Вопреки запретам Донателло, Весельчак все-таки проник в квартиру сестер и познакомился с «ангелом».

- Николетт О’Брайан. – девочка протянула вперед свою пухленькую ручку, и на ее щеках заиграли две маленькие ямочки.

- Майк… просто Майк. – обладатель нунчак галантно склонился, коснулся губами протянутой для рукопожатия ручки девочки.

Дон одарил его вопросительным взглядом (подобно Рафу, удивившись его поведению), на что Майки посмотрел на него, как бы говоря: «А ты что, думал, я тут с тобой в игрушки играю?»

После того, как все четверо уселись пить чай, сестры начали спорить:

- Ты никуда не поедешь, Ники. – упиралась Эллин. – Ты несовершеннолетняя.

- Что? Да я уже… - девочка закатила глаза, дабы сосчитать года, - уже год как совершеннолетняя! Выкуси!

Лин ткнула ее локтем под столом, силясь напомнить о приличии.

- Ты знаешь, что такое Вегас? – серьезно спросила Эллин.

- Да, это самый крутой город на свете, а еще там JayZ, а еще… а еще я туда поеду!

- Твои убедительные доводы более, чем исчерпывающи. - саркастически ответила Эллин. - Одна ты никуда не поедешь. – девушка скрестила на груди руки, сдвинув светлые брови на переносице и сощурив глубокие серые глаза.

- JayZ? – прошептал Майки, не веря своим ушам. Его глаза заблестели.

Донателло забеспокоился, как бы брат не упал на колени перед девочкой прямо посреди кухни с предложением, хм… нунчак и панциря.

- Я мог бы поехать с тобой, - воодушевившись, предложил Весельчак Ники, но поймав взгляды Эллин и Дона, исправился, - если вы оба не против.

В итоге, сила обаяния и чувство юмора Микеланджело одержали верх. Ему удалось уговорить даже мастера Сплинтера, уединившись с ним в его покоях. О том, что сенсею пообещал Весельчак, никто так и не узнал.

Проводив Майки и Ники в город казино, виски, Блэк Джека и дешевых шлюх, Дон и Лин стали только сильней о них беспокоиться.

В тот самый вечер, когда Рафаэль вернулся домой, то был сам не свой.

«… необходимо любить. Жизнь прекрасна, - внушал Бунтарю размеренный голос диктора с экрана телевизора, - спеша на работу в гуще толпы в жарком и бурлящем мегаполисе, остановитесь на секунду, оглянитесь вокруг: неужели все не волшебно, что окружает вас?..»

- Твою ж мать! – вскочил с дивана Раф, сплюнув на пол, – Да эта жизнь – самое вонючее дерьмо, о котором ты даже и не мечтал, козел! «Оглянитесь вокруг!» - передразнил он, - Вокруг ничего нет, гандон ушастый, ни-че-го!

Экран телевизора вдруг погас, сменив улыбчивое лицо медитирующего диктора исчерпывающей своей лаконичностью чернотой.

Раф обернулся: за его спиной Донателло вырубил телевизор со второго пульта.

- Только попробуй пнуть телевизор, я собирал его целый месяц! – с вызовом предупредил Умник, указав в сторону погасшего экрана.

- Вот кого я ждал все это время! А ну, иди сюда, Вундеркинд, я сделаю из тебя котлету, мозгляк!

Но ему был нужен не Донателло.

Раф, изловчившись, выхватил пульт из рук брата.

- Отдай!

- Ха. – издевательски хмыкнул Раф, с треском смяв пульт одной рукой на глазах удивленного брата.

Донателло медленно снял очки, не сводя с брата глаз.

«Черт тебя возьми, можешь даже его съесть, я новый соберу» - подумал про себя он.

Тем же вечером…

Донателло сидел в компьютерной комнате, откинувшись на своем любимом стуле, заложив руки за голову; его взгляд был устремлен куда-то вдаль, сквозь мониторы, стены, время и пространство, он очень тихо декламировал заученную много лет назад строчку, поразительно подходившую по ситуации:

- «Когда бы мыслью стала эта плоть, - о, как легко, наперекор судьбе, я мог бы расстояние побороть, и в тот же миг…»

Напротив него остановился Раф, услышавший, как брат читал стихи.

- Ты че, бухой? – безразлично прохрипел он.

Донателло терпеливо обернулся в его сторону.

- Вместо того, чтобы оставить свои ядовитые комментарии где-то между гортанью и небом, ты, сам находясь в состоянии глубокой любовной фрустрации*, задаешь мне подобные вопросы. Идиотизм не всегда самое лучшее оправдание, когда речь идет о 44 сонете Шекспира.

Последовала секундная пауза.

- Что за херню ты сейчас сказал?

Донателло кивнул в сторону плеч и спины брата, где на смуглой коже Темперамента красовались красновато-фиолетовые длинные и тонкие царапины (очевидно, эти кровоподтеки являлись красноречивым “приветом” от той, с кем он накануне проводил время). Проследив за взглядом брата, Раф инстинктивно потянул руки к плечам, пожалев о том, что впервые в жизни, не глядя, надел майку Леонардо.

- Сомневаюсь, что это был мастер Сплинтер. – констатировал довольный собой Вундеркинд, поправив очки. – А беря в учет то, что ты не в настроении, я могу резюмировать… - продолжил он, сложив руки рупором.

- Никто меня не бросал. – сухо прервал Раф. – Понял? - с нажимом добавил он.

- Хорошо, хорошо! – замахал руками Донателло. – Хорошо, однако… какого цвета обои в спальне Эйприл?

- Вообще-то там штукатурка… Ах ты, козел! – Раф не сразу понял, что Вундеркинд просто решил его подловить, чтобы подтвердить свою догадку. – Пошли бухать.

- Что?

- Это был не вопрос. – с этими словами Темперамент схватил Дона за ворот рубашки и потащил его куда-то в сторону комнаты наверху, где висел гамак, в углу стоял мягкий старый кожаный диван, а рядом с ним сейф, в котором Рафаэль хранил «Волшебное зелье на черный день»

Тем же вечером…

- Налакался?

- Че?

- Я спрашиваю: налакался?

- Ты вообще кто? - прохрипел Темперамент.

Донателло с силой отцепил от себя Рафаэля, который никак не хотел отпускать его ногу.

Бунтарь здорово приложился к бурбону.

В комнату вошел Лео.

- Сплинтер-младший… - глуховатым басом проворчал Раф. - Заходи, брат. Бурбон? Кофе? Бурбон в кофе?** - бесстрастно хрипел он, даже не глядя в сторону только что вошедшего брата.

- От тебя я этого не ожидал. - серьезно сказал Лео, обратившись к Донателло.

“Не знал, что Раф смотрит Дневники вампира”** - подумал про себя Лидер, садясь на ковер рядом с Умником. Дон вдруг резко притянул его к себе за локоть, наклонившись к его уху.

- Я не выпил с ним ни капли, но… - быстро зашептал он.

- Иди уже. Я останусь. - ответил ему Лео, обхватив руками колено и приготовившись долго слушать.

Донателло около двух часов просидел вместе с Рафом в его, хм, комнате отдыха, и порядком устал.

Узнав причину ссоры брата и Эйприл, Вундеркинд всерьез задумался над тем, что когда-то им говорила сама девушка: “Внешность… это преходящее”. И это действительно было правдой: они четверо росли мутантами, были воспитаны мутантом и вели… несколько неординарный образ жизни, а тот факт, что теперь они стали выглядеть по-другому, по сути, ничего не изменил. Дон вспомнил о чувствах, которые испытывал, находясь рядом с Эллин, о головокружении, о красных щеках, о мурашках по коже, и сморщился от отвращения и стыда: он никогда не будет считать себя настоящим человеком, а значит, его чувство противоестественно по отношению к этой девушке. Поразительная трезвость ума для мутанта и… одновременно небывалая глупость для человека.

У Вундеркинда перед глазами вдруг всплыло хорошенькое кругленькое личико Ники и ее слова, которые она прошептала ему на ухо перед отъездом: “Она только кажется взрослой, холодной и “колючей” занудой. Позаботься о ней, пока меня не будет”.