Стас резко выдохнул и бросил полотенце на стиральную машину.
— Вставай, фетишист хренов, — сказал он и подхватил Борю за локоть. — Воздухом свежим на балконе подышим.
На следующий день их ждала контрольная по физике, и Боря был готов убивать людей, лишь бы его не трогали. Он со страдальческим видом осушал бутылку воды по ехидные смешки бодрого, как чёрта, Руси, и о вчерашних событиях, конечно же, ничего не помнил.
Стас и сам порой удивлялся, как Руся умудрялся быть настолько жизнерадостным идиотом в таком городе, как Держинск. В Держинске не было ничего весёлого, и Стас долго ломал голову, как Руслану удаётся это, однако Руся поделился своим секретом со всей гордостью:
— Я каждое утро выпиваю стопарь водки, — специально громко сказал он тогда, чтобы Боря ещё немного пострадал. — Весь день тогда пролетает… ВО!
Ричи оттопырил большой палец, улыбаясь во все зубы, и Стас так и не смог понять, шутка то была или чистейшая правда.
Последний, четвёртый раз, произойдёт в день восемнадцатилетия Стаса, но сам Стас пока это только планирует. Сейчас дверь в его комнату приоткрылась, и в щели показались радостные лица родителей.
— Стас, с днём рождения!!! — счастливым шёпотом заговорила его мама, наверняка полагая, что спросонья Стас наверняка выпадет в осадок от слишком громких звуков, хотя она и не подозревала даже, что последние пятнадцать, а то и больше, минут Стас не спал вообще.
— Моему сыну восемнадцать, — громко провозгласил его отец, совершенно не беспокоясь о нежных ушах своего ребёнка. Он протянул Стасу сто рублей одной купюрой с чересчур довольным видом. — А ну-ка сгоняй бате за пивом, быстренько.
— Мне только с завтрашнего дня продадут, пап, — с ухмылкой протянул Стас, садясь в кровати.
— Сегодня тётя Люба работает, я знаю, что она тебе последние четыре года всё продаёт, не юли мне тут.
Интересный факт: его мама страдала такой же избирательной глухотой, что и Бажена.
Стас всё-таки принёс отцу пиво, да и себе прикупил всякого. Они с Неудачниками сняли квартиру на окраине города, в новостройке-малосемейке. И пусть эта квартира и впрямь выглядела, как жертва атомной войны, но зато хозяин ни за что не поймёт, разгромили ли они квартиру во время Вселенской Попойки, как окрестил этот день Руся, или же так оно и с самого начала было.
А попойка и впрямь намечалась Вселенская. Восемнадцать, всё-таки, раз в жизни исполняется.
Стас решил не одеваться, как на свадьбу, хотя мама его очень хотела, чтобы он надел вышиванку. Стас стоял насмерть и всё-таки урвал себе право надеть старый отцовский джемпер, который не было жалко испачкать или порвать в процессе празднования. Весь день он просидел дома, выпил шампанского с родителями, поговорил с парой десятков родственников, которые только-только вспомнили о его существовании, а уже к вечеру был готов выходить к друзьям.
— А вырос-то как, — умилялась всё мама, стоя уже на пороге, когда Стас, водрузившись двумя огромными пакетами с алкоголем, был уже готов выдвигаться к Неудачникам. — Вот ты будто только вчера тут паззлы разбрасывал, а уже… ой.
— Мам, ну хватит, — с улыбкой протянул Стас. — Я будто на войну ухожу.
Она махнула рукой, глаза её были на мокром месте, но она всё же расцеловала Стаса в обе щеки и закрыла за ним дверь, напоследок наказав ему застегнуть куртку. Стас куртку, конечно же, не застегнул. С Неудачниками он договорился встретиться на главной площади Держинска, рядом как раз пиццерия стояла, не шаталась. Они заберут свой заказ и спокойно двинутся в съёмную квартиру. Держинск — городок маленький, до окраины от площади можно дойти минут за пятнадцать-двадцать.
К счастью или сожалению, с какой стороны посмотреть, все уже были в сборе и ждали только его. Бажена, нарядившись чересчур празднично, что было видно даже сквозь длинный пуховик, с улыбкой подбежала к нему, сжимая в руке коробку в яркой обёртке.
— С днём рождения! — воскликнула она и налетела на Стаса с объятиями. — А подарок ты посмотришь уже на месте.
Богдан с Маратом забрали у него пакеты с алкоголем, а Руся всё это время стоял чуть поодаль с траурным чёрным шариком в руке.
— Капец ты Дед, — грустно выдохнул он, цитируя фразу на шарике, и Стасу оставалось только задавать вопросом, где Руслан нашёл такой в Держинске. — Свитера уже всратые носить начал, вы только взгляните…
Стас подхватил общий смех.
— Зато я не буду ныть весь вечер, что заблевал свою любимую футболку, да, Русь? — парировал Стас, разглядывая преувеличенно внимательно футболку Руси с растаманской расцветкой, которая ярким пятном выделялась из-под распахнутой парки, но Руслан только расслабленно качнул головой.
— Я столько янтарной кислоты в себя всыпал, ты бы знал.
Получасом позже Стас умиротворённо разглядывал квартиру на первом этаже облепленной вентфасадом двухэтажки, в которой грязно-коричневые обои на одной стене будто отдирали с садистским удовольствием, линолеум соседствовал с ламинатом, под одной из ножек обеденного стола лежала сиротливая бумажка, а пузатый телевизор смотрел в окно, выходящее в двор, где отлично просматривалась скамейка с четырьмя друзьями-алкашами на ней.
Идеально.
Четыре коробки с пиццей заняли место во главе стола, а вокруг пристроились нестройные бутылки самого разного алкоголя, о котором любой житель Держинска мог только мечтать. Марат своим коронным движением, а именно ювелирным ударом горлышка бутылки о край стола, открыл семь бутылок пива в стекле, и даже пенка не поднялась. Талантливый парень, конечно, ничего не скажешь.
— За Деда, — провозгласил Руся и хотел было уже выпить пива, но Женя его ударила по руке.
— Не так надо, — поворчала она, но Стас всё равно прыснул. — Стас. Станислав. Станислав Урисов. Тебе уже восемнадцать лет. Боже, как это всё волнительно… В общем, теперь перед тобой открыты все дороги, и то, что ты сейчас видишь — рассвет нового будущего.
— Хреновое какое-то будущее, — вставил Марат, увлечённо разглядывая квартиру.
Стас фыркнул.
— Короче говоря, — подхватил Богдан. — Желаем тебе свалить из Держинска как можно скорее, добиться своей мечты и стать знаменитым, чтобы мы могли продавать фотки с тобой пьяным задорого.
— Ведь, летая, не забывай, с кем ты ползал, — пафосно протянул Боря, хохотнув, и Стас, взглянув на него, вновь фыркнул.
— Ведь для нас ты всегда будешь Дедом, — закончил Эдик, и семь бутылок со звоном стукнулись друг о друга.
Интересный факт: Жигулёвское в стеклянной бутылке сильно отличается от Жигулёвского в пластике. Странно, что Стасу удалось это заметить только на восемнадцатом году своей жизни.
Стас отставил полупустую бутылку на стол и подошёл к раковине. Он быстро набрал в фарфоровую кружечку из чайного сервиза, которую оставил в квартире её хозяин, воды из-под крана и поставил её на подоконник.
— Пепельница, — сказал он, словно экскурсовод на рынке ширпотреба. Затем он вытащил из-под стола пустой пакет из-под алкоголя и бросил его на пол у раковины. — Мусорка.
Руся сдержанно поаплодировал.
Дальше всё слилось в какую-то кучу. Алкоголь лился рекой, на весь дом разносились песни Руки Вверх! , и главной песней этого вечера была, конечно же, «18 мне уже». Если Стас не сбился со счёту, она прозвучала не меньше десяти раз. Двенадцать, может. Вся квартира провоняла сигаретным дымом, потому что четверо человек при всём желании не могли уместиться у единственного окошка (второе почему-то не открывалось), а Руся в какой-то момент настолько напился, что чуть не вылез из окна в надежде поиграть с алкашами в шарады. Благо, Эдик вовремя его схватил за шкирку.
Ближе к полуночи большинство Неудачников разошлись по домам. Всё-таки, завтра понедельник, а учёбу никто не отменял, к сожалению. Боре, вон, везёт — он летом родился, а январскому Стасу остаётся только мириться с подобными тягостями жизни.
Боря, кстати, никуда не пошёл. Объяснил, что лучше уж он останется здесь на ночь, чем пьяным придёт домой. Стас примерно такого расклада и ожидал, поэтому попросил родителей, в случае чего, передать маме Бори, что он живой и ни в какой канаве не валяется.
