Каждый дюйм стены покрывали плакаты, некоторые даже были приклеены к потолку. Книги были повсюду, в основном свалены на полу или запихнуты в несколько встроенных полок вдоль стены. Телевизора нигде не было видно, но в углу стоял проигрыватель с огромной стопкой бродвейских альбомов.

Риган все еще висела у меня на плече, пока я продолжал идти и нашел спальню. Здесь было меньше мебели, чем в остальной части квартиры — только шкаф, тумбочка и кровать, которая была огромной, с замысловатым медным изголовьем, пушистым белым одеялом и горой подушек. Она выглядела невероятно мягкой и гостеприимной и, казалось, поглотила ее, когда я бросил Риган на нее. Она вздохнула и развела руками. Ее очки были сдвинуты набок, а волосы растрепаны. Она выглядела восхитительно. Мне ничего так не хотелось, как последовать за ней в мягкую уютную постель, чувствуя, как эти руки обвивают мою шею, когда я нахожу способ еще больше запутать ее волосы.

— Джош? — пробормотала она, ее голос был хриплым и мягким, глаза закрыты.

— Да?

На мгновение мне показалось, что она может сесть, схватить меня за галстук и повалить на себя. И на мгновение мне очень, очень захотелось, чтобы она это сделала. Я попытался выкинуть эти неуместные мысли из головы, но сексуальный тон ее голоса затруднил это.

— Спасибо за танец, — сказала она и тут же уснула.

Риган все еще была полностью одета, но мои руки чесались расстегнуть это черное платье, и я решил снять с нее туфли. Никто не хотел спать в обуви, и снятие их было совершенно невинным и несексуальным. Господи, это всего лишь ноги, и они не были моим фетишем.

Правда, я слишком поздно сообразил, что, встав на колени, чтобы снять туфли с ее ног, сделать это будет не так-то просто. У них был маленький ремешок и пряжка. А это значило, что для того, чтобы снять их, я должен положить руки на ее лодыжку. Которая прикреплена к ее ноге. Бесконечной, великолепной ноге. Которая была выставлена напоказ в тот самый момент, когда ее платье опустилось чуть выше колена, когда она легла на кровать. Я покачал головой, убеждая себя не вести себя странно.

«Просто сними чертову туфлю».

Но когда мои пальцы коснулись ее кожи, всего лишь малейшее прикосновение, обнаженная кожа к обнаженной коже, меня пронзила дрожь. Я возился с пряжкой, она казалась крошечной и нежной в моих руках, но мне, наконец, удалось снять одну, а затем и другую. Только сняв вторую, я понял, что мои пальцы обхватили ее лодыжку. Кожа была такой же гладкой, как и выглядела.

Я бросил туфлю на пол и встал, отступив назад. Провел рукой по губам, задаваясь вопросом, какое оправдание мог бы использовать, чтобы продолжать фантазировать о подруге моей сестры, хотя знал, что это ужасная идея. Я просто пьян, или устал, или невероятно глуп? Риган была очень, очень закрытой личностью. Не важно, что у нее красивые ноги.

Я послал Элли короткое сообщение, сообщив ей, что отвез Риган домой, в надежде, что она скажет Джоанне, что ей не нужно ехать за ней на следующий день. Волна изнеможения накрыла меня, и осознание того, что я должен поймать другое такси и отправиться в Верхний Ист-Сайд, не разбудило меня.

Мне просто нужно немного отдохнуть. Диван в гостиной Риган был старым и потертым, но довольно большим. Лежа, мои ноги все еще свисали с концов, но я снял туфли и закрыл глаза. Всего на несколько минут, а потом я пойду домой.

Глава 6

РИГАН

Ненавижу виски. Какие бы творческие личности ни употребляли его для начала своей деятельности — либо у них была более сильная, чем у меня, конституция, либо они пили, не переставая. Вот почему у них никогда не было похмелья. В любом случае, это был последний раз, когда я принимала участие в данной традиции. Тем более, что мне это нисколько не помогло. У меня все еще не было никаких идей для нового шоу. Тьфу. Я ударила кулаком по подушке и только после этого поняла, что нахожусь не в кабинете Джоанны. А в своей спальне.

Сев, я обнаружила, что на мне все еще платье подружки невесты. Поскольку я с трудом преодолевала три лестничных пролета до своей квартиры, будучи трезвой и в балетках, то понятия не имела, как мне удалось добраться домой в пьяном виде, на каблуках и не покрыться синяками. На самом деле, я вообще не могла вспомнить, как попала домой.

Последнее, что я помнила, — я в офисе, пытаюсь с помощью выпивки найти свой путь к решению. Фу. Мне нужно почистить зубы и умыться. Сбросив платье, я пошла в ванную комнату и избавилась от остатков вчерашнего макияжа, а потом переоделась в свой обычный воскресный наряд — любимый комбинезон и черную рубашку. Я стала чувствовать себя получше, но знала — есть только одна вещь, которая избавит меня от похмелья. Панкейки.

Они помогали двоюродной бабушке Герти вылечить практически все, и я обнаружила, что они творят чудеса всякий раз, когда я чувствовала себя не на все сто процентов. Но выйдя из своей комнаты, я заметила то, что остановило меня.

На полу валялась пара мужских туфель. Большие мужские туфли.

Я подняла глаза выше и затем обнаружила, что со стороны дивана торчит две ноги. Мужские. Большие мужские ноги в черных носках.

«О. Нет».

Внезапно та часть вечера, которую я не могла вспомнить, начала возвращаться ко мне. Джош. Пришел забрать меня из кабинета. Везет домой. Укладывает спать.

Подойдя на цыпочках поближе, я выглянула из-за спинки дивана, надеясь, что есть хоть какой-то шанс, что у меня неверные воспоминания о вчерашнем вечере. Нет. А вот и он. Сексуальный, спит, растянувшись на моем диване.

Джош спал, и так же, как и я, был полностью одет. К его пиджаку был приколот большой кусок бумаги, ужасно мятый. Я подошла к нему, зная, что должна разбудить, но не могла перестать смотреть.

Потому что, черт возьми, он был очень, очень красив.

Его руки были скрещены на широкой груди, как будто он все еще пытался сохранить свою жесткость даже во сне. Но в какой-то момент он расстегнул пиджак и ослабил галстук, открыв впадину на шее, из-за которой он казался восхитительно уязвимым. Его лицо было повернуто к спинке дивана, темные волосы спадали на лоб, делая его образ одновременно мальчишеским и сексуальным. Но по-настоящему задело меня именно спокойное выражение его лица. Он казался спокойным и умиротворенным, несмотря на скрещенные руки. Ни хмурого взгляда, ни напряженной челюсти.

Наверное, я могла бы пялиться на него весь день, но это было бы странно и жутко. По крайней мере, еще более странно и жутко, чем сейчас. Но я не знала, как разбудить его. Я громко откашлялась, но не последовало никакой реакции. Потом я немного потопала ногами — без толку.

Я решила прикоснуться к нему. По правде говоря, тяжелое испытание. Хотя я испытывала искушение разбудить его поцелуем, противоположным тому, что имел место в «Спящей красавице», но поняла, что это было бы фактическим определением странного и жуткого. Поэтому вместо этого я ткнула его в ногу. Он начал медленно просыпаться, провел рукой по лицу, а потом открыл глаза. Перевел взгляд меня, и я заметила, как первоначальное замешательство превратилось в настороженность.

— Доброе утро! — весело произнесла я. — Будешь панкейки?

— Э-э... — он моргнул и сел.

— Они на самом деле хороши, — сказала я ему, хотя и слышала в своем голосе чрезмерное рвение. Я приказала себе успокоиться.

Джош провел рукой по волосам, от чего они стали торчать самым восхитительно сексуальным образом.

— Там шоколадная стружка! — выкинула я последний козырь.

— Хорошо, — наконец выдавил он, протирая глаза.

Внутренне я станцевала свой танец победителя. Для меня это был шанс загладить вчерашнюю неловкость. Найти способ на самом деле помочь ему. И это отличное начало. В конце концов, никто не может быть несчастным, когда ест панкейки. Я была почти уверена, что это научный факт.

— Кажется, под раковиной есть запасная зубная щетка, — я указала в сторону ванной. — И бери все, что тебе может понадобиться.