- А я остался приглядывать за Майки.

Из компьютерной комнаты донесся голос Микеланджело, снявшего трубку телефона со стола брата. Слов было разобрать нельзя, но даже этого хватило, чтобы Дон рванулся из кухни в гостиную, а затем в компьютерную комнату. Эйприл последовала за ним.

- Да, да, детка, - говорил Майки, накручивая на палец провод телефона.

Эйприл наблюдала, как на глазах меняется цвет лица Донателло, который застыл у входа в комнату, уставившись на Майки и не в силах ничего сказать. Она испугалась, как бы Умник не упал в обморок от увиденного: он явно знал, с кем Майки сейчас болтал по телефону.

- О! - воскликнул Майки, заметив брата, - а вот и он!

- Дай-ка сюда, - с этими словами позеленевший Дон выхватил у Весельчака трубку и поднес ее к уху.

На другом конце провода послышалось:

- Алло?

- Я к Вашим услугам. - ответил Донателло. Его предчувствие оправдалось: он сразу узнал голос девушки, с которой благодаря выходке Микеланджело он так и не закончил разговор накануне.

- Это Вы? Я… звонок прервался. Кажется, что-то не то было со связью… Я подумала, мы могли бы закончить его лично, … но раз вы не выезжаете на дом…

Голос девушки в трубке дрожал, она явно волновалась.

- Нет… то есть, - Дон старался взять себя в руки, - Я готов сделать исключение.

- Тогда… может быть, встретимся на Таймс-сквер?

Майки в это время увел Эйприл обратно в кухню, оставив брата наедине с телефоном.

- Выпьешь чего-нибудь? - спросил Весельчак, следуя законам вежливости (втайне надеясь предложить подруге напиток собственного приготовления).

Весельчак был почти на полторы головы ниже каждого из своих братьев, на его голове всегда царил беспорядок, а на его щеках играли несколько озорных веснушек; когда он улыбался, то, казалось, превращался в одно маленькое солнышко, а его широко распахнутые голубые глаза светились совсем по-детски. После превращения он старался выбирать себе яркую одежду, по обыкновению облачаясь в оранжевые майки, бежевые шорты или старомодные гавайские рубашки, и при этом выглядел так, словно был рожден в этой одежде.

- Да… чего-нибудь с сахаром. - ответила девушка, подмигнув Весельчаку.

- Тогда я могу предложить тебе новую супер-пупер-Майки-шепучку со вкусом аспи… то есть лимона. - с этими словами Майки вытащил из холодильника высокую бутыль с широким горлышком и до краев наполнил стакан пузырящейся жидкостью. - Вот, попро… - но он не договорил, потому что в кухню вошел Дон, рассеянно глядя перед собой, принял из рук (удивленного) Микеланджело стакан, залпом осушил его, затем поставил стул напротив Эйприл, сел и снова рассеянно уставился в одну точку.

Девушка метнула недоумевающий взгляд в сторону Майки, но тот только развел руками.

Дон взял в руки опустошенный стакан и стал его рассматривать.

- Эй, Донни… - обратилась было к Умнику Эйприл, но Майки шикнул на нее, и девушка разом смолкла.

- В чем дело, брат? - поинтересовался Весельчак, нагнувшись к лицу брата.

Дон поправил очки и проговорил по слогам, обернувшись лицом к брату: “Что. Ты. Ей. Сказал?”

Майки хохотнул и принялся разливать супер-пупер-шипучку по стаканам для себя и Эйприл.

- Ты не ответил. - серьезно заметил Дон, все еще не сводя глаз со спины брата.

Вундеркинд сидел за столом, сгорбившись, он тяжело дышал.

- Я только сказал ей: “Йоу, цыпочка! Ты позвонила в самую лучшую в мире службу технической поддержки…” ну, как ты меня учил. - весело ответил Майки.

Донни хлопнул себя ладонью по лбу: слову “цыпочка” он его не учил.

- “Йоу”? - переспросила Эйприл.

- Да. - улыбнулся Майки. - Йоу! - снова повторил он

- Я тебя предупредил, Весельчак. - серьезно повторил Вундеркинд, снова нервно поправив очки.

У каждого человека есть свои жесты для демонстрации обеспокоенности и волнения: кто-то начинает нервно потирать шею, стараясь ослабить ворот рубашки или узел галстука, кто-то грызет ногти или теребит локон, … а Донни всегда поправлял очки.

- Кто тебе звонил? - попыталась внести ясность Эйприл.

- Девушка. - довольно ответил за брата Майки, как будто девушка позвонила ему.

- Девушка? А ты, оказывается, не только компьютерами увлекаешься. - на губах Эйприл заиграла улыбка: она была приятно удивлена.

- Не слушай его, Эйприл, он несет чушь. - попытался оправдаться Донни, который, кажется, покраснел после ее слов.

- Да ладно, тебе, брат! - Майки хлопнул позеленевшего брата по плечу, затем повернулся к Эйприл, - Это радиоведущая из Англии! - Весельчак голосом выделил последнее слово так, словно девушка была не из Англии, а из Хогвартса.

- И она звонила тебе, Донни? Зачем? - Эйприл понимала, что с каждым ее вопросом красный цвет лица Умника становился все насыщенней, но не могла совладать со своим любопытством.

- У нее сломался компьютер, а я ЧИНЮ КОМПЬЮТЕРЫ, - последнюю фразу Дон произнес с нажимом и обращаясь к развеселому Майки, попивающему супер-пупер-шипучку.

- Не слушай ты этого зануду, Эйприл. Донни не пропускает ни одного ее эфира, он просто Тащится от ее голоса… - подлетел к девушке Майки. - Он ее вообще-то спас, но как она выглядит, не помнит… - это все что успел сказать Весельчак, прежде чем Дон успел зажать ему рот рукой.

Убедившись, что Майки больше ничего не скажет, Умник вернулся за стол и разом осушил еще один стакан с шипучкой.

- Ты, что, добавил сюда аспирин? - сморщившись, проговорил Умник, обратившись к Майки. В первый раз он этого даже не заметил.

- Но ведь вкусно же!

- Да, уж… - хмыкнул Дон, уставившись на дно стакана.

- Ты слушаешь ее передачи уже два года и не знаешь, как она выглядит? - удивленно спросила Эйприл.

- Я же тебе говорил, что он странный. - подмигнул Майки девушке, покрутив указательным пальцем у виска, за спиной брата. - У него много секретов. У Лео вон тоже много секретов. Зато Раф…

- Что? - последовал ежесекундный вопрос.

Майки хотел продолжить, но за него это сделал Дон:

- Он бы тебе понравился, если бы ты узнала его поближе.

- А как бы ты его описал? - спросила Эйприл так, словно брала интервью у маленького ребенка.

- Ммм, - Умник помялся, стараясь подобрать слова, - он в меру вспыльчивый, по-своему заботливый…

- И очень брутальный. - томно добавил Майки, выглянув из-за холодильника в темных очках и шляпе, надвинутой на лицо.

Эйприл засмеялась, а Донателло, спустившись в гостиную, опустился на колени перед нижним ящиком старого комода.

- А он? - Эйприл взглядом указала на Дона.

- Если бы меня спросили, - послышался голос Умника из гостиной, который становился громче по мере его приближения, - то я бы описал себя как мистер “Почини то, почини это”.

Через час…

- Ты снял брекеты, Донни? - заметила Эйприл, когда Донателло проходил мимо нее.

- Да, - улыбнулся ей Умник, обнажив ряд белоснежных и идеально ровных зубов.

Эйприл была в замешательстве.

- Но ведь у тебя… зачем ты… зачем ты их носишь?

- А для успокоения. - Донни ей подмигнул. - Я так привык к ним. А вообще-то, раньше мало кого интересовало, что я их ношу. Майки так вообще заметил это только сейчас.

- Бедный милый Донни. - покачала головой Эйприл, ее черты лица смягчились, а губы растянулись в улыбке.

- И вовсе я не милый.

- Поверь, - она положила руку ему на плечо и приблизилась к нему так, чтобы Весельчак, который в это время читал комиксы в гостиной, ее не услышал, - гораздо милее, чем Майки.

На следующий день…

Донни сидел на фасаде одного из домов на Таймс-сквер и смотрел на толпу через цифровые квадратные очки, надетые поверх очков для зрения. У него перед глазами с самого утра стояла одна картина: “багрово-красное огненное зарево, едкий черный, больно режущий глаза, страшный запах гари и доносящиеся со стороны крики. Дом окружили те, кто успел выбежать наружу, кто-то кричал, далеко плакал ребенок. Вот рухнуло перекрытие между вторым и третьим этажом. Внутри, кажется, были люди…” - Донателло закрыл глаза, стараясь прогнать этих призраков прошлого. Он чувствовал, как сильно билось его сердце всякий раз, когда это вспоминал. Он не помнил лица девушки, которую спас в ту ночь, в его памяти навсегда отпечатался лишь ее голос. С тех пор, случайно узнав ее имя и род ее деятельности, Дон решил для себя, что больше в этой жизни ему никто не нужен. Но, трезво оценивая свое положение, и то, что он сам, со своим панцирем, близорукостью и брэкетами был нужен только братьям и отцу, он даже ни на что не надеялся. И всякий раз, когда мысли о “другой жизни” посещали его голову, отдаваясь острой болью в сердце, он старался гнать их подальше. Поэтому он не хотел знать, как выглядит Эллин: он не хотел делать себе еще хуже.