— Я собирался осмотреть город, — сказал он, его голос грохотал у моей шеи, он накручивал на пальцы мои волосы. — Но не нашел подходящего гида.

— Я тебе покажу! — я быстро села, вытеснив возбуждение.

Он засмеялся, и я покраснела. Притянув меня обратно в свои объятия, он поцеловал меня, скользнув языком в мой рот. Я практически растаяла в его объятиях.

— Спешить некуда, ведь так? — спросил он, его рука скользнула мне между ног.

Я выгнулась ему навстречу.

— Вообще некуда, — выдавила я, прежде чем потерялась в его объятиях на все оставшееся утро.

***

Когда мы наконец выбрались из постели, приняли душ и оделись, я была готова и рвалась в путь. Мне не терпелось показать Джошу свой город. Мне здесь очень нравилось — и даже если бы я не выросла в Нью-Йорке, не сомневаюсь, в конце концов, я бы добралась до этого города. Он мне подходил. Я могла бы потеряться тут, если бы захотела, или прославиться. Это место, которое соответствовало любому настроению. Оно менялось вместе с его людьми.

Было так много разных вариантов Нью-Йорка, так много разных линз, через которые можно было на него смотреть. Мои родители, которые рассматривали все как способ подняться в обществе, видели его как место, где они должны были быть. У меня никогда не было ощущения, что они любят что-то в частности, поэтому, когда я впервые познакомилась с этим городом, это было через призму необходимости. Все эти походы на модные вечеринки или мероприятия, которые нужно было увидеть. Все было элитным и эксклюзивным. Я побывала внутри многих бальных залов отелей и ела в VIP-залах некоторых лучших нью-йоркских ресторанов. Или самых лучших, как писали «Zagats» или «The New York Times». Если об этом писали, мои родители отвезли бы нас туда.

Итак, я знала Нью-Йорк сквозь призму таких людей, как мои родители. Но я также знала его глазами Герти и Сильвии. Где мы находили искусство и волнение повсюду, куда бы мы ни посмотрели. Нью-Йорк, который был грязным, стремительным и волнительным. Но такой Нью-Йорк был интересен далеко не всем.

— Так что же ты хочешь посмотреть? — спросила я Джоша. — Статую Свободы, Метрополитен, или Таймс-сквер? — предложила я, хотя при последнем слове поморщилась. Если бы он захотел пойти на Таймс-сквер, я бы бросила вызов толпе и людям, одетым в мультяшные поддельные меховые костюмы, но по большей части я старалась избегать этой части города.

Джош отрицательно покачал головой.

— Только не на Таймс-сквер, — сказал он, и я вздохнула с облегчением. — Не сомневаюсь, Статуя Свободы и Метрополитен великолепны, но я смогу посмотреть их сам. Если ты собираешься показать мне город, я хочу посмотреть то, что нравится тебе.

Я чуть не упала в обморок.

— Я должна предупредить тебя, — сказала я ему, когда мы вышли из его дома. — Большинство моих любимых мест в Нью-Йорке связаны с едой.

— Это не похоже на предупреждение.

Он надел темные очки, скрывая свои великолепные карие глаза. Но я все равно чувствовала, что они наблюдают за мной, и улыбка, изогнувшая его губы, заставила мой пульс ускориться.

— Звучит многообещающе. Показывай дорогу.

Я водила его по всему Нью-Йорку. Мы отправились в Музей Эмиграции, где получили экскурсию от одного из отличнейших доцентов, одетого в соответствующую периоду одежду. Мы пошли на Юнион-сквер и смотрели, как уличные музыканты останавливаются у ресторана Bread, чтобы купить шоколадную булочку. Мы пошли в книжный магазин Strand и заблудились среди стеллажей на несколько часов. Потом взяли несколько кусочков настоящей Нью-Йоркской пиццы в трех разных пиццериях. Закончили день мы в моем районе, купив мороженое-конус в магазине Big Gay Ice Cream и прогуливаясь по Вилладжу.

— Ты не объелась? — спросил Джош, широко раскрыв глаза, когда я жадно набросилась на Salty Pimp — конус, политый шоколадом с карамельным соусом.

— Это все прогулки, — сказала я ему. Мы весь день не брали такси — по моему настоянию. — Нью-йоркцы ходят пешком. Вот почему мы все такие стройные.

— Причина в этом? — спросил он, окинув меня таким внимательным взглядом, что я аж покраснела.

Кивнув, я похлопала его по руке.

— Не волнуйся, рано или поздно он сделает то же самое и с тобой.

— Слава богу, — сказал он, бросая остатки мороженого и подмигивая мне.

Я могла бы смотреть на него хоть весь день. Он был так великолепен. Но и я тоже чувствовала себя великолепной, только от того, как он смотрел на меня. Обняв за талию, он притянул меня ближе, и мы вдвоем пошли в ногу, как будто это было естественно.

Потом я почувствовала, как у него в кармане зажужжал телефон. Он вытащил его, и я, сама того не желая, посмотрела через его плечо на экран. Келли. Джош выругался и нажал игнорировать. Я старалась не обращать внимания на тот факт, что ему звонит другая женщина. Та, с которой он явно не хотел разговаривать, пока я была здесь. Это было не мое дело, хотя тихий голосок в глубине моей головы шептал, что мне нужно быть осторожней. Что все происходит очень быстро. Что мне нужно защитить себя.

Но я потратила годы на свою защиту. Я хотела быть с Джошем. И, возможно, все это разрушится у меня перед носом, но последние двадцать четыре часа были одними из лучших за долгое время, и это стоило потенциальной, возможной сердечной боли. По крайней мере, я пыталась убедить себя в этом. Без боли нет радости. Нет хорошего без плохого. Это был мой девиз, и мне нужно было постоянно напоминать себе об этом.

— Какое у тебя расписание на оставшуюся часть недели? — спросил Джош, когда мы добрались до моей квартиры.

Частично я была разочарована тем, что он не захотел заходить, но я напомнила себе, что мы только провели вместе весь день и минувшую ночь. Если я беспокоюсь о том, что все происходит слишком быстро, то проведенная с ним ночь определенно усилит это чувство.

— У меня завтра встреча в театре, — сказала я ему. — Но в течение дня я свободна.

Я нахмурилась, задумавшись о своем расписании на следующий месяц.

— А после этого все будет очень занято. У нас начинаются репетиции, и до премьеры уже не так далеко. Будет много задержек допоздна.

— Давай я возьму тебя с собой завтра днем? — предложил он, одна его ладонь была у меня на руке, другая — на талии. — И я разыщу лучшие работающие допоздна рестораны на тот случай, если твои дни растянутся слишком долго. Помнится, я кое-что слышал об этом городе. Что-то насчет того, что он никогда не спит.

Я игриво ткнула его в руку, втайне тронутая тем, что он не казался испуганным моим расписанием. С другой стороны, он, вероятно, хорошо представлял себе, как может быть занята театральная жизнь, особенно с такой сестрой, как Элли.

— Это было бы здорово, — сказал я. — А что мы будем делать завтра?

Он поцеловал меня в нос.

— Позвольте мне позаботиться об этом, — сказал о н. — Просто будь готова кричать.

***

Было сложно не думать про Джоша — что бы я ни делала, все напоминало о нем. В хорошем смысле этого слова. Я даже не могла смотреть на свою кровать, не вспоминая, как держалась за изножье, когда он опустился передо мной на колени, его руки стянули мои трусики вниз по бедрам.

Я вышла из своей квартиры с чувством распирания от счастья. Как будто я вот-вот взорвусь посреди Нью-Йорка, показывая всем свой позитивный настрой. Мне хотелось обнять всех, кого я видела. Я хотела танцевать, петь, хотя не умела, даже если бы мне пришлось это сделать ради спасения своей жизни.

Добравшись до театра, я проверила кабинет, чтобы посмотреть, там ли Джоанна. Технически, это были последние выходные, которые мы могли провести без работы до завершения постановки, но это не значило, что Джоанна сегодня не работает. К счастью, ее там не было.

Я знала — не лучшая идея, чтобы Линкольн снова встретил меня здесь, но так как мы собирались говорить о театре, я подумала, что было бы лучше, если бы мы могли пойти посмотреть на него, если это будет нужно. Все это было рискованным предприятием, и я знала, что рано или поздно мне придется рассказать об этом Джоанне, но прежде мне хотелось чего-то более конкретного. Чего-то такого, от чего ей будет труднее отказаться.