– Ты чего орешь? – вопросил обречённо.

– Да нет, ничего страшного.

Мишаня разогнулся, машинально стряхнул пыль с живота, хотя толку от этого действия оказалось чуть – тут же села обратно, точно магнитом её притянуло.

– Это я так, от неожиданности. Какая-то тварь прямо из-под ног выпрыгнула.

– Какая ещё, нафиг, тварь? – насторожился Денисыч. Тварей только и не хватало.

– Да вон она… сидит.

Действительно, в нескольких метрах от них, изогнув спину, расселась ящерица. Самая обычная, с тёмно-коричневой спинкой и совершенно отрешёнными, немигающими глазками. Вероятно, невдомёк серобрюхой, что за существа попытались ей на хвост наступить.

– Что-то, Мешок, всё больше мне это не по душе, – задумчиво проговорил Денисыч. – Это ведь живое существо, не какое-то сухое растение. Гадом буду, видал я уже в пустыне такую же тварь, только та дохлая была. Но после того, как рядом с ней граната шарахнула, это и неудивительно, как считаешь?

Позади них что-то утробно взревело, взметнулся ввысь столб пыли и песка. С животным урчанием сигарообразное тело ракеты вгрызлось в песок, не спеша в него погрузилось. И минуты не прошло, как на поверхности остался лишь небольшой, рыжий холмик. Наступила тишина.

– Ну вот и всё, Мешок! Пройдёт совсем немного времени, и рванёт здесь всё очень громко и красиво! Пошла родимая.

– Значит, мы свою миссию выполнили? – спросил Миша и глазками моргнул удовлетворённо. – Теперь всё будет хорошо?

– Не для нас, это точно. Но, в принципе, да.

– Но ведь мы должны были сначала определить… Хотя, неважно. Главное – свою планету мы спасли.

Денисыч посмотрел на умиротворённое лицо спасителя человечества и тяжело вздохнул. Жаль портить человеку такое возвышенное состояние духа, ну, да что делать? Придётся. Откашлялся, взглянул на Мишу с жалостью.

– Я тебе, Мишаня, хочу одну вещь сказать, только ты сразу не умирай. Это будет неправильно. Мы от взрыва твоей бомбы умереть должны, а не от кровоизлияния в мозг.

Замялся на секунду, привычно уже вздохнул.

– Я, видишь ли, таймер слегка переставил. Ракеточка помедленнее двигаться будет, и планету взорвёт часиков на несколько попозже, чем запланировано. На двенадцать, если точно.

Мишаню в сторону повело, глаза осоловели слегка и воздух покинул лёгкие с отчётливым, громким сипением. Пришлось за руку бедолагу хватать, поддерживать.

– Эй, эй! Дыши глубже, дружочек. Подумаешь, мелочь какая.

– Вы… Ты…

Мишаня с трудом опомнился настолько, что смог разумно выразить свои сумбурные мысли.

– Что ты сделал, алкоголик? – взвизгнул истерично. – Ты переставил таймер? Да ты хоть представляешь, старый дегенерат, что ты натворил?!

– Мишуля, ты же интеллигент! – воскликнул Денисыч укоризненно. – Хоть в этом и не виноват. Выбирай слова! Конечно, представляю. Я всегда сначала думаю, а потом делаю, в отличие от вас, очкариков.

– Но ведь ты же помнишь инструктаж! – Миша в отчаянии ухватился за голову, едва не взвыл. – Если взрыв не произойдёт по плану – начнётся перемещение сюда людей с Земли! Ты хоть представляешь, сколько человек успеет переместиться за двенадцать часов?

– Надеюсь, много, – серьёзно глянул на учёного Денисыч. – Для того всё и затевалось. В кои-то веки, окажу действительно ценную услугу человечеству. Сюда хлынет вся пена, вся грязь, всё дерьмо нашего общества. Сливки, короче говоря. Вот сюда они и сольются. И когда вся дрянь здесь соберётся, планета разлетится на мелкие кусочки! А я при этом буду присутствовать. Вот оно, наслаждение! Правда, я весёлый?

– Ты сумасшедший! – опустил руки Мишаня.

– Естественно. Нормальный человек сюда бы и не прилетел. Ты не в счёт, у тебя от учёбы мозги давно свихнулись.

Глазки зажмурил, длинные, костлявые руки на впалом животе сложил, губы в блаженной улыбке расквасил.

– Какое удовольствие получу напоследок! Ведь они меня сюда послали умирать, а сами, сюда же, прилетят спасаться. Ах, как им будет неприятно узнать, что на этот раз умирать за них никто не собирается. Придётся самим!

Миша грузно осел на песок и закрыл лицо ладонями. Плечи опустились, показалось – сейчас разрыдается. Но обошлось.

– Но ведь ты солдат! – выдавил едва слышно. – Ты просто не мог так поступить. Ты же всегда выполнял приказы. Именно поэтому тебя сюда и послали.

– Так я и выполнил приказ, – спокойно отозвался Денисыч. – Планета-двойник взорвётся, Земля будет спасена. А жизни людей, что сюда прилетят… Всего лишь маленький подарочек мне за годы безупречной службы. И мой личный подарок человечеству. Правда, я щедрый?

– Нет, ты моральный урод!

– Ну, а я и не спорю. Всегда совмещаю приятное с полезным.

Денисыч присел рядом со скорчившимся учёным и сунул ему стакан с вином. На этот раз Миша и не подумал отказаться. Выпил единым духом, но, с непривычки, сморщился конечно.

– Дрянь какая! – выдохнул с отвращением. – И всё-таки – зачем? Легче тебе от этого станет?

– У нас времени много, объясню, пожалуй.

Денисыч в небо глянул, зажмурился – что кот на завалинке.

– Когда-то, в давние времена, чтобы убить человека, нужно было посмотреть ему в лицо. Ну вот не было тогда ни бомб, ни ракет, ни длинноствольной артиллерии. И к врагу нужно было подходить вплотную. А ещё, была у людей забавная традиция: правитель сам вёл в бой своё войско. Согласись, справедливо: кто принял решение воевать – первым голову и подставляет.

Денисыч поднял перед собой руку, указательным пальцем многозначительно покачал.

– Свою, заметь, голову. А потом традиция умерла. И на войну стало принято посылать.

Неожиданно лицо его перестало быть благостным. Жёстче пролегли глубокие складки, взгляд затвердел и губы в острую нитку истончились.

– Так вот, дружище. Всю мою жизнь я выполнял приказы, ты прав. Кто-то решал начать войну и посылал воевать меня. А потом оценивал, хорошо ли я это делал, не наградить ли чем-нибудь. А можно и не награждать, тоже не сдохну. Так вот, единственный раз в жизни я хочу, чтобы меня не посылали умирать. Пусть хоть раз они меня на смерть поведут!

– Но ведь в том, что случилось с Землёй они не виноваты! – воскликнул возмущённо Мишаня.

– Послать меня сюда это им не помешало.

– Но ведь они обещали отправить сюда твою дочь!

– Да, первой же партией, – покладисто согласился Денисыч. – Но ты плохо знаешь этих людей. Никогда не дойдёт очередь до первой партии! Потому, что найдётся миллион важных государственных и глобальных причин отправлять внеочередные партии. Всегда найдётся миллион людей, которые намного важнее для них, чем моя дочь. И не думай, что меня обманули. Нет, до неё просто не успеет дойти очередь.

Миша покосился на стаканчик в руках напарника, словно хотел добавки попросить. Но не решился, только тяжёлой головой из стороны в сторону помотал.

– Тогда почему ты здесь? Если ты уверен, что они не будут спасать твою дочь, почему согласился лететь сюда?

– Что бы спасти её самому. Я взорвал бы эту планету, даже если бы здесь рай оказался. Просто потому, что в этот рай не попадут те, кто его действительно заслуживает.

– Теперь ты решаешь, кому стоит жить? – хмыкнул Миша.

– Я давно решил, кому жить не стоит.

Замолчали тягуче, надолго. В преддверии смерти планеты поболтать оказалось совершенно не о чем. Денисыч хмуро глядел на небо и неспокойное томление разливалось в груди. Как бы не помереть раньше времени, самая-то радость впереди! Вот обидно будет не увидеть. А тут ещё умник этот окосел с одного стакана, бормочет что-то, глядит в песок и чертит пальцем. Ладно бы хоть формулы писал, как Архимед перед смертью, так нет же, выводит замысловатые каракули, импрессионист доморощенный. Хотя, может это и есть формулы? Их, учёных, поди разбери.

– Грустишь, Мишуля? – толкнул бедолагу локтем. – Не надо, скоро начнут сливки общества подтягиваться, развлекут нас – обхохочемся.

– Нельзя было так делать, Константин Денисович, – прошептал тот. Успокоился, про вежливость вспомнил.