не повела кобылу. Достаточно остановиться рядом с огромным рынком, который к вечеру уже затихал. Люди готовились разойтись по своим домам и повозкам, чтобы продолжить торговлю наутро.

Кузнец Горазд так раньше и ездил на эту, ладожскую ярмарку: с утра торопился, чтобы к вечеру добраться. А на следующий день, после полудня сворачивал торговую лавочку. Дальше – по мере движения товара. Если весь товар быстро расходился, то уже на второй день двигался в обратный путь. Подобным образом хотела поступить и его дочь, Олеся.

Запалив вечерний костер, путники быстро поужинали и улеглись спать. Болеслав очень удивился, но лагерь торговцев охранялся дружинным караулом. Каждый купец или мастеровой платил за охрану небольшой взнос и мог отдыхать спокойно, не опасаясь воров, разбойников и иных шалопутов. Олесю же тут давно знали. Чай, не первый раз на ярмарку ездила. Она быстро договорилась с княжими воями, предложив вместо денег небольшой, но хорошо сделанный нож.

Спали прямо в телеге, укутавшись старой дерюгой. Как ни хотелось Болеславу приласкать свою милую, но понимал, что негоже это делать на глазах у всего честного народа. Если не увидят, то услышат, ибо Олеся страстна в забавах любовных.

Наутро солнышко осветило телеги, торговые палатки и большую проезжую дорогу. Новый день начинался, даря радость и хорошую погоду. Бодрые молодецкие крики разорвали сонную дрему, одолевающую Болеслава. Это первые торговцы зазывали покупателей, нахваливали свой товар. Чего только не предлагали! Ковры персидские, добрых коней да всякую другую скотину, обувку справную, одежу для любого чина и сословия, цветастые ткани, яства заморские, домашнюю утварь, посуду и совсем уж диковинные вещи, чего сельский парень никогда не видывал. Рядом со знакомыми кушаньями, вроде селедки и соленых грибов, соседствовали необычные южные фрукты, непонятно как не испортившиеся при длительном путешествии. Известно было, что на юг, там, где бьется о желтый песок Русское море, дней пятнадцать идти. Хоть, и по рекам да по наезженным трактам, но путь не близок. А разбойников да других каверз, чем южнее, – тем больше, ибо леса там кончаются, сменяясь голыми выжженными степями. Бродяг, конечно, и в северных чащобах хватало, но чаще – пеших. Конные степняки опаснее: налетят, будто ветер, награбят и также быстро по маковым полям развеются. Пойди, поищи ветра в поле!

Народу толкалось много, все разного чина и сословия. Купцы в меховых шубах, несмотря на теплую пору; холопы – босые и в рванье; мастеровые, одетые скромно, но добротно. А посреди площади развлекали люд скоморохи. Один бил в большой бубен, другие прыгали с малыми бубенчиками рядом, совершая разные удалые выкрутасы. То на руках пройдутся, то колесом согнутся. Немного в стороне толстый купец потчевал народ хмельным медком. Шум и гам стоял такой, будто все тут пришли на праздник, а не на обычную ярмарку.

– Поберегись! Посторонись! – раздался властный голос, и на брусчатку выехали двое конных гридней. Болеслав заметил, что за ними идет скорбный тележный караван. На телегах сидели плачущие бабы с детьми, а мужики понуро шли рядом, со связанными руками. Это вели к князю бывших разбойников и душегубцев.

– А баб и детей за что? – удивился Болеслав.

– А куда муж, туда и жена! – раздался осторожный голос. – Будет пир из человечинки…

– Что? – изумился ученик кузнеца.

– Зло обитает в подвалах ладожских… – продолжил давешний скоморох, но как только Болеслав попросил рассказать подробнее, тот сразу прикинулся убогим, пустил соплю из носа зеленую, замычал да отошел в сторону.

– Да не слушай ты его! Не видишь – убогий! – рассудила Олеся. – Мало ли за что людей в крепость ведут. В одном правда, коли муж – вор, то и жену его к рукам забирают. А у князя нашего, Жирослава, работа для любого найдется. Не сам же он себе порты стирает… – хихикнула рыжая и прыснула в кулачок.

Олеся долго не мудрствовала. Она просто расположила узкую телегу с краю, вдоль проезжей дороги. Получилось неплохое торговое место. Коня к тому времени уже отправили в местную конюшню для отдыха. Это также входило в правила рынка, ведь любое животное требует надлежащего ухода, да и посторонних запахов будет меньше, что скажется на общем количестве покупателей.

Болеслав по просьбе Олеси достал малый кузнецкий набор (откуда и были уже знакомые клещи) и приколотил на борт телеги подкову. Теперь все прохожие понимали, что здесь можно купить оружие и доспехи, возможно простую услугу кузнецкую получить: подковать лошадь или скрепить порванные звенья кольчуги. Сложная ковка, конечно, невозможна без печи и кузни, но, это и не требовалось. Ведь в большом городе был свой кузнец, и не один. Работу сделать любую мог, а вот цены на свой товар у него дороже, чем у сельского мастера, Горазда.

Торговля шла бойко. Сперва продали несколько мечей, ибо добрая сталь редко залеживается. Каленые наконечники быстро скупили дружинники, а готовых стрел в возке и не водилось, – Горазд не хотел набивать телегу деревянными прутиками, которые можно настругать в любом лесу. На стрелу приладить наконечник легко, такую услугу Болеслав мог оказать по желанию, и многие вои уходили уже с полными колчанами.