Дон обхватил руками голову, закрыв ладонями глаза, он снял очки, отложив их в сторону и уперся локтями в стол.

“Да, наломал ты дров, друг” - подумал он про себя.

- Эй, брат, - на плечо Вундеркинда легла рука Леонардо.

- Я запутался. - растерянно поднял на него глаза Дон.

- Знаешь, что этот мистер-секс, который сейчас храпит там наверху, сказал мне? прежде чем отрубиться: лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.

- Но я уже сделал! - отчаянно прокричал Дон. - И теперь… ничего вернуть нельзя. - он стал говорить гораздо тише и удрученней, - Я… я впервые не знаю, что делать. Это было ужасной ошибкой, Лео. Моей ошибкой.

- Я тебе так скажу: делай то, что считаешь правильным. Если ты считаешь, что замелькав на горизонте у этой девушки, быстро исчезнуть, не сказав последнего слова, будет правильно, то, как говорится, флаг тебе в руки.

Дон протер глаза и снова надел очки. Он решительно встал со своего стула и сказал:

- Ты прав. Я должен сказать последнее слово. - с этими словами он исчез в дверном проеме компьютерной комнаты.

“Я помню, что случилось, когда я услышал от Караи последнее слово. Удачи, брат!” - подумал про себя Лео, задумчиво улыбнувшись своим мыслям.

Через час в Бруклине…

Донателло спустился с крыши по лестнице, приваренной к стене здания, оказавшись на открытом балконе пятого этажа. Держась одной рукой за тонкие металлические перила, он свесился вниз и заглянул в окно.

Внутри комнаты стояла светловолосая девушка. Ее тонкая фигурка была облачена в широкие и длинные накрахмаленные панталоны, поверх полупрозрачной кружевной сорочки талию блондинки сдавливал тесный бежевый костяной корсет; волосы наполовину были собраны в высокую прическу, а наполовину хаотично ниспадали непослушными локонами на раскрасневшееся лицо. Блондинка, заложив руки за спину, старалась изо всех сил дотянуться до шнуровки корсета, но узкий и необычайно тесный старомодный аксессуар не позволял девушке не то что повернуться, а даже нормально вздохнуть. Ее бледные щеки зарумянились, она дышала часто. Девушка психовала, казалось, она даже ругалась. По крайней мере, Умник несколько раз отчетливо слышал имя ее младшей сестры.

Донателло хохотнул, глядя на это забавное зрелище, и постучал в стекло. Девушка резко повернула голову в сторону шума, убрав с лица волосы.

“Черт, открывать или не открывать? По средневековым меркам я вообще без одежды. Хотя…” - Эллин подняла слайдерное окно, впустив Умника внутрь.

Каждый раз, когда она видела его или даже просто вспоминала о нем, с ней начинало происходить что-то невообразимое. То, что ей самой не нравилось.

“Я теряю контроль над собой, у меня пропадает ощущение всякого здравого смысла. Зачем мне это?” - рассуждала она. Когда Эллин слышала его голос, все ее тело словно прожигало насквозь, ее легкие сдавливал спазм, все тело начинал бить легкий озноб: “Бабочки что ли?”.

С ним она старалась вести себя ровно, возможно, даже холодно, силясь не показать своей заинтересованности, а когда он уходил, начинала об этом жалеть. Ей было трудно понять и принять то, что он приходил сюда к ней, чтобы увидеть ее, а не чтобы поиграть с Джозефом или послушать, как Ники в обеденный перерыв поет в душе. Для Эллин казалось чудом, когда это зеленоглазое очаровательное сочетание интеллекта, эстетики и физической красоты в очках оказывалось рядом с ней.

Девушка попыталась как-то оправдать свой внешний вид, потупив голову.

- Не обращай внимания на…

- Иди сюда. - Донателло рывком притянул к себе девушку, развернув ее спиной, и взялся за шнурки корсета, потянув неумело завязанный тугой узел на себя.

“Руки дрожат, как глупо…” - про себя думал Вундеркинд, возясь с плотно стянутой шнуровкой. Его крепкие мускулистые руки подрагивали, движения были слишком резкими, он был готов просто разорвать этот корсет… но было необходимо контролировать свои гормоны, мы ведь цивилизованные люди, верно?

Когда тиски шнуровки ослабли, Эллин сделала глубокий вдох и обернулась назад, оказавшись лицом к лицу с Вундеркиндом.

“Только не смотри ему в глаза, только не смотри…” - крутилось в голове девушки.

- Это девятнадцатый век? - спросил Дон, скользнув взглядом по кружевной накрахмаленной ткани, скрывающей бедра девушки.

- Ах, это… - рассеянно ответила Эллин, бросив короткий взгляд на свои панталоны.

“Какая же тупица… на мне все еще эта бабушкина жуть!” - вспомнила она и поспешила скрыться за широкой деревянной ширмой, изогнувшейся поодаль от входа в комнату. Блондинка наскоро натянула первую одежду, выпавшую из шкафа, стоявшего прямо за ширмой, на ходу вытаскивая из волос оставшиеся шпильки.

С лица Донателло все это время не сходила веселая усмешка. Он старался быть серьезным, но происходящее не переставало его забавлять.

Когда Эллин вышла из-за ширмы в коротких темно-синих джинсах и свободной белой рубашке, Дон скользнул взглядом по ее лицу и приложил ладонь к ее лбу.

- У тебя… кажется, жар.

- Это будет самым логичным завершением чертового Дня благодарения. - саркастически ответила девушка, подняв серые глаза на Донателло.

И это действительно было правдой. Эллин несколько часов провела в ужасном тесном корсете сестринского платья с турнюром из “Debenhems” на сильно засаленном костюмированном вечере в честь Дня благодарения в полупьяном “Обществе анонимных актеров” (которое по субботам всегда посещала Ники, и которое была вынуждена в этом году вместо нее посетить Эллин), а кроме них и уже давно выжившего из ума старого сморщенного извращенца-цветочника Эрла, напялившего на себя грязную накрахмаленную манишку и кружевные нарукавники; она ужасно устала, в ее висках пульсировала кровь, все тело бил озноб, а щеки предательски горели, донимала тревога за сестру, и этот внезапно появившийся парень… Кстати, о нем - он ведь, кажется, собирался сказать последнее слово, что ж, посмотрим, как ему это удалось.

“Все, прекрати, прекрати, прекрати…” - пыталась заставить себя отвести взгляд Эллин, когда ее серые встретились с зелеными глазами Вундеркинда; ему показалось, что внутри комнаты вдруг стало ужасно душно, он по инерции поправил очки. Прошла еще секунда этой одурманивающей близости, и… у Эллин подкосились ноги.

“Когда думаешь, что хуже уже некуда, познакомься со мной.” - ворчала она про себя, когда Дон помогал ей встать, а затем, подхватив на руки, уложил на диван.

- Меня еще никто не брал на руки. - рассеянно глядя перед собой, констатировала девушка, моментально пожалев о том, что позволила ему это услышать.

“Женись на мне” - вдруг пронеслось в голове Эллин. Блондинка улыбнулась своим мыслям.

- В самом деле?

Эллин вдруг резко повернула голову в сторону взгляда двух горящих зеленых лучинок, прожигавших ее насквозь весь вечер.

“Ты действуешь мне на нервы, мохнатая ленивая тушка, исчезни!” - про себя возмутилась блондинка, но вместо этого:

- Джозеф, уйди! - шикнула она на удобно устроившегося у дивана белого и необычайно пушистого кота, уставившегося на нее во все глаза.

Джозеф не двинулся с места, продолжая неотрывно созерцать изящную фигуру сестры своей хозяйки.

- Накрой его чехлом каким-нибудь… - с некоторым раздражением посоветовала Эллин сидящему на краешке дивана напротив нее Донателло.

Умник засмеялся.

- Это Ники. - кивнула девушка на соизволившего таки покинуть свое насиженное место кота. - ЕЕ крайне неделикатный питомец. Мне вообще-то не везет с котами. Был у меня один… Он, знаешь, выпал из окна.

- Но ведь кошки не могут…

- А мой смог! - обиженно прервала Эллин, скрестив руки на груди. - Он был сам не свой после кастрации. У меня даже кактусы засыхают…