Нет, засветил он свою улыбку тихо и нежно,
я совсем не про то, про что думаешь ты,
я - ПРО ЭТО! И подал мне свитки.
Точней, манускрипты, но, если хочешь - две книжки.
Всего только две! Но заветные... Вот
теперь оставляю гекзаметр, каким бы он у меня ни вышел,
чтобы продолжить Кантемира слогом, не путать с Кантом
или со станцией Кантемир на советско-румынской границе
вот я глянул:
Первая книжка - ибн Тумарт. О, счастье! Так я возопил.
Но голова ещё сильно простужена и малоподвижна была
и я замолчал. Кстати, совет: не ликуй, коли ещё наполнен.
Книжка вторая - Дж. Т. Байр... Реверс, "Гамлет".
Роман! Я глазам своим не поверил,
прищурился, вижу: Дж. Т. Реверс, "Тристан", роман.
Я глазам не поверил вторично, ибо ни хрена не понял.
Как тут поймёшь? Но сказал я другое:
о, счастье, сказал я, ты даже не слово ничтожное,
ты - вообще мразь! И ты, блаженство вечное, тоже.
В сравнении с тем милосердием, которое ты мне являешь,
ты, Дж. Т., своим РОМАНОМ.
Спасибо, сказал я ещё, это всё, что нужно мне в жизни.
И в смерти, которую пронесло мимо нас, коли мы не ошиблись,
на этот раз. Это всё, что нужно ВСЕМ НАМ! Сказал я,
возложивши руку на Библ... на "Гамлета", или "Тристана",
я так и не понял этого. А как тут поймёшь?
Если я потрясён, снова сижу в халате, но за столом, и знаю:
смерти нет, хотя жизнь начинается заново. Так
жизнию жизнь я попрал, если не ошибаюсь, вернее - подрал.
Жаль, этой жизни в Испании осталось несколько дней.
Ну и пусть. Может, и мне, как Дж. Т., стоит романы писать?
Впрочем, ему за них платят, а мне-то зачем?
Нет-нет, романы писать - в этом такого... скверного ничего.
Дж. вот тоже клянётся: "Тристан"
или "Гамлет" его - вещь достойная,
старухе-истории лифчик не рвёт, не Скотт энд Вольтер.
Правильно всё. Только сюжет вот... как вещь, как ПРЕДМЕТ,
ставь ударение на передок, дрянь препошлейшая, если
если, конечно, он имеет конец. Я же, как помнишь ты,
страсть как пошлостей не люблю. Не люблю и концов.
Тебя же, Сашуня, люблю.
Знаю теперь наверное скоро увидимся мы.
(Препинания знаки в этой строке опускаю
поскольку решить не могу: какие и где.)
Твой Дж. Т.... то есть, Олег.
26 мая Мадрид.
19. ОТЦУ В ПОЛТАВУ.
Сижу, изучаю новые для меня тексты. Работа, работа и ещё раз работа. Тумарт великолепен. Плюс свалилась необходимость писать обзор и рецензию по чуждой мне теме: кельты в Новой Европе. Этим я обязан отплатить за гостеприимство, поскольку денег у меня мало. Где взять на всё время? О, его так много под ногами, но не под моими. Почему так? А потому, что так работать можно только бессмертному, вечному. Так что ответ на твою просьбу описать для тебя Европу Новейшую, по которой меня носит, - отложим, а то и похерим. Почему? А ты ведь просишь описать тебе мир иной, в который меня "занесло". А что за иной, и почему в него должно заносить, если все иные миры живут внутри нас, если они вообще существуют? А что в себе я раскопаю новенького тут, с какой стати? От себя не убежишь - такое ты слыхал? Стало быть, и этот мир как мир. Вот и всё его описание.
Ты задаёшь как бы сам себе вопрос, который тебе кажется коварным: кто ж победил в последней войне, де, судя по благосостоянию - отнюдь не мы. Тебе кажется, ты дорвался до правды. Отсюда и ирония. А ведь ответ на этот вопрос зависит от того, о каких ценностях речь идёт. Если о сытости - то да, права эта твоя новая правда... Но скажи, ты что же - за набитое брюхо воевал? Не за иные ли ценности? И вот если с позиции этих иных ценностей, то победил ты, верь. Скажу грубо: ибо ты - при яйцах, а они - без оных, кастрированы. И по-видимому - навек. Особенно сами немцы. Яйца, это я имею в виду способность производить, не воспроизводить старое, а творить новое. То есть, если хочешь, дух.
Кстати сказать, весь мой домашний опыт вопиит, что мы и кушаем лучше. Как же с таким опытом быть? Вот и решай эти парадоксы, по той правде, которая уже без иронии.
Но я не отказываюсь от обещаний... Приеду и, как всегда, расскажу. И покажу фотки. Покажу всю цивилизацию. И террористов, и педерастов, и розочки на клумбочках и балкончиках... Если цивилизация - плод ума, то я этот ум одобрять перестану. Если же она - расплата за ум, то сочувствую. То есть, злорадствую. А вообще-то я по приезду двину в деревню. Вот там - действительно иной мир, и тебе совершенно неизвестный. О нём я и расскажу тебе с удовольствием.
Есть опасность, что ты примешь всё это за насмешку над тобой и обидишься. Или подумаешь, что я всё это всерьёз говорю - совсем не дай Бог! Это просто болтовня, я люблю поболтать, у меня язык без костей, вот и все причины. Я совсем не собираюсь тебя задеть, а тебе не обязательно мою болтовню как-то расценивать. Большинство вещей в мире ведь не подлежат оценкам. Они - простой, не делимый на плохое-хорошее, не окрашенный ни в белое, ни в чёрное, факт. Они есть, если есть, и ничего более. Я полагаю, и покоя-то мы лишены из-за привычки всё расценивать, да классифицировать: овцы - налево, козлы - направо. Это такой дух ВОЗНИ, дух времени. А с точки зрения, скажем, духа вечности всё есть простой, не зачисленный ни в какую команду, не блеющий и не мекающий факт.
Написал - и испугался: а вдруг ты, благодаря своей подозрительности ко мне, подумаешь, что письмо моё именно классифицирует - и именно тебя! И что цель его - определить тебя, то ли в овцы, то ли, упаси, Господи, в козлы! Да, опасность такая есть. Но не вычёркивать же... Ведь это же не для публикации пишется.
Улыбнись же.
29 мая Мадрид. Олег.
20. Е. А. СЕВЕРЦЕВОЙ В МОСКВУ.
Телеграмма, 29 мая, Мадрид.
Хочешь я тебя очень люблю О.
21. В. А. БУРЛЮКУ В ЗДОЙМЫ.
Нет, браток!
Пресловутый выбор между личной свободой и личной безопасностью нельзя делать, исходя только из потребности души. Необходимо помнить и о теле. Почему? Привожу пример: вчера снова я видел труп на улице, террорист пострадал от собственной бомбы. Клянусь, бездуховнейшее зрелище! Душа его отлетела через дыры в органоне, то есть - в теле, и лежал этот органон в позе обыкновеннейшего мосла. То ли лошадиного, то ли птичьего, какая уже ему разница? Или душе - какая уже ей разница? Как курёнок на прилавке.
Глядя на такое, я делаю незамедлительный выбор: покой и безопасность. И поверь мне, я прав.
Вот и ибн Тумарт пишет - а мне, наконец, подфартило, и я работаю, читаю и кое-что записываю - что лишь покой Атласских гор наставил его на путь истины, которая, однако, лишь только он её достиг, сразу лишила его покоя. И лишь забота о нём "добрых властей" - снова вернула его к покою. Будем и мы с тобой покойны и счастливы на холмах Здоймовских, за неимением гор Атласских, что, может быть, и к лучшему: ведь тамошние власти к нам уже привыкли - по меньшей мере, к тебе - и легко смогут теперь проявить свою врождённую доброту. И мы будем счастливы, вечно. Последнее - отметь особо.
Ибо, друг ты мой, мне теперь известен главный секрет человечества. И Тумарту он был известен. Все люди жаждут чего? Жить. А чего они не желают? Умирать. Бессмертие есть наше страстнейшее желание, в нём все наши надежды, и нет другой ценности, которую мы бы не обменяли на него. Сквозь все другие ценности сквозит эта: желание бессмертия. Для него делается всё, в том числе и все глупости: власть, талант, преступление, любовь, и главная из них, называемая историей. Всё с затаённой целью - не умереть. Иногда даже так и говорят: чтоб попасть в историю. Так странным образом история понимается как пресуществление бессмертия... Что совпадает и с мнением газет.
Между тем и мы, и всё остальное, и так вечны, без усилий. Возьмём ту же историю... Что она такое, прямая линия, спираль, или хаос? Нет, ни то, ни другое, ни третье. Заключённая в вечности, она есть некий кипящий котёл. Эта примитивная картинка для того, чтобы ты, как художник, лучше меня понял. В котле живут пузыри. Одни лепятся к стенам, другие ко дну. Третьи стремятся к центру котла и выскакивают даже на поверхность. Это и есть история. Котёл никуда не едет, ни по спирали, ни по прямой. Пузыри же двигаются - от периферии к центру, и наоборот, от дна к поверхности, и тоже наоборот. То есть - от фокуса, и к фокусу котла, где они и становятся ЗАМЕТНЫ НАМ, потому что этот фокус - фокус нашего зрения. Тогда мы говорим, об этих пузырях, в фокусе: "они - есть". То есть, они существуют, то есть - присутствуют в настоящем. А всё другое, так мы говорим, уже или ещё не существует. То есть, ушло в прошлое или ещё не появлялось из будущего. Вот, вот оно, лживое и ложное время! Его самого нет. Оно лишь слова наблюдателя, который видит или не видит: уже и ещё. Понимаешь? Лишь слова. Время - аттрибут лишь языка, грамматики, но не бытия.
