— Ну Эди-ик, — ныл Руся. — Это было давно, и вообще неправда.

— Ты мне тогда чуть в лицо не попал!

— А вот и нет! — воскликнул Руся, и Женя шикнула на него, потому что на втором этаже жила вредная бабка, которая постоянно их из подъезда прогоняла, сирых и убогих. — Я целился в Гену, я, вообще-то, уважаемый хоббит, и вполне недурно кидаю петарды.

— Да какой из тебя хоббит, дылда уродливая, — пробурчал Эдик, и Бажена, закатив глаза, позвала всех на перекур, уже третий за последние десять минут, и, конечно, все пошли за ней, кроме Стаса с Борей, хотя, вот это странность, Боря курить начал первым из их компании, а Эдик с Богданом так вообще за компанию с ними ходят. Правда, Эдик больше ворчит, что пассивное курение привело к раку лёгких его прадедушку Ваню, но всё равно стоит с ними, потому что боится пропустить что-то интересное.

Вот только Боря слегка головой покачал, лениво допил остатки пива из их со Стасом бутылки и поставил её на батарею.

— Да ну, холодно там, — так же лениво протянул он на вопрос Жени, присоединятся ли они со Стасом. — Я лучше тут посижу.

— То же самое, — поддакнул Стас и спрятал красные руки в карманах зимней куртки. Апрель в Держинске мало чем отличался от февраля, на самом деле, разве что снега нет.

Женя только головой покачала и сбежала по ступенькам к двери подъезда. Иногда доносился их хохот, но Стасу было слишком лень прислушиваться. Он отпрянул от Бори, к своему же сожалению, и прижался виском к холодной стене подъезда. Перед самым носом расплывалась старая надпись «ПАНКИ ХОЙ», которую кто-то пытался зачеркнуть ключами.

— Блин, Стас, было тепло, вообще-то, — заворчал Боря сбоку, и Стас с затаенной радостью обратно прильнул к тёплому боку Бори, да ещё и голову на плечо ему уложил. — Стареем мы, походу. С полторашки на двоих унесло.

— Охота крепкая, — произнёс Стэн так, будто это всё объясняло. Впрочем, так оно и было, потому что Боря утвердительно промычал что-то.

Они немного помолчали.

— Нам тут дядя привёз вино домашнее, — заговорил вновь Боря пьяно. — Выглядит так, будто понос в воде размешали.

Стас фыркнул.

— Я одну бутылку припрятал, — продолжил Боря. — Откроем на твоё восемнадцатилетие.

— А мы доживём?

— Ясен красен.

Стас глубоко вздохнул и поморщился от попавшего в нос меха с капюшона Бори. Захотелось чихнуть, но он сдержался.

— Думал уже, что после ОГЭ делать? — спросил вдруг Боря после очередного отголоска хохота остальных Неудачников на улице. Боря порылся в кармане куртки, вытащил оттуда пачку Винстона с кнопкой и грустно взглянул на две последние сигареты. Ещё и в ночную смену в тот день Полторашка работала, а она карга мелкая та ещё, даже фото паспорта отказывается принимать за чистую монету, говорит, что это всё фотошоп. Конечно, оно всё фотошоп, но неужели так сложно одну несчастную пачку сигарет шкетам малолетним продать, что ли?

— С каких пор тебе это так интересно стало? — спросил Стас, очень сильно при этом надеясь, что его голос не дрожит.

— ОГЭ, — со значением произнёс Боря. Стас шёпотом повторил за ним.

— Да в одиннадцатый пойду, я в шарагу ни ногой. Век бы рожу Гены не видел. Лучше уж терпеть шутки Руси про беларусов и картошку, знаешь.

Видеть Гену и его шарашкину контору, всё же, приходилось чаще, чем бы на то хотелось. Во-первых, они тогда всё ещё учились в одиннадцатом классе, а во-вторых, они разъезжали по Держинску в старых Жигулях, которые на весь город скрипели получше самого убогого ведра с гайками. Узнать об их приближении вне школьных стен можно было либо по этому скрипу, либо по нечеловеческим завываниям Казённого Унитаза, АК-47 или Бездны Анального Угнетения. Музыкальные вкусы у Гены и его друзей специфичны, нечего сказать, конечно. А Руся шутил про картошку потому, что у Стаса отец беларус.

— И я в одиннадцатый пойду, — подытожил со вздохом Боря, и дверь подъезда со звоном открылась. — Значит, план с вином в силе. Вино с говном.

— Говно? — вырвал слово из контекста Руся, усевшийся на грязную ступень ниже них, и Стас разом пожалел, что поленился достать из кармана телефон, потому что скривившуюся рожу Эдика в этот момент надо было видеть. — В этом я спец!

— Дерьмовый из тебя спец, получается, — выдохнул Эдик, и Стас был на сто процентов уверен, что тот принюхивался, не воняет ли от него сигаретами. Матушка его таких дел не терпит, знаете ли.

Стас рассмеялся.

ОГЭ все сдали на удивление хорошо, разве что Руся хорохорился своей четвёркой, точнее нижним порогом четвёрки, по математике, словно это было величайшее его достижение за всю жизнь. Марат от него не отставал и так же бахвалился своим баллом по обществознанию.

— Дебил ты, — говорил Богдан Марату совсем беззлобно, больше для красного словца. — Зачем ты попёрся такой сложный предмет сдавать?

— Прост, — пожал ему в ответ плечами Марат и обворожительно улыбнулся.

— А ты радуйся, что тебе один балл случайно накинули в эссе, — поддержала Богдана Женя. — А то ходил бы сейчас с красной жопой. Со следом от ремня отцовского, знаешь.

— Так, блин, — протянул Марат и затянулся сигареткой, первую половину которой выкурила Бажена. Они всемером все стояли за углом школы, не боясь, что их поймает руководство. На дворе конец июня, тепло, птички поют. — Я тут, как главный обществовед, утверждаю, что, согласно статистике, любая социальная группа становится крепче после пары бутылочек пива. По особым случаям можно употреблять и портлейн «Три топора».

Руся зафыркал.

— И где ты эту статистику вычитал, обществовед хренов? На сайте «В любой непонятной ситуации пей пиво»?

Марат многозначительно кивнул.

За портлейном отправили, конечно же, Стаса. В тот день они с Борей наедине не оставались, а жаль.

Третий раз произошёл годом позже, в мае, и Стас точно не помнил, что это за день был такой, но Неудачники тогда собрались на квартире у какой-то девчонки из одиннадцатого класса. Чёрт его знает, кто их пригласил, но на кухню, где сидела пьянющая в сопли шайка Гены, они предпочитали не соваться. Боря тогда на понижение градуса пошёл, и Стасу пришлось обливать его холодным душем. Благо, санузел в этой квартире был совместным, и от ванны до туалета достаточно было просто повернуться.

Стас не помнил, чтобы Боре было настолько хреново, и он бы этот раз не считал, если бы Боря не сказал одну интересную вещь в тот момент.

— Сас, — протянул неразборчиво Боря, и Стас вновь восхвалил всех богов, что этого не слышал Руся. Ему было достаточно и того, что его раз в год называют Дедом.

— Что? — спросил Стас, выключив душ. Он поднёс к лицу Бори полотенце и вытер с него воду.

— Где Стас, — пробулькал Боря, и Стас прыснул.

— Тут я, что такое?

— Никакого гейства, но… — Боря запнулся и чуть вздрогнул. Стасу показалось, что Борю сейчас снова вырвет, но опасность быстро миновала. Он слепо схватил слабыми руками полотенце и положил его на голову, очевидно, надеясь, что оно само впитает всю воду с волос. Стас положил руки на полотенце и принялся растирать им мокрые пряди. Боря глубоко выдохнул и расслабленно опустил голову. — У тебя классные руки.

Стас промолчал, не совсем понимая, как ему на это реагировать. Он ненадолго замер, но быстро взял себя в руки и продолжил сушить волосы Бори. В дверь постучались, но местная щеколда могла выдержать атомный взрыв. Даже если бы этот атомный взрыв произошёл в соседней комнате. Если учитывать, насколько пьяные сидели на кухне Гена и его дружки, Стас всё ждал того момента, когда кто-нибудь из них дыхнёт на спичку, и загорится пламя. Даже в таком случае дверь к чертям сгорит, но щеколда останется на месте.

Стас тряхнул головой, понимая, что он и сам не так уж и далеко от Бори по состоянию алкогольного опьянения ушёл.

— Вот у Руси руки… фу, — продолжил неразборчиво бормотать Боря, и Стас на мгновение подумал, стоит ли его пару раз ударить по щекам, чтобы Боря не заснул прямо здесь. — А у тебя… не фу.