Калеб снова водрузился на столешницу и болтает с каким-то приятелем, то и дело принимаясь хохотать. При виде меня он подмигивает и одними губами спрашивает:

– Дозу?

Я снова отказываюсь.

Обнаруживаю, что кто-то позаимствовал мое пиво: осталось всего четыре банки. Что ж, обычная вещь на домашних вечеринках. Нахожу рюмку с водкой и добавляю туда порцию энергетика, а потом беру полученный «коктейль» и, прихватив чужую бутылку пива, направляюсь обратно. В этот момент меня окликает Калеб.

– Тайлер!

Оборачиваюсь и вижу, что он манит меня пальцем. Вздохнув, подхожу к нему.

– Ты же знаешь правило, – заплетающимся языком выговаривает он. – Заходишь в кухню – пей!

Приподнимаю бровь. Очевидно, это правило он только что выдумал. Но я не возражаю. Какой идиот откажется от бесплатной выпивки!

– Ну давай.

Руки у меня заняты, поэтому просто запрокидываю голову, а Калеб льет водку мне в рот. Я глотаю и глотаю. В желудке жжет. Калеб не останавливается, только ухмыляется и поднимает бутылку чуть выше. Больше я не выдержу. Сжимаю губы, и струя водки окатывает мне лицо и одежду.

– Вот как надо пить, – довольно кивает Калеб и сам хлещет водку из той же бутылки.

Меня подташнивает, а Калеб, похоже, этому рад. Глубоко дышу, стараясь сдержать рвоту, и, наконец обретя дар речи, бормочу:

– Вот придурок…

Ставлю рюмку Наоми на стол, чтобы вытереть лицо и шею. Как тут жарко! Скорее отсюда, из этой духоты, от толпы и грохочущей музыки!

Снова подхватываю рюмку и отбираю почти пустую бутылку у Калеба. Он зло щурится. Отвечаю ему невинным взглядом и передразниваю:

– Ты же знаешь правило: уходишь из кухни – бери выпивку с собой.

Калеб закатывает глаза.

– Ладно, один-один.

Справедливости ради, водки осталось всего ничего, на пару глотков, а Калеб и без того пьян и к тому же под кайфом, так что ему хватит. По крайней мере, мне нужнее.

Кто-то хлопает меня по плечу и здоровается, но я не обращаю внимания, сосредоточившись на том, чтобы в целости и сохранности донести обе бутылки и не расплескать «коктейль»» для Наоми. Рюмка наполнена до краев. Когда меня случайно толкают, часть проливается на ковер, и я тороплюсь убраться подальше, пока никто не заметил. Хотя, если учесть, что почти все присутствующие пьяны в стельку, странно, что никто еще не наблевал на пол.

Снова очутившись на втором этаже, вздыхаю с облегчением. Свет в коридоре выключен, и никого поблизости не видно, в том числе и Наоми. Заглядываю в туалет, но и там пусто. Даже девушка, которую рвало, куда-то пропала. Возвращаюсь в коридор и зову Наоми, хотя подозреваю, что ее уже нет.

– Я тут! – немедленно откликается она.

Я рад, что Наоми не ушла. Все-таки больше мне здесь не с кем пообщаться. Разве что с Калебом. Но он сейчас под кайфом, только и может, что по-идиотски лыбиться.

Иду на звук голоса Наоми. Осторожно открыв дверь коленом, захожу в комнату. Это чья-то спальня. Судя по футбольным плакатам на стенах, вряд ли она принадлежит… как там ее зовут? Короче, той девятикласснице, которая устроила вечеринку.

Наоми стоит, облокотившись на комод, и разглядывает плакат с Филиппом Риверсом.

– Значит, ее брат – фанат клуба «Чарджерс»? – Она кидает на меня взгляд через плечо. В ее тоне сквозит отвращение.

Познания Наоми в области футбола удивляют.

– Похоже на то. – С трудом удерживаюсь от соблазна развить эту тему, поведать, что я терпеть не могу «Чарджерс», что команда Сан-Франциско «Форти Найнерс» гораздо лучше. Вместо этого подхожу и протягиваю ей напиток. – Держи.

Приняв позу поустойчивее, Наоми берет у меня рюмку и проводит пальцем по ее краю.

– А ты не такой придурок, каким тебя считают. – Она подносит рюмку к губам.

Наверное, это был комплимент, пусть и сомнительный. Не найдясь, что ответить, неловко отхлебываю пиво и интересуюсь:

– Не слишком крепко получилось?

Она показывает большой палец. Видимо, не слишком. Залпом осушив рюмку, Наоми резко выдыхает и с размаху ставит ее на комод. Тут же выясняется, что девушка слегка не рассчитала силу: от удара рюмка разбивается.

– И это ты называешь «крепко»?

– Ух ты! – Растерянно моргаю. Кто бы мог ожидать такого от Наоми с литературы? Конечно, ее совсем развезло, и она едва стоит на ногах, но все равно меня впечатлило, как лихо она разделалась с «коктейлем», учитывая, сколько в нем было спирта.

Передаю ей бутылку с остатками водки. Прикончив ее одним глотком, Наоми приближается ко мне и, хихикнув, спрашивает:

– А Тиффани умеет так пить?

Одно упоминание о Тиффани выводит из себя. Я же только-только перестал о ней думать! Меня снова охватывает гнев.

Наоми тем временем кладет руку мне на грудь. Ее лицо с чуть смазанной косметикой принимает хитрое выражение. Снова поднеся пустую бутылку ко рту, Наоми обхватывает ее горлышко губами и, глядя мне в глаза, медленно проводит по нему языком. Подходит ко мне вплотную и эротично шепчет:

– Так умеет или нет?

От Наоми пахнет спиртным. Жар, исходящий от ее разгоряченного алкоголем тела, меня парализует, лишая возможности двигаться. В горле встает ком, и я тщетно пытаюсь его проглотить.

– Мне… мне пора, – бормочу я, однако не успеваю сделать ни шагу: Наоми берет меня за подбородок и целует.

От неожиданности отшатываюсь назад, но, быстро восстановив равновесие, обнимаю ее за талию и притягиваю к себе, так, что бутылка с пивом оказывается прижата к ее бедру. Наоми в порыве страсти хватается за мою рубашку, гладит меня по груди. Наши губы вновь сливаются в поцелуе, и я чувствую привкус водки. В крови бурлит алкоголь. Провожу ладонью по волосам Наоми и случайно дергаю спутанные пряди. Ее близость мешает мыслить здраво, и мне это нравится. Не могу остановиться… не хочу…

Наоми прикусывает мою нижнюю губу, стремясь выглядеть более сексуальной. По-моему, она переусердствовала – поранила ее до крови. Впрочем, я быстро отвлекаюсь от этой мысли: ее ладони, оказавшись у меня под рубашкой, скользят по коже, а затем настойчиво опускаются ниже, в джинсы.

Вздрагиваю, осознав происходящее, и, взяв Наоми за запястья, отстраняю от себя.

– Наоми… нет.

Она раздраженно вырывается.

– Почему?

– Ты сама понимаешь. – Тихо вздохнув, сажусь на кровать, ставлю бутылку на тумбочку и ерошу шевелюру.

Я целуюсь иногда с другими девушками – и не более того. Конечно, порой я поступаю глупо, но не настолько же. Пусть Тиффани часто устраивает мне «веселую» жизнь, пусть мы только притворяемся, что любим друг друга, и все же я никогда не посмею ей изменить.

Наоми усаживается на ковер напротив меня и, надувшись, хлопает ресницами. Лукавое выражение ее лица теперь кажется не соблазнительным, а, наоборот, отталкивающим.

– Что тут такого? Тиффани никогда не узнает. Я ей не скажу, и ты тоже. – Она начинает поглаживать мое колено.

Резко отталкиваю ее и повторяю:

– Наоми, нет.

– Ну и ладно! – фыркает Наоми и, поднявшись на ноги, поправляет волосы. Ее шатает. Внезапно она самодовольно ухмыляется. – Все равно я выиграла спор: речь шла только о поцелуе.

С этими словами Наоми разворачивается и выходит из комнаты.

Растерянно гляжу ей вслед. Какого черта? Запускаю пальцы в волосы и навзничь валюсь на кровать. Из груди вырывается стон. Лежу, пытаясь успокоиться. Интересно, который час? Музыка стала еще громче. Скоро меня хватятся: я должен быть на кухне, пить и наливать другим, потому что именно так я всегда себя веду. Мне не пристало прятаться наверху.

Сажусь. Надо взять себя в руки. Спуститься на первый этаж. Не забывать свирепо буравить глазами всех парней, скупо улыбаться девушкам и хохотать, когда кто-нибудь шутит, даже если совсем не смешно. Такова моя роль, и я обязан играть ее как можно лучше.

Одергиваю рубашку и приглаживаю взлохмаченные волосы, чтобы никто не подумал ничего такого. Намереваюсь выкинуть осколки рюмки, но вовремя останавливаюсь: Тайлер Брюс не такой человек, чтобы убирать за собой. Так что вместо этого я допиваю пиво и швыряю пустую бутылку на пол.