Темперамент обернулся назад, уперевшись локтем в пассажирское сиденье. Он смотрел на девушку несколько секунд или минут, или даже около часа, словно забыв как дышать. Все мысли на это время покинули его голову, все вокруг смешалось, а сердце снова больно прожгло, как в первый день их встречи. Как она была прекрасна…

Он хотел оставить ее здесь, но потом решил, что проснуться дома ей будет приятней, чем в тесном холодном фургончике Кавабанга Карла.

Пока он поднимался по лестнице дома номер четыре в Верхнем Вест-Сайде, Эйприл проснулась у него на руках. Она приоткрыла глаза в сырой темноте и удивленно осмотрелась по сторонам, ее взгляд скользнул по облупившейся штукатурке на стенах и старым деревянным дверям квартир с покосившимися номерными знаками, - девушка решила, что лучше было снова зажмуриться.

Когда Раф переступил порог квартиры девушки, началось самое интересное. Бунтарь планировал просто оставить корреспондентку в гостиной и уйти, но…

- Сп… спасссибо, что доне.. принес, - несвязно проговорила Эйприл, покачнувшись и едва не упав, когда Раф поставил ее на ковер, поняв, что она только притворяется, что спит.

Эйприл все еще… назовем это “была не в себе”, однако теперь у нее появилось отчаянное желание выяснить отношения. Ей было тяжело формулировать мысли, ее язык не слушался ее, все предметы перед глазами сливались в полумраке просторной гостиной, но желание поговорить в ней только крепчало.

- Я пойду.

- Куда? - девушка подняла на Темперамента удивленные глаза, - Нееет, теперь ты не уйдешь, пока… ой, - она снова едва не упала, - пока я тебе не скажу, - она говорила это, опустив глаза вниз, тыча пальчиком в грудь Рафу.

- Эйприл, ты.. - Раф сделал попытку, убрать корреспондентку с дороги, но не тут-то было. Брюнетка была настроена на разговор.

- Стоять! Это ведь ты… да, точно “Ты, ты и только ты…” - девушка хихикнула, - ты мне звонил, хахах, а старина Нэд трубку снял.

- Значит, старина Нэд…

- Да, он старина… правда, не потому, что он старый, а потому что я знаю его давно, - все еще рассеянно спотыкаясь быстро говорила девушка, не глядя на Бунтаря, - и… никого и не было потом здесь, - она развела руки в стороны, показывая, что “здесь” это у нее в квартире.

Раф скептически на нее посмотрел.

- Что?

Бунтарь резко схватил девушку за запястье и заставил ее заглянуть себе в глаза, горевшие страшным огнем.

- С чего ты взяла, что мне есть до этого дело? - зло прохрипел он.

Его черные глаза страшно заблестели в темноте.

Секунду девушка испуганно смотрела в них, … а потом показала Рафу кончик языка.

- Пусти, - она вырвала свою руку из тисков ладони Бунтаря, - мне больно.

Ее сознание начинало проясняться, предметы вокруг понемногу обретали форму. Она села на диван, уперевшись

локтями в коленки.

- А мне не больно?! Да я…

- Да я, да я! - передразнила его Эйприл. - Ты сам не знаешь, какой ты эгоист. Только “Я” и “я”! А что насчет меня? Ты не знаешь, что было со мной после того, как ты ушел…

- Держу пари, если бы не последняя “Маргарита”, я бы точно этого не узнал.

- Злюка!

- Пьяница!

- Иди к черту! - корреспондентка вскочила с дивана.

- Ты просишь меня подойти?

- Ах ты!..

- Ладно, иди сюда…

Эйприл зло посмотрела на Темперамента, обиженно надув губы, и скрестила руки на груди.

- Прости меня, - прохрипел он, заключая девушку в объятия.

- Так какие там обои в моей спальне? - хохотнула Эйприл, посмотрев на Рафа исподлобья.

- Ну, Донни!

“Увижу, башку откручу. Болтун.” - подумал про себя Раф.

- Ой, пошли уже.

Через несколько часов, оставив пушистый цветок дикой хризантемы (реквизированный с клумбы соседнего дома) на подушке рядом со спящей девушкой, Раф покинул квартиру в Верхнем Вест-Сайде, чтобы вечером снова вернуться туда и продолжить разговор на свежую голову.

После утреннего разговора с братьями, когда Бесстрашный лидер решил, что хуже, чем сейчас, жизнь не выглядела никогда, он решил забыться, начав истязать себя тренировками.

Донателло сидел на ковре в оружейной рядом с Микеланджело и внимательно наблюдал за сходящим с ума старшим братом.

- Зря он так, - шепнул Майки, - после вчерашнего-то. Так и умереть недолго.

- По-моему, он только этого и добивается, - ответил Дон, - Она улетает сегодня.

- А пойти и не пустить, нет?

- … Ты скажи ему это: нашинкует, как капусту, и глазом не моргнет. Давай, давай.

Майки нервно сглотнул, глядя на разъяренного брата, упражнявшегося с мечом, и отрицательно покачал головой.

- С дороги, слабаки, - рыкнул Раф, растолкав братьев.

Он шел прямо к Леонардо, не видевшему перед собой ничего.

- Приди в себя! - Бунтарь пихнул брата в плечо.

- Уйди с дороги, Раф!

- Ты совсем оборзел, братец. Ты думаешь, тебе вот это (он ткнул ему пальцем в грудь) дано для того, чтобы вести себя, как последний дебил, пугать братьев и учителя?!

Лео смотрел на него с болью в глазах, к его горлу подкатил комок, злость больно пульсировала в висках. Лидер знал, что Раф прав, но ему было нестерпимо слушать брата.

- Да что ты знаешь обо мне?! Ты только и можешь, что постоянно ворчать и разрушать все, к чему ты прикасаешься, потому что ослеплен своей собственной злостью!

Бунтарь с силой ударил брата по лицу. Завязалась драка.

Рафаэль отбросил в сторону свои саи.

- Ну, давай, бесстрашный лидер, врукопашную.

Лео яростно зарычал и бросился на брата.

Микеланджело уже был готов вмешаться, но рука Донателло остановила его: сейчас было лучше не вмешиваться.

Донателло кивнул обладателю нунчак в сторону выхода, и Микеланджело послушно последовал за ним, в последний раз оглянувшись на сцепившихся братьев.

Раф уклонился от удара Леонардо и, обхватив туловище Лидера, перебросил его через себя, уложив на лопатки, и прижал брата к земле.

- А ну, успокойся! - крикнул он.

- Слезь с меня!

- Послушай меня, сын джунглей, - строго говорил Раф, глядя прямо в глаза вырывающегося брата, - Тебе это тело было дано, чтобы ты человеком стал. Человеком! Человеком, который живет, любит, заботится… а не пьет дешевое вино, а потом просыпается непонятно где и непонятно с кем.

Лео резко рванулся в сторону, сбросив с себя Рафа, больно давившего ему коленом в грудь. У него была рассечена губа, он часто дышал, широкой раздувая ноздри. Лидер со злостью сплюнул на пол и посмотрел на брата.

- Нет, ты послушай меня! - продолжал Бунтарь, - Если ты не пойдешь и не остановишь эту свою… узкоглазую дочку Шреддера, я лично тебя потом по стенке размажу, я уверен, меня поймут.

Лео сделал шаг в сторону выхода, но голос Рафа остановил его. Бунтарь заговорил гораздо тише:

- Каждый день может быть последним, не трать его на случайные связи и ссоры с любимыми.

Лео в последний раз посмотрел на брата. Щека Рафа раскраснелась и вздулась, по виску стекала тонкая струйка алой крови от рассеченной брови, он тяжело дышал.